24 августа 1917-го
в дневниках
Георгий Князев, историк-архивист, 30 лет, Петроград:
24 августа. Большевизм и «шкуризм» это сейчас синонимы.
Очень характерно с социологической точки зрения это преломление в массах идейного течения крайнего крыла социализма-большевизма - в шкуризм.
Очень подавленное настроение. Еще и еще отступили. Готовимся к эвакуации, завязываемся. Так обидно и стыдно.
Не надо этого забывать, что многие, особенно из солдат, обрадовались падению Риги - «Войне теперь скоро конец». В Луге на вокзале, говорит мама, солдаты даже перепились на радости. Что же еще нас может удивить или поразить.
И наряду - бесчисленное количество героических подвигов, благородства. Сколько погибло в последних боях офицеров и женщин-воинов... Сколько отчаянного мужества оказали те, кто не дрогнули и не побежали.
Осень началась. Дождь целый день. Смотрим на покрытое тучами небо и говорим, вот оно наше спасение - распутица.
А крайние левые! Они хотят опять воспользоваться моментом и поднимают голову. Кажется более бездарного, чем все эти Советы солдатских и рабочих депутатов, и придумать нельзя было.
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, директор Румянцевского музея, Москва:
Все утро лезла дрянь, как давно не лезла. Мы, т. е. цивилизованные люди, считавшие себя русскими, - маленькая группа людей, потерянных в мире. Отечество от нас отошло, за нами не стоит никто; «народ» нас сметает, ни одно другое общество нас в свою среду не примет. В течение всего дня я слышал только речи, схожие с моими мыслями, смешанные с безумной и беспредельной тревогой. В Музее уговаривал швейцаров так расположить их службу, чтоб можно было открыть читальный зал до 8 часов. С трудом удалось достигнуть компромиссного соглашения с этими нахальными тунеядцами
Михаил Пришвин, 44 года, хутор Хрущево под Ельцом:
Собрался ехать в Питер, но телеграмма о разгроме [выступления Корнилова] остановила. Послал телеграмму Разумнику: «Пытаюсь приехать к вам. Если неблагополучно, приезжайте сюда». Сегодня попробую в Москву съездить. Весь день сидели у Н. А. Ростовцева (член Государственной Думы). Керенский и Робеспьер. Керенский - интеллигент «с бабушкой», в лице его суд над всей интеллигенцией: грех всей интеллигенции лег на последнего в роду... Страшный суд всей интеллигенции.
Как это может быть, что святой молится и он, правда, святой, а молитвой его пользуются черти?
Что это, трагедия мечтателя или искушение сатаны? Костромской мужик накопил 30 тысяч денег с подаяний народа, который подавал ему, принимая за праведника, и потом народ пожелал, чтобы он вознесся. Он взошел на колокольню и оттуда упал и сломал себе руки и ноги.
Святой молился хорошо, но Бог пожелал испытать его и предал сатане для искушения, испытания его гордости.
Георгий Князев, историк-архивист, 30 лет, Петроград:
24 августа. Большевизм и «шкуризм» это сейчас синонимы.
Очень характерно с социологической точки зрения это преломление в массах идейного течения крайнего крыла социализма-большевизма - в шкуризм.
Очень подавленное настроение. Еще и еще отступили. Готовимся к эвакуации, завязываемся. Так обидно и стыдно.
Не надо этого забывать, что многие, особенно из солдат, обрадовались падению Риги - «Войне теперь скоро конец». В Луге на вокзале, говорит мама, солдаты даже перепились на радости. Что же еще нас может удивить или поразить.
И наряду - бесчисленное количество героических подвигов, благородства. Сколько погибло в последних боях офицеров и женщин-воинов... Сколько отчаянного мужества оказали те, кто не дрогнули и не побежали.
Осень началась. Дождь целый день. Смотрим на покрытое тучами небо и говорим, вот оно наше спасение - распутица.
А крайние левые! Они хотят опять воспользоваться моментом и поднимают голову. Кажется более бездарного, чем все эти Советы солдатских и рабочих депутатов, и придумать нельзя было.
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, директор Румянцевского музея, Москва:
Все утро лезла дрянь, как давно не лезла. Мы, т. е. цивилизованные люди, считавшие себя русскими, - маленькая группа людей, потерянных в мире. Отечество от нас отошло, за нами не стоит никто; «народ» нас сметает, ни одно другое общество нас в свою среду не примет. В течение всего дня я слышал только речи, схожие с моими мыслями, смешанные с безумной и беспредельной тревогой. В Музее уговаривал швейцаров так расположить их службу, чтоб можно было открыть читальный зал до 8 часов. С трудом удалось достигнуть компромиссного соглашения с этими нахальными тунеядцами
Михаил Пришвин, 44 года, хутор Хрущево под Ельцом:
Собрался ехать в Питер, но телеграмма о разгроме [выступления Корнилова] остановила. Послал телеграмму Разумнику: «Пытаюсь приехать к вам. Если неблагополучно, приезжайте сюда». Сегодня попробую в Москву съездить. Весь день сидели у Н. А. Ростовцева (член Государственной Думы). Керенский и Робеспьер. Керенский - интеллигент «с бабушкой», в лице его суд над всей интеллигенцией: грех всей интеллигенции лег на последнего в роду... Страшный суд всей интеллигенции.
Как это может быть, что святой молится и он, правда, святой, а молитвой его пользуются черти?
Что это, трагедия мечтателя или искушение сатаны? Костромской мужик накопил 30 тысяч денег с подаяний народа, который подавал ему, принимая за праведника, и потом народ пожелал, чтобы он вознесся. Он взошел на колокольню и оттуда упал и сломал себе руки и ноги.
Святой молился хорошо, но Бог пожелал испытать его и предал сатане для искушения, испытания его гордости.