Запела, выросла строка
Из мрака летнего и зноя -
Струенье хрупкое, сквозное, -
Зачем? - неужто на века?
На склоне призрачного дня,
За гранью памяти и ночи,
Чьи сны до чаянья охочи,
Зачем ты смотришь на меня?
Затем, наверное, дано
Всему живому в мире слово,
Что свет, с небес пришедший снова,
С землею всюду заодно.
Побудь со мною! - что с того,
Что я так буднично немолод?
Ведь мы так празднично сквозь холод
Любви хранили торжество.
Постой! - мне, вроде бы, тепло
От этой дышащей устало
Волны, что ласку расплескала,
На берег рухнув тяжело.
Пойми - и все-таки прости
За бред жестокий, многолетний
Эпохи, с просьбою последней
Способной дух перевести.
За то, что в сумерках ее
Плутали часто мы вслепую,
Глотая истину скупую
Питья, а с ним и забытье.
За то, что, выживший с трудом,
Не там, где надо, я храбрился -
О, дай мне Бог, чтоб свет продлился,
Которым издавна ведом.
14 августа 1992 года