13 ноября 1937-го года
в дневниках
Михаил Пришвин, 64 года, Москва:
13 ноября.
«...Если ветер осенний бушует...» (строка из стихотворения Н. А. Некрасова «Рыцарь на час»)
Из-за предвыборного собрания не поехал на свидание с Петей, но собрание, назначенное в 7 в., до 81/2 не открылось, и я удрал от него, избегнув встречи с регистраторшей. На Северном вокзале оказалось, что поезд только в 11, да еще ветер сильный... вернулся домой.
Разговоры об организации руководства «Детгизом»: я, Касаткин, Кожевников, Яковлев + Андреев и Бабушкина.
В Третьяковской галерее: среди ангелов XI в. нашел одного с лицом Аполлона. Так греческие боги сошлись с византийскими, с новгородскими и т. д. Так наши Рублевские иконы явились как символы-боги, рожденные действительно через непорочное зачатие. После них хорошо смотреть на современные портреты. (Те боги - «так надо», эти - «так хочется».) Вот бы теперь, в эту новую эпоху «так надо», явилось бы искусство... оно бы должно сомкнуться, как это ни странно, с Новгородом - Византией - Грецией. Продолжать осмотр, развивая «так надо» и «так хочется».
Александр Афиногенов, драматург, 33 года, Переделкино:
Тринадцатое ноября. Ночь, ветер, буря, воет в трубах, качается фонарь у ворот, шекспировская ночь!
Сижу у камина, смотрю на игру огня, вспоминаю.
Теперь, сегодня, я одинок, никого вокруг. Только ветер и темнота и огонь в камине. В прошлом году в этот же день, судя по запискам, сидел в театре, Малом, на репетиции "Салюта", и все казалось прекрасным. Дженни шила что-то будущему ребенку.
Сегодня премьера. Не моя. Сегодня идет погодинская пьеса у вахтанговцев (13 ноября 1937 г. в Театре им. Евг. Вахтангова состоялась премьера спектакля "Человек с ружьем" по пьесе И.Ф. Погодина) . Ни сожаления к тому, что я не там, ни интереса, ни простого желания поехать туда, где люди, огни, театр, кулисы, актеры... Как будто этого никогда не было в моей жизни, как будто не я стремился в жизни только к одному - писать пьесы и ставить их.
Я желаю Погодину всяких удач, всякая зависть во мне давно умерла и никогда не возродится больше. Мне некому завидовать, потому что переживаемое мной - несравнимо ни с чем, и по богатству впечатлений в душе никто из моих собратьев не может сейчас сравняться со мной. Я не говорю об их уме и талантах, всего этого у них, может быть, в десять раз больше. Но таково стечение жизненных обстоятельств, что только одному мне посчастливилось попасть в его течение и не быть раздавленным, а выплыть обогащенным ценнейшим опытом жизни и сердца.
Где-то по миру раскинуты и другие такие же, как я, люди, и на их долю выпало такое же вот счастье, но пока я не знаю их и не встречаю. Пока я совсем один, никому не нужен и благословляю эту свою ненужность. Она позволяет мне углубляться все дальше и дальше в себя и сердца других, живших до меня людей.
Корней Чуковский, 55 лет, в поезде:
Подъезжаем к Москве. Кашляю. Я сильно простудился в Крыму.
Моя нравственная неустойчивость угнетает меня.
Едем Севастополь - Москва с Люшей, с Цезарем, с Идой. - У меня нет зимнего, боюсь застудить свой грипп.
Тревожит меня моя позиция в детской литературе. Выйдут ли «Сказки», выйдет ли лирика? И что Некрасов? И что «Воспоминания» Репина. Повесть моя движется медленно. Я еще не кончил главы Дракондиди. Впереди - самое трудное. В душе страшное недовольство собою.
Даниил Хармс, поэт, 31 год, Ленинград:
13 ноября. Иду нa зaседaние секции детских писaтелей. Я уверен, что мне откaжут в помощи и выкинут меня из Союзa.
Дневники дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Иван Папанин, 42 года, начальник станции:
13 ноября. Привез новый бидон с продовольствием. Правда, в последнем бидоне оставалось еще всякой снеди на три-четыре дня, но кончилась икра, а когда ее нет, Петрович скучает. Мне, понятно, не хочется, чтобы у него было кислое настроение, и я достал икру.
Взяв винтовку, я отправился с Веселым к трещине. Пес очень рад, когда видит кого-нибудь с винтовкой. Сегодня же у Веселого особенно хорошее настроение, так как я утром очень сытно его накормил.
Трещина здорово изменилась: на кромке льдины образовались новые торосы. Если бы сейчас было светло, то мы, наверное, встретили бы нашего старого приятеля - хитрого лахтака... Побродив вдоль трещины, вернулся с Веселым в палатку.
Сегодня мой день рождения, но я скрывал это, чтобы не отвлекать братков от их занятий. Только в семь часов вечера, когда все собрались, я объявил товарищам о своем дне рождения и разлил всем по двадцать пять граммов коньяку. Они поздравили меня и выпили.
Теодорыч продолжает принимать теплые приветствия, отправленные нам торжественными собраниями трудящихся в дни праздника.
Женя обменивается остроумными радиограммами со своей славной женой Анной Викторовной и полугодовалым сыном Евгением.
Петрович приводит в порядок походную аптечку.
Михаил Пришвин, 64 года, Москва:
13 ноября.
«...Если ветер осенний бушует...» (строка из стихотворения Н. А. Некрасова «Рыцарь на час»)
Из-за предвыборного собрания не поехал на свидание с Петей, но собрание, назначенное в 7 в., до 81/2 не открылось, и я удрал от него, избегнув встречи с регистраторшей. На Северном вокзале оказалось, что поезд только в 11, да еще ветер сильный... вернулся домой.
Разговоры об организации руководства «Детгизом»: я, Касаткин, Кожевников, Яковлев + Андреев и Бабушкина.
В Третьяковской галерее: среди ангелов XI в. нашел одного с лицом Аполлона. Так греческие боги сошлись с византийскими, с новгородскими и т. д. Так наши Рублевские иконы явились как символы-боги, рожденные действительно через непорочное зачатие. После них хорошо смотреть на современные портреты. (Те боги - «так надо», эти - «так хочется».) Вот бы теперь, в эту новую эпоху «так надо», явилось бы искусство... оно бы должно сомкнуться, как это ни странно, с Новгородом - Византией - Грецией. Продолжать осмотр, развивая «так надо» и «так хочется».
Александр Афиногенов, драматург, 33 года, Переделкино:
Тринадцатое ноября. Ночь, ветер, буря, воет в трубах, качается фонарь у ворот, шекспировская ночь!
Сижу у камина, смотрю на игру огня, вспоминаю.
Теперь, сегодня, я одинок, никого вокруг. Только ветер и темнота и огонь в камине. В прошлом году в этот же день, судя по запискам, сидел в театре, Малом, на репетиции "Салюта", и все казалось прекрасным. Дженни шила что-то будущему ребенку.
Сегодня премьера. Не моя. Сегодня идет погодинская пьеса у вахтанговцев (13 ноября 1937 г. в Театре им. Евг. Вахтангова состоялась премьера спектакля "Человек с ружьем" по пьесе И.Ф. Погодина) . Ни сожаления к тому, что я не там, ни интереса, ни простого желания поехать туда, где люди, огни, театр, кулисы, актеры... Как будто этого никогда не было в моей жизни, как будто не я стремился в жизни только к одному - писать пьесы и ставить их.
Я желаю Погодину всяких удач, всякая зависть во мне давно умерла и никогда не возродится больше. Мне некому завидовать, потому что переживаемое мной - несравнимо ни с чем, и по богатству впечатлений в душе никто из моих собратьев не может сейчас сравняться со мной. Я не говорю об их уме и талантах, всего этого у них, может быть, в десять раз больше. Но таково стечение жизненных обстоятельств, что только одному мне посчастливилось попасть в его течение и не быть раздавленным, а выплыть обогащенным ценнейшим опытом жизни и сердца.
Где-то по миру раскинуты и другие такие же, как я, люди, и на их долю выпало такое же вот счастье, но пока я не знаю их и не встречаю. Пока я совсем один, никому не нужен и благословляю эту свою ненужность. Она позволяет мне углубляться все дальше и дальше в себя и сердца других, живших до меня людей.
Корней Чуковский, 55 лет, в поезде:
Подъезжаем к Москве. Кашляю. Я сильно простудился в Крыму.
Моя нравственная неустойчивость угнетает меня.
Едем Севастополь - Москва с Люшей, с Цезарем, с Идой. - У меня нет зимнего, боюсь застудить свой грипп.
Тревожит меня моя позиция в детской литературе. Выйдут ли «Сказки», выйдет ли лирика? И что Некрасов? И что «Воспоминания» Репина. Повесть моя движется медленно. Я еще не кончил главы Дракондиди. Впереди - самое трудное. В душе страшное недовольство собою.
Даниил Хармс, поэт, 31 год, Ленинград:
13 ноября. Иду нa зaседaние секции детских писaтелей. Я уверен, что мне откaжут в помощи и выкинут меня из Союзa.
Дневники дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Иван Папанин, 42 года, начальник станции:
13 ноября. Привез новый бидон с продовольствием. Правда, в последнем бидоне оставалось еще всякой снеди на три-четыре дня, но кончилась икра, а когда ее нет, Петрович скучает. Мне, понятно, не хочется, чтобы у него было кислое настроение, и я достал икру.
Взяв винтовку, я отправился с Веселым к трещине. Пес очень рад, когда видит кого-нибудь с винтовкой. Сегодня же у Веселого особенно хорошее настроение, так как я утром очень сытно его накормил.
Трещина здорово изменилась: на кромке льдины образовались новые торосы. Если бы сейчас было светло, то мы, наверное, встретили бы нашего старого приятеля - хитрого лахтака... Побродив вдоль трещины, вернулся с Веселым в палатку.
Сегодня мой день рождения, но я скрывал это, чтобы не отвлекать братков от их занятий. Только в семь часов вечера, когда все собрались, я объявил товарищам о своем дне рождения и разлил всем по двадцать пять граммов коньяку. Они поздравили меня и выпили.
Теодорыч продолжает принимать теплые приветствия, отправленные нам торжественными собраниями трудящихся в дни праздника.
Женя обменивается остроумными радиограммами со своей славной женой Анной Викторовной и полугодовалым сыном Евгением.
Петрович приводит в порядок походную аптечку.