22 июня 1937-го года
в дневниках
Александр Гладков, драматург, 25 лет, Москва (В.Э. - Всеволод Мейерхольд, З.Н. - Зинаида Райх):
22 июня.
Только сегодня вечером вернулся в город, и то только потому, что боялся прозевать билеты на матч с басками. Мне обещал их достать И.З. Он не обманул и принес их <...>
Неожиданно звонок В.Э. З.Н. на даче, а он приехал на денек. Зовет зайти. Иду.
Говорим о многом. Третьего дня к нему на дачу приезжали Эйзенштейн и Вишневские. Итак - он примирился с Вишневским, но не поздно ли? В какой-то мере это и моя работа… В.Э. считает Вишневского талантливым, но неумным и «темным». 18-го он снова выступал на «активе» ВКИ. Говорил об эстрадном репертуаре, ибо эстрада будет оружием № 1, если начнется война. Его слушали с недоумением и даже с раздражением. «Актив» шел при полупустом зале: надоело - лето, футбол и пр. Пили винцо.
Во Франции отставка правительства Блюма и кризис Народного фронта. В газетах, заполненных Чкаловым, сообщается о присвоении званий Героя Советского Союза комкорам Смушкевичу и Павлову, комдиву Штерну и комбригу Колпакчи. Это явно за Испанию
Дневники дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Иван Папанин, 42 года, начальник станции
22 июня.
Приводили в порядок жилую палатку. Вынесли все вещи, шкуры и надувные матрацы за дверь, подняли фанеру, окопали снег, уложили подкладки, а резиновый пол завернули внутрь, чтобы на мех не попадала вода. Затем уложили фанеру, меха и поставили койки на место. Закончив капитальную уборку, разошлись и занялись своими делами.
Мы с Теодорычем переставляли радиостанцию. Передвинули мачту, натянули антенну, укрепили столик. Эрнст разместил всю свою аппаратуру: передатчик, приемник, аккумуляторы, сделал ввод антенны и через тридцать минут начал пробовать радио. Появившийся было треск Эрнст быстро ликвидировал и в восемь часов вечера передал очередную метеорологическую сводку на остров Рудольфа. Все в порядке!
Женя тем временем перенес в новое помещение ящик с приборами, протянул провод от хронометров в свою обсерваторию по измерению силы тяжести. Петр Петрович делал подсчеты по титрованию.
В два часа утра Эрнст принял радиограмму из Москвы, от Главного управления Севморпути. В ней сообщалось, что в ближайшие дни через нашу дрейфующую станцию предполагается беспосадочный перелет самолета под командованием Героя Советского Союза Громова. Для регистрации пролета самолета спортивным комиссаром Центрального аэроклуба СССР назначается Е. К. Федоров, который обязан зарегистрировать место и время пролета по форме переданного нам дополнительно акта.
Вот здорово! Едва только чкаловская тройка закончила свой легендарный перелет, как уже другие советские орлы намерены его превзойти. Женя говорит, что Громов, видимо, хочет установить мировой рекорд дальности полета по прямой и по ломаной линиям.
Ну, Эрнст, готовься к работе!
Эрнст Кренкель, 33 года, радист:
22 июня.
Итак, переселяюсь со своей рацией из снежной хижины в жилую палатку.
Вначале занялись оборудованием жилой палатки. Вынесли все имущество и под края палатки подложили доски; снизу и здесь стала пробиваться вода. Лето на полюсе!
После этого принесли обе мачты. Теперь они ориентированы, примерно, на остров Рудольфа. Собрал радиостолик и поместил его в жилой палатке направо от дверей. Столик совсем размяк от сырости.
Рудольф на длинных волнах меня слышит отлично. Вообще, в палатке значительно улучшилась слышимость вещательных длинноволновых станций. Лучше слышим станцию имени Коминтерна. Утром буду регулярно принимать обзор газет, в полночь - бой часов Кремлевской башни.
Впервые, хотя и слабо, заговорил репродуктор. Какая-то скандинавская станция передает музыку. На коротких волнах объявились Париж и Лондон.
Разительные перемены в работе рации по сравнению с ее работой в снежной хижине объясняются двумя причинами. Во-первых, правильнее ориентированы мачты и, во-вторых, что более существенно, в палатке сухо; там же была страшная сырость.
Едва только вынес аппаратуру из снежного дома, как рухнула сама по себе снежная стена. Она честно служила мне в течение месяца и как будто благоразумно дожидалась этого момента, чтобы прекратить свое существование.
Вечером получили молнию: в ближайшие дни предполагается беспосадочный полет Громова через полюс. Евгений Федоров назначен спортивным комиссаром Центрального аэроклуба СССР. Женя должен составить специальный акт по переданной нам форме.
Вот шикарный год...
Надеемся хотя бы теперь получить письма и газеты.
Раньше будил Женю просто:
-Женя, вставай.
Теперь:
-Товарищ спортивный комиссар, разрешите толкнуть вас в ваш многоуважаемый бок.
Комиссар встает так же неохотно, как бывший Женя.
Александр Гладков, драматург, 25 лет, Москва (В.Э. - Всеволод Мейерхольд, З.Н. - Зинаида Райх):
22 июня.
Только сегодня вечером вернулся в город, и то только потому, что боялся прозевать билеты на матч с басками. Мне обещал их достать И.З. Он не обманул и принес их <...>
Неожиданно звонок В.Э. З.Н. на даче, а он приехал на денек. Зовет зайти. Иду.
Говорим о многом. Третьего дня к нему на дачу приезжали Эйзенштейн и Вишневские. Итак - он примирился с Вишневским, но не поздно ли? В какой-то мере это и моя работа… В.Э. считает Вишневского талантливым, но неумным и «темным». 18-го он снова выступал на «активе» ВКИ. Говорил об эстрадном репертуаре, ибо эстрада будет оружием № 1, если начнется война. Его слушали с недоумением и даже с раздражением. «Актив» шел при полупустом зале: надоело - лето, футбол и пр. Пили винцо.
Во Франции отставка правительства Блюма и кризис Народного фронта. В газетах, заполненных Чкаловым, сообщается о присвоении званий Героя Советского Союза комкорам Смушкевичу и Павлову, комдиву Штерну и комбригу Колпакчи. Это явно за Испанию
Дневники дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Иван Папанин, 42 года, начальник станции
22 июня.
Приводили в порядок жилую палатку. Вынесли все вещи, шкуры и надувные матрацы за дверь, подняли фанеру, окопали снег, уложили подкладки, а резиновый пол завернули внутрь, чтобы на мех не попадала вода. Затем уложили фанеру, меха и поставили койки на место. Закончив капитальную уборку, разошлись и занялись своими делами.
Мы с Теодорычем переставляли радиостанцию. Передвинули мачту, натянули антенну, укрепили столик. Эрнст разместил всю свою аппаратуру: передатчик, приемник, аккумуляторы, сделал ввод антенны и через тридцать минут начал пробовать радио. Появившийся было треск Эрнст быстро ликвидировал и в восемь часов вечера передал очередную метеорологическую сводку на остров Рудольфа. Все в порядке!
Женя тем временем перенес в новое помещение ящик с приборами, протянул провод от хронометров в свою обсерваторию по измерению силы тяжести. Петр Петрович делал подсчеты по титрованию.
В два часа утра Эрнст принял радиограмму из Москвы, от Главного управления Севморпути. В ней сообщалось, что в ближайшие дни через нашу дрейфующую станцию предполагается беспосадочный перелет самолета под командованием Героя Советского Союза Громова. Для регистрации пролета самолета спортивным комиссаром Центрального аэроклуба СССР назначается Е. К. Федоров, который обязан зарегистрировать место и время пролета по форме переданного нам дополнительно акта.
Вот здорово! Едва только чкаловская тройка закончила свой легендарный перелет, как уже другие советские орлы намерены его превзойти. Женя говорит, что Громов, видимо, хочет установить мировой рекорд дальности полета по прямой и по ломаной линиям.
Ну, Эрнст, готовься к работе!
Эрнст Кренкель, 33 года, радист:
22 июня.
Итак, переселяюсь со своей рацией из снежной хижины в жилую палатку.
Вначале занялись оборудованием жилой палатки. Вынесли все имущество и под края палатки подложили доски; снизу и здесь стала пробиваться вода. Лето на полюсе!
После этого принесли обе мачты. Теперь они ориентированы, примерно, на остров Рудольфа. Собрал радиостолик и поместил его в жилой палатке направо от дверей. Столик совсем размяк от сырости.
Рудольф на длинных волнах меня слышит отлично. Вообще, в палатке значительно улучшилась слышимость вещательных длинноволновых станций. Лучше слышим станцию имени Коминтерна. Утром буду регулярно принимать обзор газет, в полночь - бой часов Кремлевской башни.
Впервые, хотя и слабо, заговорил репродуктор. Какая-то скандинавская станция передает музыку. На коротких волнах объявились Париж и Лондон.
Разительные перемены в работе рации по сравнению с ее работой в снежной хижине объясняются двумя причинами. Во-первых, правильнее ориентированы мачты и, во-вторых, что более существенно, в палатке сухо; там же была страшная сырость.
Едва только вынес аппаратуру из снежного дома, как рухнула сама по себе снежная стена. Она честно служила мне в течение месяца и как будто благоразумно дожидалась этого момента, чтобы прекратить свое существование.
Вечером получили молнию: в ближайшие дни предполагается беспосадочный полет Громова через полюс. Евгений Федоров назначен спортивным комиссаром Центрального аэроклуба СССР. Женя должен составить специальный акт по переданной нам форме.
Вот шикарный год...
Надеемся хотя бы теперь получить письма и газеты.
Раньше будил Женю просто:
-Женя, вставай.
Теперь:
-Товарищ спортивный комиссар, разрешите толкнуть вас в ваш многоуважаемый бок.
Комиссар встает так же неохотно, как бывший Женя.