19 июля 1942-го года
в дневниках
Всеволод Вишневский, писатель, 41 год, военный корреспондент, политработник, Ленинград:
19 июля.
Воскресенье.
Солнечно... Весь день действия авиации... Днем прошел с характерным подвыванием немецкий самолет. Был зенитный обстрел. Летали наши истребители и бомбардировщики... Ленивая артиллерийская стрельба. Несколько относительно близких разрывов... Доносится рев моторов с окрестных аэродромов...
Получил газеты. Наши контратаки под Воронежем. Немцы быстро зарываются, закрепляются. Нужно их отбросить за Дон, обратно.
Бои на северо-западном, калининском, западном и брянском направлениях...
Воронежские бои невероятно интенсивны, ожесточенны... Горят танковые команды, стреляют до конца, насмерть. Один ослепший водитель вел танк (все-таки!).
Во всех корреспонденциях проглядывает одно: главная задача - стойкость пехоты... Сейчас опыт приобретается в боях. Мы цепкие, выносливые и наверстаем упущенное.
Введены отличительные знаки для раненных в Отечественную войну. Это хорошее мероприятие...
Георгий Князев, историк-архивист, 55 лет, Ленинград:
19 июля.
393[-й] день войны. Воскресенье. Смерть А. А. Нехорошевой-Карпинской тяжело воспринялась М. Ф. Она невольно проводила все время параллель между нею и собою в той борьбе за жизнь, по преодолению трудностей.
А. А. надорвалась и умерла... М. Ф. еще больше сегодня почернела и сморщилась.
У меня упадок сил. Напрягаю всю свою волю, чтобы побороть, преодолеть, превозмочь все невзгоды и противоречия жизни.
Сергей Вавилов, физик, академик, 51 год:
19 июля.
Йошкар-Ола. Воскресенье. Вернулся сегодня из Казани. Третьего дня около Университета, рядом с памятником Лобачевского увидал сына Виктора, только что приехавшего из Л[енин]гр[ада] поступать в Военно-Воздушную Академию. На ближайшие месяцы судьба его ясна.
Позавчера сон, сильный, резкий. Какое-то явно враждебное общество с[ельско-]х[озяйственных] людей и вот Николай, шепчет, что свободен, в каком-то полуарестантском одеянии защитного цвета. «Весь мой труд сосчитали сорными травами». Необычная острота чувства во сне.
Вчерашняя ночь - какой-то странный сон с револьвером в крови. Итак [,] явь и сон. И, несмотря на радость, очень тяжело и грустно.
Хочется передать действительное психическое мое состояние, но не удается, неуловимо. Устрашающий объективизм, ницшеанский объективный человек, а вместе с тем острое болезненное «я».
В Казани в бюро ф[изико]-математического] Отделения подготовка к академическим «выборам». Иоффе проводит свою когорту. Ну Бог с ним. Сидел над Галилеем. Saggiatore - прекрасен. Соединение научного и художественного так прекрасно и нужно. Тысячи мелких дел, усталость.
Военные вести за последние [:] дни повеселее под Воронежем.
Иван Бунин, 71 год, Франция:
19 июля.
Воскр. Видел новую луну. Холодно, тучи, перед вечером прошел дождь.
Шестого июля объявили, что взят Воронеж. Оказалось - брехня: не взят и по сегодня.
Всеволод Вишневский, писатель, 41 год, военный корреспондент, политработник, Ленинград:
19 июля.
Воскресенье.
Солнечно... Весь день действия авиации... Днем прошел с характерным подвыванием немецкий самолет. Был зенитный обстрел. Летали наши истребители и бомбардировщики... Ленивая артиллерийская стрельба. Несколько относительно близких разрывов... Доносится рев моторов с окрестных аэродромов...
Получил газеты. Наши контратаки под Воронежем. Немцы быстро зарываются, закрепляются. Нужно их отбросить за Дон, обратно.
Бои на северо-западном, калининском, западном и брянском направлениях...
Воронежские бои невероятно интенсивны, ожесточенны... Горят танковые команды, стреляют до конца, насмерть. Один ослепший водитель вел танк (все-таки!).
Во всех корреспонденциях проглядывает одно: главная задача - стойкость пехоты... Сейчас опыт приобретается в боях. Мы цепкие, выносливые и наверстаем упущенное.
Введены отличительные знаки для раненных в Отечественную войну. Это хорошее мероприятие...
Георгий Князев, историк-архивист, 55 лет, Ленинград:
19 июля.
393[-й] день войны. Воскресенье. Смерть А. А. Нехорошевой-Карпинской тяжело воспринялась М. Ф. Она невольно проводила все время параллель между нею и собою в той борьбе за жизнь, по преодолению трудностей.
А. А. надорвалась и умерла... М. Ф. еще больше сегодня почернела и сморщилась.
У меня упадок сил. Напрягаю всю свою волю, чтобы побороть, преодолеть, превозмочь все невзгоды и противоречия жизни.
Сергей Вавилов, физик, академик, 51 год:
19 июля.
Йошкар-Ола. Воскресенье. Вернулся сегодня из Казани. Третьего дня около Университета, рядом с памятником Лобачевского увидал сына Виктора, только что приехавшего из Л[енин]гр[ада] поступать в Военно-Воздушную Академию. На ближайшие месяцы судьба его ясна.
Позавчера сон, сильный, резкий. Какое-то явно враждебное общество с[ельско-]х[озяйственных] людей и вот Николай, шепчет, что свободен, в каком-то полуарестантском одеянии защитного цвета. «Весь мой труд сосчитали сорными травами». Необычная острота чувства во сне.
Вчерашняя ночь - какой-то странный сон с револьвером в крови. Итак [,] явь и сон. И, несмотря на радость, очень тяжело и грустно.
Хочется передать действительное психическое мое состояние, но не удается, неуловимо. Устрашающий объективизм, ницшеанский объективный человек, а вместе с тем острое болезненное «я».
В Казани в бюро ф[изико]-математического] Отделения подготовка к академическим «выборам». Иоффе проводит свою когорту. Ну Бог с ним. Сидел над Галилеем. Saggiatore - прекрасен. Соединение научного и художественного так прекрасно и нужно. Тысячи мелких дел, усталость.
Военные вести за последние [:] дни повеселее под Воронежем.
Иван Бунин, 71 год, Франция:
19 июля.
Воскр. Видел новую луну. Холодно, тучи, перед вечером прошел дождь.
Шестого июля объявили, что взят Воронеж. Оказалось - брехня: не взят и по сегодня.