26 сентября. Две грешницы-сообщницы
Заповедей не блюла, не ходила к причастью.
Видно, пока надо мной не пропоют литию,
Буду грешить - как грешу - как грешила: со страстью!
Господом данными мне чувствами - всеми пятью!
Други! Сообщники! Вы, чьи наущения - жгучи!
Вы, сопреступники! - Вы, нежные учителя!
Юноши, девы, деревья, созвездия, тучи, -
Богу на Страшном суде вместе ответим, Земля!
26 сентября 1915 года, Марина Цветаева
Стихи больших поэтов переживают авторов. Чем больше талант автора, тем дольше живут стихи. Иногда в строках заключен какой-то потаенный смысл, который через пласты поколений несведущему читателю может быть не очень понятен. Вот сегодня у нас на рассмотрении как раз такое творение.
Все, кого и не звали, в Италии,-
Шлют с дороги прощальный привет.
Я осталась в моем зазеркалии,
Где ни Рима, ни Падуи нет.
Под святыми и грешными фресками
Не пройду я знакомым путем
И не буду с леонардесками
Переглядываться тайком.
Никому я не буду сопутствовать,
И охоты мне странствовать нет...
Мне к лицу стало всюду отсутствовать
Вот уж скоро четырнадцать лет.
26 сентября 1957, 7 февраля 1958, Москва
Анна Ахматова
В этом стихотворении было много загадок для меня: две даты под строчками, непонятные "все", кто шлет приветы, что это за "леонардески", 14 лет отсутствия - шифровка какая-то! Интернет помог со многим разобраться. Кому будет также интересно, советую ознакомиться прежде всего со статьей Евгения Солоновича, в которой представлена очень, на мой взгляд, правдоподобная версия разъяснения основных мотивов стиха. Со стихами на сегодня все.
Но есть еще одно творение этого дня, о котором хотелось бы упомянуть. 26 сентября 1835 года в Неаполе состоялась премьера оперы Гаэтано Доницетти "Лючия ди Ламмермур". Не знаю (не успел осведомиться) как ее тогда приняли, но для меня она оказалась первой в жизни оперой, которую я посмотрел в театре! Это было в студенческие годы, я приехал к сестре в Ленинград на несколько дней, посещение Кировского театра (!) было частью разработанной сестренкой культурной программы. Достать билеты в Кировский тогда было делом сложным, нам повезло, что "Лючия" не была гвоздем репертуара. Сидели где-то очень высоко, но видно и слышно было очень хорошо. Главную мужскую роль пел какой-то эстонский тенор с очень выразительным голосом. Запомнил еще голубоватое платье героини, стройность стана исполнительницы главной роли и живописные декорации. Ни имен, ни мелодий я не запомнил, но понял, что в оперу ходить можно. Особенно с девушкой.