26 июня 1937-го года
в дневниках
Дневники дрейфующей станции "Северный полюс-1"
Эрнст Кренкель, 33 года, радист:
26 июня.
В полночь делал первое самостоятельное метеонаблюдение. Теперь всегда полночный срок будет моим. Надо успеть все зашифровать за 20 минут, до разговора с Рудольфом.
После этого засел за приемник. В первые часы на 20 метрах хорошо идет Европа, хуже американцы. Затем около трех-четырех часов утра пачками появляются бразильцы. К пяти утра в эфире остаются единичные европейцы и наступают часы засилия американских любителей.
Много раз пускал передатчик и давал «всем, всем», но никто не отвечал. Вдруг услышал французского радиолюбителя и стал его звать. Француз отозвался. Я ему сообщил, что «здесь Северный полюс; он ответил: «Вас слушает город Реймс». Когда собеседник разобрал, что он первый французский радио любите ль, с которым я связался, благодарностям и радости не было конца. Стал искать на нашем небольшом глобусе, но Реймса там не обнаружил. Во всяком случае, это широта Харьков - Киев. Француз упорно добивался. Куда послать квитанцию для подтверждения связи. Сказал ему: «Посылайте в Москву».
Затем опять стал звать, но никто не ответил. Все же, куда ни кинь - расстояния большие, а мощность у меня всего только 20 ватт.
В 6 часов 52 минуты на мое «всем, всем» начала громко отвечать какая-то станция. Дело дошло до ее позывного, и я разобрал только первую букву W. Ну, значит, американец. Как назло, сразу в эфир вылезло несколько любителей и заглушили его. Кое-как расслышал конец работы американца и начал звать. Американец мне вторично ответил. Его позывной W2cys. Пришлось ему рассказать, кто мы такие и где мы находимся. К сожалению, в страшной каше американцев его ответа так и не услышал, не нашел. Досадно, что так глупо сор первая связь с американцем. Во всяком случае, мы имеем позывные друг друга и по приезде на материк обменяемся карточками. Судя по находящемуся у меня списку, второй район - это Нью-Йорк и его окрестности.
С утра каждый занялся своим делом. Ширшов благоустраивает снежный домик, построенный над лебедкой. Парашют Водопьянова, честно служивший на самолете, а потом в качестве крыши над радиостанцией, сейчас перекочевал на ширшовский домик.
Из Москвы сообщили, что на банкете в Кремле К. Е. Ворошилов поднял тост за нашу четверку.
Горячо благодарим Климента Ефремовича. Если потребуется, мы высадимся в любом месте, где это будет необходимо, и будем работать не только научными приборами, но и другими, какие понадобятся, судя по обстановке.
После утреннего чая лег спать до полудня. В 12 отработал метео и опять лег спать - разболелась голова.
Вечером ребята пили чай, а я обедал. После обеда вымылся, так как несколько дней этого не делал, и помыл посуду.
День нелепый. То ясно, то туман и моросит дождь. Иногда просвечивают кусочки безоблачного неба. Несколько часов подряд над льдами держится красивая яркая радуга. Температура воздуха около минус 1°. Проваливаемся в мокрый, по-весеннему подтаявший снег. Дежурство несем круглосуточное, благо и солнце (хотя и тускло) светит без передышки.
Дневники дрейфующей станции "Северный полюс-1"
Эрнст Кренкель, 33 года, радист:
26 июня.
В полночь делал первое самостоятельное метеонаблюдение. Теперь всегда полночный срок будет моим. Надо успеть все зашифровать за 20 минут, до разговора с Рудольфом.
После этого засел за приемник. В первые часы на 20 метрах хорошо идет Европа, хуже американцы. Затем около трех-четырех часов утра пачками появляются бразильцы. К пяти утра в эфире остаются единичные европейцы и наступают часы засилия американских любителей.
Много раз пускал передатчик и давал «всем, всем», но никто не отвечал. Вдруг услышал французского радиолюбителя и стал его звать. Француз отозвался. Я ему сообщил, что «здесь Северный полюс; он ответил: «Вас слушает город Реймс». Когда собеседник разобрал, что он первый французский радио любите ль, с которым я связался, благодарностям и радости не было конца. Стал искать на нашем небольшом глобусе, но Реймса там не обнаружил. Во всяком случае, это широта Харьков - Киев. Француз упорно добивался. Куда послать квитанцию для подтверждения связи. Сказал ему: «Посылайте в Москву».
Затем опять стал звать, но никто не ответил. Все же, куда ни кинь - расстояния большие, а мощность у меня всего только 20 ватт.
В 6 часов 52 минуты на мое «всем, всем» начала громко отвечать какая-то станция. Дело дошло до ее позывного, и я разобрал только первую букву W. Ну, значит, американец. Как назло, сразу в эфир вылезло несколько любителей и заглушили его. Кое-как расслышал конец работы американца и начал звать. Американец мне вторично ответил. Его позывной W2cys. Пришлось ему рассказать, кто мы такие и где мы находимся. К сожалению, в страшной каше американцев его ответа так и не услышал, не нашел. Досадно, что так глупо сор первая связь с американцем. Во всяком случае, мы имеем позывные друг друга и по приезде на материк обменяемся карточками. Судя по находящемуся у меня списку, второй район - это Нью-Йорк и его окрестности.
С утра каждый занялся своим делом. Ширшов благоустраивает снежный домик, построенный над лебедкой. Парашют Водопьянова, честно служивший на самолете, а потом в качестве крыши над радиостанцией, сейчас перекочевал на ширшовский домик.
Из Москвы сообщили, что на банкете в Кремле К. Е. Ворошилов поднял тост за нашу четверку.
Горячо благодарим Климента Ефремовича. Если потребуется, мы высадимся в любом месте, где это будет необходимо, и будем работать не только научными приборами, но и другими, какие понадобятся, судя по обстановке.
После утреннего чая лег спать до полудня. В 12 отработал метео и опять лег спать - разболелась голова.
Вечером ребята пили чай, а я обедал. После обеда вымылся, так как несколько дней этого не делал, и помыл посуду.
День нелепый. То ясно, то туман и моросит дождь. Иногда просвечивают кусочки безоблачного неба. Несколько часов подряд над льдами держится красивая яркая радуга. Температура воздуха около минус 1°. Проваливаемся в мокрый, по-весеннему подтаявший снег. Дежурство несем круглосуточное, благо и солнце (хотя и тускло) светит без передышки.