3 ноября 1917-го
в дневниковой прозе и в стихах
Феликс Ростковский, генерал в отставке, 76 лет, Петроград:
3 ноября. Пятница.
Сегодня хлеб, полученный по карточкам, очень плох: серый, невыпеченный и из не просяной муки - простым глазом видно много кусков соломы и отрубей.
По рукам ходят стихи о Советах Р[абочих] и С[олдатских] депутатах, о Керенском. Прилагается здесь список с этих стихов. Озаглавлены эти стихи «Протест собак», а вторые без названия.
ПРОТЕСТ СОБАК
Совет «собачьих депутатов»,
Так в виде шутки говорят
Про неумытых депутатов,
Что свою родину срамят,
Узнав про это оскорбленье,
Мы все собаки здешних мест
Поражены от удивленья
И выражаем свой протест.
Собаки верны и без смены
Своих хозяев сторожат.
Про этих родине измены
Не без причины говорят.
Мы не воруем ведь у Думы
Дверные ручки и часы
И пополняя свои сумы
Не разоряем мы казны.
Мы не такие дармоеды,
Что только семечки грызут
И позабывши про победы
При первом выстреле бегут.
Не требуем огромной платы
Всего за шесть часов,
Когда в финансах лишь заплаты
И вся в анархии страна.
Теперь же скажешь в заключенье
Мы просим говорить везде,
Что таковому учрежденью
Как эс и эр и эс и де
Не подошло совсем названье,
Обидное столь для собак,
И резолюцию собранья
Мы оформим вот так:
Впредь пролетарскому Совету
Пусть будет кличка лишь одна
Разрешена по белу свету
Совет собачьего г …
О Керенском
Россией правил и шалил,
С женой развелся, вновь женился,
Брильянты царские стащил,
В чертогах царских поселился.
Так бывает иногда,
Когда на время уезжают
С квартиры зимней господа.
В их платьях слуги щеголяют,
Но вот пройдет немного дней
И барин вновь к себе вернется.
Сняв платье барское, лакей
Пред ним опять в дугу согнется.
Товарищ К[ерен]ский, смотри же
Не повтори лакея...
Теперь же срочно присмотри
Квартиру поскромнее.
Владимир Вернадский, академик, 54 года, чиновник Министерства народного просвещения Временного правительства, Петроград:
3.XI. Утро. Кажется, целая вечность прошла после последних записей. Невозможное становится возможным, и развертывается небывалая в истории катастрофа или, м[ожет] б[ыть], новое мировое явление. И в нем чувствуешь себя бессильной былинкой.
Вчерашний день. Утром на часах во дворе у запертых ворот дома вместе с Георг. Егор. [Старицким]. Чтение газет - «Воля нар[ода]», «Дело нар[ода]», в которых бесконечное количество неправды перемешано с правдой. Но никто толком ничего не знает, и в газеты понадает то же самое, что знают вожди. Как и в словесной передаче с своим собственным «творчеством». Заходил Карпинский. Крепкий старик долга, но, как и все, в смущении.
На трамвае по дороге к С. Вл. [Наниной], где собрался ЦК, читал, уходя от тяжелой обстановки дня, «Nature» и новый украинск[ий] библиогр[афический] журнал, который мне дал Вольтер. Как-то тяжело читать в «Nature» о широкой творческой работе англосаксов в связи с переживаемым несчастьем. Тяжело потому, что у нас ведь происходит - среди интеллигенции - то же самое. Неужели рознь интеллигенции и демоса? Или не мыслимы для устойчивости государства те формы жизни, к каким мы стремились все время? Много здорового в украинстве. Связь народа с интеллигенцией крепче? Больше здорового в интеллигенции? Меньше безумной эмиграции и евреев?
Раса евреев - антигосударственная и сильная. Неужели то же самое и русь в народной массе? Ведь сейчас во многом проходят в жизнь настроения толстовства, сдобренные мировым интернационализмом евреев.
Рассказывают социалисты - товарищи министра, что в массе Смольного монастыря слово «жид» слышится на каждом шагу.
В ЦК длинные прения по поводу нового выступления ЦК. Текст составлен Шингар[евым] согласно вчерашнему постановлению. Он отражает переживания его в связи с вчерашней городской думой, где он имел успех. Изгоев (говорящий о диктатуре фронтовых комитетов) и Имшенецкий против всяких таких выступлений. Я указывал на необходимость их, как выдвинуто это и вчера. Требует этого общество. Набоков, который был все время против, нашел выход в том, чтобы сделать такие выступления постоянными. Ясны различия в настроении комитета: для всех ясна необходимость перехода к той или иной форме диктатуры, но некоторые надеются выйти из положения путем создания временн[ого] социал[истического] минист[ерства] (без большевиков). Сведения о том, что делается вне Петрограда, ничтожны. О Каледипе самые различные. Аджемов считает, что верные данные о том, что у него мало войск и настоящей силы он не имеет. Слухи о занятии им Воронежа и Харькова некоторыми считаются воен[ной] хитр[остыо]. Волков очень ярко выдвинул элемент немецк[ого] участия в большевизме. Это общее мнение. Шинг[арев] поставил на обсуждение в следующем заседании вопрос о вероятном занятии в ближайшее время Петрограда немцами и поставил вопрос о нашем положении. Невольно вновь поставил себе вопрос, что делать лично мне: оставаться?
В промежутке у Лели. Они спокойные в своем отчаянии. Передает городские толки о герц[оге] Мекленбургском как о регенте от Вильгельма в Петрограде. Обыватель ждет немца как избавителя!
У Демьянова заседание тяжелое (Возможно, речь идет о первом после переворота заседании Временного правительства (его описание см. в воспоминаниях В. Д. Набокова «Временное правительство» (Арх. рус. революции.- Берлин, 1921.- Т. 1)). Хижняков нарисовал мрачную картину Москвы. В сущности, массы за большевиков. Защищают офицеры, студенты, юнкера, добровольцы. С.-p., их центр[альный] ком[итет], который пока держится твердо, переживают трагедию - они очутились без солдат и оказались под защитой буржуазии - вооруженных юнкеров и офицеров. Неужели погибнет Кремль с его вековыми сокровищами от тяжелой артиллерии большевиков? В Москве студент опять «враг народа». Дурак Никитин держится твердо; характер у него есть - но ума и сознания этого у него нет. Ведь ужасно, что и революц[ионное] прав[ительство] аналогично царскому - те же Штюрмеры, Макаровы, Голицыны, Маклаковы - здесь Никитины, Некрасовы, Малянтовичи... Братья Малянтовичи уехали от нас, чтобы пробраться к правительству, и не добрались до него, спрятались? Трусы? Сегодня Некрасов подтвердил слух о немецком десанте в Финляндии. Раньше отрицал. Чувствую полное презрение к этому ничтожному человеку, принесшему России такой огромный вред. Раньше он отрицал десант. Уехав из Финл[яндии], даже не обеспечил себе информации. Разговор о намерении большевиков захватить 250 млн. из Г[осударственного] б[анка]. Мысль о перевозе их в гор[одскую] думу оставлена. Фридман указывает, что пока ни один рубль ими не взят - но не надолго. Оформлена выдача 10 млн. гор[одской] думе и эмиссион[ное] право Барка на 1 мильярд. Рассказывал Хижняков, что правительство не объявилось в Москве, как хотел Прокопович, вследствие его непопулярности. Лично Прокопович имеет там большое влияние. Верховский уехал на фронт - ему придают значение. Но кто придает? Любопытно, что мысль о немцах очень мало их всех занимает.
Малявкин о кукерскнх сланцах. Пытался добыть денег. Считает, что это для Петр[ограда] великое будущее: жидкое топливо в неограниченном количестве. Среди разрушений все цепляется жизнь.
По городу безумные процессии победивших большевиков.
Любопытно, что в несчастной попытке юнкер[ского) выступления 29-30-го играл роль Пуришкевич. Сергей [Ольденбург], работающий все еще в след[ственной] ком[иссии], говорит о необыч[ном] сходстве психологии и организации черной сотни с большевиками. Викжель, о предательстве которого говорят обе стороны, не связан ли с рухловск[ими] черносотенниками?
Вечером была Е.Д. Булич. Булич приходила переговорить о выступлении в данный момент профессоров (согл[асно] совещанию) на Ж[енских] к[урсах] и о их же мерах для освобождения Карташева. Надо через Академический союз.
Вечером работал над сероводородами. Много двинул.
Зинаида Гиппиус, поэт, 47 лет, Петроград:
Пятница. Весь день тревога о заключенных. Сигнал к ней дал X., вернувшийся из Петропавловки. Там плохо, сам "комендант" боится матросов, как способных на все при малейшей тревоге. Надо ухитриться перевести пленников. Куда угодно - только из этой матросско-большевистской цитадели. Обращаться к Бронштейну - единственный вполне бесполезный путь. Помимо противности вступать с ним в сношения - это так же бесцельно, как начать разговор с чужой обезьяной. Была у нас мать Терещенки. Мы лишь одно могли придумать - скользкий путь обращения к послам. Она видела Фрэнсиса, увидит завтра Бьюкенена. Но их тоже положение, - обращаться к "правительству", которого они не признают? Надо хранить международные традиции; но все же надо понимать, что это ........ для которой нет ни признания, ни не-признания.
Посольства охраняются польскими легионерами.
О Москве сведения потрясающие. (Сейчас - опять, что утихает, но уже и не верится). Город в полном мраке, телефон оборван. Внезапно Луначарский, сей "покровитель культуры", зарвал на себе волосы и, задыхаясь, закричал (в газетах), что если только все так, то он "уйдет, уйдет, из большевистского пр-ва"! Сидит.
Соглашатели хлебнули помоев впустую: большевики недаром смеялись, - они-то ровно ни на что не согласны. Теперь, - когда они упоены московскими и керенскими "победами"? Соглашателям вынесли такие "условия", что оставалось лишь утереться и пошлепать восвояси. Даже подленинцы из "Новой Жизни" ошарашились, даже с-эры черновцы дрогнули. Однако, эти еще надеются, что б-ки пойдут на уступочки (легкомыслие), уверяют, что среди б-ков - раскол... А, кажется, у них свой начинается раскол и некоторые с-эры ("левые") готовы, без соглашений, прямо броситься к большевикам: возьмите нас, мы уже сами большевики.
В Царском убили священника за молебен о прекращении бойни (на глазах его детей). Здесь тишина, церковь все недавние молитвы за Врем. Пр-во тотчас же покорно выпустила. Банки закрыты.
Где Керенский - неизвестно; в этой истории с большевистскими "победами" и его "побегом" есть какие-то факты, которых я просто не знаю. Борис там с ним был, это очевидно. Одну ночь он ночевал в Царском наверно (косвенные сведения). Но был и в Гатчине. Ну, даст вест
Рюрик Ивнев, поэт, 26 лет, Петроград:
Смольный Институт. Коридоры. Все-таки как я мало понимаю (т. е. совсем не понимаю) «реальную» жизнь: эти лица с резкими чертами, твердые голоса, сапоги, ружья... Ведь если бы я кому-нибудь «из них» сказал хоть 1/100 долю того, что я думаю, т. е. о чем я думаю, о чем волнуюсь, - надо мной бы вдоволь «поиздевались», даже не «поиздевались», а просто бы посмотрели бы «дикими глазами» и отошли бы...
Я никогда не испытывал такого ощущения (совершенно нового для меня): будто я не «человек», а тень. Вам все эти несущиеся по коридорам [люди] фигуры с ружьями, с «отношеньями» и «приказами», - люди, «человеки» живые, с телом, со всем «как следует», а я - тень, и мне между ними нечего делать. Я могу даже пройти «сквозь них», и они могут «сквозь меня» пройти, и «не заметят» меня и не могут «заметить».
Смольный Институт. Днем. В воздухе этого помещения чувствуется какая-то грубая сила. Такой же воздух был в «участке», в «жандармских» комнатах на вокзалах и т. п.
(Примечание:
СМОЛЬНЫЙ
Довольно! Довольно! Довольно
Истошно кликушами выть!
Весь твой я, клокочущий Смольный,
С другими - постыдно мне быть.
Пусть ветер холодный и резкий
Ревет и не хочет стихать.
Меня научил Достоевский
Россию мою понимать.
Не я ли стихами молился,
Чтоб умер жестокий палач,
И вот этот круг завершился,
Россия, Россия, не плачь!
Не я ль призывал эти бури,
Не я ль ненавидел застой?
Дождемся и блеска лазури
Над скованной льдами Невой.
Чтоб счастье стране улыбнулось,
Она заслужила его.
И чтобы в одно обернулось
Твое и мое торжество.
Довольно! Довольно! Довольно!
Кликушам нет места в бою.
Весь твой я, клокочущий Смольный,
Всю жизнь я тебе отдаю!
1917, Петроград Рюрик Ивнев. )
Лахтинская, около Приютской церкви. Старушка, очень бедная, кривенькая, сгорбленная, сказала мальчику лет 14-ти (должно быть, сыну):
-... Мне деньги достаются [слишком] очень горько.
Я оглянулся. Мне стало так больно, физически, до головокруженья. И я подумал: если все теперешнее революционное движение (большевистское) действительно сможет приблизить нас к тому дню, когда такая старушка с такой мучительнейшей фразой («Мне деньги достаются очень горько») не будет возможна, то тогда я «приемлю» все - и ужас гражданской войны, и кровь, и даже «невинные жертвы», и даже разрушение Кремля и Василия Блаженного...
Если... если... если... если действительно эта вторая (октябрьская) революция приблизит нас к этому дню. Но нет у меня в этом уверенности, и мучительно и пусто в душе.
Дома, вечер. Правда (настоящая, небесная правда) скрыта от нас. Но бывают секунды (может быть, раз в тысячелетие), когда она озаряется вся. Ее озаряет или мучительная мысль, или мучительное потрясение. Эту правду (мне кажется) я увидел сегодня, всю озаренную и ясную в своей простоте.
P.S. Боже! Боже! Боже! На меня эта встреча произвела потрясающее впечатление. До чего она пронзила меня, именно пронзила (точно молния через все тело). Пронзила молния и озарила мозг, и на мгновенье стало понятно очень, очень многое, чего я не мог понять прежде.
P.S.2, Как она вышла и откуда, я не заметил. На ней было что-то очень легкое (истрепанное, потертое), она сильно хромала. Все туловище ее было искривлено. На ее голове была какая-то жалкая шляпка. Мучительнее этой фигуры я никогда ничего не видел.
Господи! Помоги ей, имени которой я не знаю, дай ей силы, бодрости, и избавь ее от горя и страданья. Господи, помоги ей, Господи, помоги ей!
Поэт Вячеслав Иванов написал в Москве стихотворение, ставшее первым в цикле
ПЕСНИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
I.
Со свечкой в подвале
Сижу я на страже
Притихшего дома.
Тревога, истома...
То ближе, то дале
Перестрелка, - все та же...
Что-то злобное ухнет...
И костяшками пальцев
Вновь стучатся скелеты,
Под крестом не пригреты;
Воют: «Русь твоя рухнет!»
Сонмы лютых скитальцев:
«Посажена в тесный
Застенок сынами
И ждет приговора -
Палача и позора»...
Сжалься, Душе небесный,
Очиститель, над нами!
Христофор - Богоносец
И отверженец Каин, -
Как срослись эти двое
В обличье родное,
Лютовзор - Богоносец,
Рая беженец - Каин?
3/5 ноября 1917
Примечание
Св. Христофор (Богоносец) был, по легенде, выходцем из страны Песьих Голов (Кинокефалов). Потому он же и Лютовзор.
Феликс Ростковский, генерал в отставке, 76 лет, Петроград:
3 ноября. Пятница.
Сегодня хлеб, полученный по карточкам, очень плох: серый, невыпеченный и из не просяной муки - простым глазом видно много кусков соломы и отрубей.
По рукам ходят стихи о Советах Р[абочих] и С[олдатских] депутатах, о Керенском. Прилагается здесь список с этих стихов. Озаглавлены эти стихи «Протест собак», а вторые без названия.
ПРОТЕСТ СОБАК
Совет «собачьих депутатов»,
Так в виде шутки говорят
Про неумытых депутатов,
Что свою родину срамят,
Узнав про это оскорбленье,
Мы все собаки здешних мест
Поражены от удивленья
И выражаем свой протест.
Собаки верны и без смены
Своих хозяев сторожат.
Про этих родине измены
Не без причины говорят.
Мы не воруем ведь у Думы
Дверные ручки и часы
И пополняя свои сумы
Не разоряем мы казны.
Мы не такие дармоеды,
Что только семечки грызут
И позабывши про победы
При первом выстреле бегут.
Не требуем огромной платы
Всего за шесть часов,
Когда в финансах лишь заплаты
И вся в анархии страна.
Теперь же скажешь в заключенье
Мы просим говорить везде,
Что таковому учрежденью
Как эс и эр и эс и де
Не подошло совсем названье,
Обидное столь для собак,
И резолюцию собранья
Мы оформим вот так:
Впредь пролетарскому Совету
Пусть будет кличка лишь одна
Разрешена по белу свету
Совет собачьего г …
О Керенском
Россией правил и шалил,
С женой развелся, вновь женился,
Брильянты царские стащил,
В чертогах царских поселился.
Так бывает иногда,
Когда на время уезжают
С квартиры зимней господа.
В их платьях слуги щеголяют,
Но вот пройдет немного дней
И барин вновь к себе вернется.
Сняв платье барское, лакей
Пред ним опять в дугу согнется.
Товарищ К[ерен]ский, смотри же
Не повтори лакея...
Теперь же срочно присмотри
Квартиру поскромнее.
Владимир Вернадский, академик, 54 года, чиновник Министерства народного просвещения Временного правительства, Петроград:
3.XI. Утро. Кажется, целая вечность прошла после последних записей. Невозможное становится возможным, и развертывается небывалая в истории катастрофа или, м[ожет] б[ыть], новое мировое явление. И в нем чувствуешь себя бессильной былинкой.
Вчерашний день. Утром на часах во дворе у запертых ворот дома вместе с Георг. Егор. [Старицким]. Чтение газет - «Воля нар[ода]», «Дело нар[ода]», в которых бесконечное количество неправды перемешано с правдой. Но никто толком ничего не знает, и в газеты понадает то же самое, что знают вожди. Как и в словесной передаче с своим собственным «творчеством». Заходил Карпинский. Крепкий старик долга, но, как и все, в смущении.
На трамвае по дороге к С. Вл. [Наниной], где собрался ЦК, читал, уходя от тяжелой обстановки дня, «Nature» и новый украинск[ий] библиогр[афический] журнал, который мне дал Вольтер. Как-то тяжело читать в «Nature» о широкой творческой работе англосаксов в связи с переживаемым несчастьем. Тяжело потому, что у нас ведь происходит - среди интеллигенции - то же самое. Неужели рознь интеллигенции и демоса? Или не мыслимы для устойчивости государства те формы жизни, к каким мы стремились все время? Много здорового в украинстве. Связь народа с интеллигенцией крепче? Больше здорового в интеллигенции? Меньше безумной эмиграции и евреев?
Раса евреев - антигосударственная и сильная. Неужели то же самое и русь в народной массе? Ведь сейчас во многом проходят в жизнь настроения толстовства, сдобренные мировым интернационализмом евреев.
Рассказывают социалисты - товарищи министра, что в массе Смольного монастыря слово «жид» слышится на каждом шагу.
В ЦК длинные прения по поводу нового выступления ЦК. Текст составлен Шингар[евым] согласно вчерашнему постановлению. Он отражает переживания его в связи с вчерашней городской думой, где он имел успех. Изгоев (говорящий о диктатуре фронтовых комитетов) и Имшенецкий против всяких таких выступлений. Я указывал на необходимость их, как выдвинуто это и вчера. Требует этого общество. Набоков, который был все время против, нашел выход в том, чтобы сделать такие выступления постоянными. Ясны различия в настроении комитета: для всех ясна необходимость перехода к той или иной форме диктатуры, но некоторые надеются выйти из положения путем создания временн[ого] социал[истического] минист[ерства] (без большевиков). Сведения о том, что делается вне Петрограда, ничтожны. О Каледипе самые различные. Аджемов считает, что верные данные о том, что у него мало войск и настоящей силы он не имеет. Слухи о занятии им Воронежа и Харькова некоторыми считаются воен[ной] хитр[остыо]. Волков очень ярко выдвинул элемент немецк[ого] участия в большевизме. Это общее мнение. Шинг[арев] поставил на обсуждение в следующем заседании вопрос о вероятном занятии в ближайшее время Петрограда немцами и поставил вопрос о нашем положении. Невольно вновь поставил себе вопрос, что делать лично мне: оставаться?
В промежутке у Лели. Они спокойные в своем отчаянии. Передает городские толки о герц[оге] Мекленбургском как о регенте от Вильгельма в Петрограде. Обыватель ждет немца как избавителя!
У Демьянова заседание тяжелое (Возможно, речь идет о первом после переворота заседании Временного правительства (его описание см. в воспоминаниях В. Д. Набокова «Временное правительство» (Арх. рус. революции.- Берлин, 1921.- Т. 1)). Хижняков нарисовал мрачную картину Москвы. В сущности, массы за большевиков. Защищают офицеры, студенты, юнкера, добровольцы. С.-p., их центр[альный] ком[итет], который пока держится твердо, переживают трагедию - они очутились без солдат и оказались под защитой буржуазии - вооруженных юнкеров и офицеров. Неужели погибнет Кремль с его вековыми сокровищами от тяжелой артиллерии большевиков? В Москве студент опять «враг народа». Дурак Никитин держится твердо; характер у него есть - но ума и сознания этого у него нет. Ведь ужасно, что и революц[ионное] прав[ительство] аналогично царскому - те же Штюрмеры, Макаровы, Голицыны, Маклаковы - здесь Никитины, Некрасовы, Малянтовичи... Братья Малянтовичи уехали от нас, чтобы пробраться к правительству, и не добрались до него, спрятались? Трусы? Сегодня Некрасов подтвердил слух о немецком десанте в Финляндии. Раньше отрицал. Чувствую полное презрение к этому ничтожному человеку, принесшему России такой огромный вред. Раньше он отрицал десант. Уехав из Финл[яндии], даже не обеспечил себе информации. Разговор о намерении большевиков захватить 250 млн. из Г[осударственного] б[анка]. Мысль о перевозе их в гор[одскую] думу оставлена. Фридман указывает, что пока ни один рубль ими не взят - но не надолго. Оформлена выдача 10 млн. гор[одской] думе и эмиссион[ное] право Барка на 1 мильярд. Рассказывал Хижняков, что правительство не объявилось в Москве, как хотел Прокопович, вследствие его непопулярности. Лично Прокопович имеет там большое влияние. Верховский уехал на фронт - ему придают значение. Но кто придает? Любопытно, что мысль о немцах очень мало их всех занимает.
Малявкин о кукерскнх сланцах. Пытался добыть денег. Считает, что это для Петр[ограда] великое будущее: жидкое топливо в неограниченном количестве. Среди разрушений все цепляется жизнь.
По городу безумные процессии победивших большевиков.
Любопытно, что в несчастной попытке юнкер[ского) выступления 29-30-го играл роль Пуришкевич. Сергей [Ольденбург], работающий все еще в след[ственной] ком[иссии], говорит о необыч[ном] сходстве психологии и организации черной сотни с большевиками. Викжель, о предательстве которого говорят обе стороны, не связан ли с рухловск[ими] черносотенниками?
Вечером была Е.Д. Булич. Булич приходила переговорить о выступлении в данный момент профессоров (согл[асно] совещанию) на Ж[енских] к[урсах] и о их же мерах для освобождения Карташева. Надо через Академический союз.
Вечером работал над сероводородами. Много двинул.
Зинаида Гиппиус, поэт, 47 лет, Петроград:
Пятница. Весь день тревога о заключенных. Сигнал к ней дал X., вернувшийся из Петропавловки. Там плохо, сам "комендант" боится матросов, как способных на все при малейшей тревоге. Надо ухитриться перевести пленников. Куда угодно - только из этой матросско-большевистской цитадели. Обращаться к Бронштейну - единственный вполне бесполезный путь. Помимо противности вступать с ним в сношения - это так же бесцельно, как начать разговор с чужой обезьяной. Была у нас мать Терещенки. Мы лишь одно могли придумать - скользкий путь обращения к послам. Она видела Фрэнсиса, увидит завтра Бьюкенена. Но их тоже положение, - обращаться к "правительству", которого они не признают? Надо хранить международные традиции; но все же надо понимать, что это ........ для которой нет ни признания, ни не-признания.
Посольства охраняются польскими легионерами.
О Москве сведения потрясающие. (Сейчас - опять, что утихает, но уже и не верится). Город в полном мраке, телефон оборван. Внезапно Луначарский, сей "покровитель культуры", зарвал на себе волосы и, задыхаясь, закричал (в газетах), что если только все так, то он "уйдет, уйдет, из большевистского пр-ва"! Сидит.
Соглашатели хлебнули помоев впустую: большевики недаром смеялись, - они-то ровно ни на что не согласны. Теперь, - когда они упоены московскими и керенскими "победами"? Соглашателям вынесли такие "условия", что оставалось лишь утереться и пошлепать восвояси. Даже подленинцы из "Новой Жизни" ошарашились, даже с-эры черновцы дрогнули. Однако, эти еще надеются, что б-ки пойдут на уступочки (легкомыслие), уверяют, что среди б-ков - раскол... А, кажется, у них свой начинается раскол и некоторые с-эры ("левые") готовы, без соглашений, прямо броситься к большевикам: возьмите нас, мы уже сами большевики.
В Царском убили священника за молебен о прекращении бойни (на глазах его детей). Здесь тишина, церковь все недавние молитвы за Врем. Пр-во тотчас же покорно выпустила. Банки закрыты.
Где Керенский - неизвестно; в этой истории с большевистскими "победами" и его "побегом" есть какие-то факты, которых я просто не знаю. Борис там с ним был, это очевидно. Одну ночь он ночевал в Царском наверно (косвенные сведения). Но был и в Гатчине. Ну, даст вест
Рюрик Ивнев, поэт, 26 лет, Петроград:
Смольный Институт. Коридоры. Все-таки как я мало понимаю (т. е. совсем не понимаю) «реальную» жизнь: эти лица с резкими чертами, твердые голоса, сапоги, ружья... Ведь если бы я кому-нибудь «из них» сказал хоть 1/100 долю того, что я думаю, т. е. о чем я думаю, о чем волнуюсь, - надо мной бы вдоволь «поиздевались», даже не «поиздевались», а просто бы посмотрели бы «дикими глазами» и отошли бы...
Я никогда не испытывал такого ощущения (совершенно нового для меня): будто я не «человек», а тень. Вам все эти несущиеся по коридорам [люди] фигуры с ружьями, с «отношеньями» и «приказами», - люди, «человеки» живые, с телом, со всем «как следует», а я - тень, и мне между ними нечего делать. Я могу даже пройти «сквозь них», и они могут «сквозь меня» пройти, и «не заметят» меня и не могут «заметить».
Смольный Институт. Днем. В воздухе этого помещения чувствуется какая-то грубая сила. Такой же воздух был в «участке», в «жандармских» комнатах на вокзалах и т. п.
(Примечание:
СМОЛЬНЫЙ
Довольно! Довольно! Довольно
Истошно кликушами выть!
Весь твой я, клокочущий Смольный,
С другими - постыдно мне быть.
Пусть ветер холодный и резкий
Ревет и не хочет стихать.
Меня научил Достоевский
Россию мою понимать.
Не я ли стихами молился,
Чтоб умер жестокий палач,
И вот этот круг завершился,
Россия, Россия, не плачь!
Не я ль призывал эти бури,
Не я ль ненавидел застой?
Дождемся и блеска лазури
Над скованной льдами Невой.
Чтоб счастье стране улыбнулось,
Она заслужила его.
И чтобы в одно обернулось
Твое и мое торжество.
Довольно! Довольно! Довольно!
Кликушам нет места в бою.
Весь твой я, клокочущий Смольный,
Всю жизнь я тебе отдаю!
1917, Петроград Рюрик Ивнев. )
Лахтинская, около Приютской церкви. Старушка, очень бедная, кривенькая, сгорбленная, сказала мальчику лет 14-ти (должно быть, сыну):
-... Мне деньги достаются [слишком] очень горько.
Я оглянулся. Мне стало так больно, физически, до головокруженья. И я подумал: если все теперешнее революционное движение (большевистское) действительно сможет приблизить нас к тому дню, когда такая старушка с такой мучительнейшей фразой («Мне деньги достаются очень горько») не будет возможна, то тогда я «приемлю» все - и ужас гражданской войны, и кровь, и даже «невинные жертвы», и даже разрушение Кремля и Василия Блаженного...
Если... если... если... если действительно эта вторая (октябрьская) революция приблизит нас к этому дню. Но нет у меня в этом уверенности, и мучительно и пусто в душе.
Дома, вечер. Правда (настоящая, небесная правда) скрыта от нас. Но бывают секунды (может быть, раз в тысячелетие), когда она озаряется вся. Ее озаряет или мучительная мысль, или мучительное потрясение. Эту правду (мне кажется) я увидел сегодня, всю озаренную и ясную в своей простоте.
P.S. Боже! Боже! Боже! На меня эта встреча произвела потрясающее впечатление. До чего она пронзила меня, именно пронзила (точно молния через все тело). Пронзила молния и озарила мозг, и на мгновенье стало понятно очень, очень многое, чего я не мог понять прежде.
P.S.2, Как она вышла и откуда, я не заметил. На ней было что-то очень легкое (истрепанное, потертое), она сильно хромала. Все туловище ее было искривлено. На ее голове была какая-то жалкая шляпка. Мучительнее этой фигуры я никогда ничего не видел.
Господи! Помоги ей, имени которой я не знаю, дай ей силы, бодрости, и избавь ее от горя и страданья. Господи, помоги ей, Господи, помоги ей!
Поэт Вячеслав Иванов написал в Москве стихотворение, ставшее первым в цикле
ПЕСНИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
I.
Со свечкой в подвале
Сижу я на страже
Притихшего дома.
Тревога, истома...
То ближе, то дале
Перестрелка, - все та же...
Что-то злобное ухнет...
И костяшками пальцев
Вновь стучатся скелеты,
Под крестом не пригреты;
Воют: «Русь твоя рухнет!»
Сонмы лютых скитальцев:
«Посажена в тесный
Застенок сынами
И ждет приговора -
Палача и позора»...
Сжалься, Душе небесный,
Очиститель, над нами!
Христофор - Богоносец
И отверженец Каин, -
Как срослись эти двое
В обличье родное,
Лютовзор - Богоносец,
Рая беженец - Каин?
3/5 ноября 1917
Примечание
Св. Христофор (Богоносец) был, по легенде, выходцем из страны Песьих Голов (Кинокефалов). Потому он же и Лютовзор.