11 июня 1937-го года
в дневниках
Дневники дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Эрнст Кренкель, 33 года, радист:
11 июня.
Вечером была первая положительная температура на Северном полюсе - +0,3 градуса. Туманный безветренный день. Погода сказывается в количестве отправляемых радиограмм: наши ресурсы электроэнергии находятся в прямой зависимости от ветра, от работы ветряка. Запасной двигатель пока что гонять не хочется.
От теплой погоды стены нашей снеговой кухни превращаются в кружево, а радиорубка приобретает некоторое сходство с Пизанской падающей башней.
В «машинном отделении» сквозь старую трещину просачивается морская вода. Будем переносить двигатель.
Замечательно уютно провели вечер за чаем. Слушали патефон. Особенно понравился марш из «Веселых ребят». Патефон Мазурука - работает отлично.
Договорились следить, чтобы патефонные иголки не падали на наш меховой пол. Иначе музыкальные увлечения могут выйти нам боком, говоря фигурально, и в пятку - фактически.
Козловский поет хорошо.
Иван Папанин, 42 года, начальник экспедиции:
11 июня.
Прекратилась наконец совсем пурга. Вчера она нам досаждала еще не так сильно, но 8 и 9 июня бушевала вовсю. Теперь придется идти расчищать большие сугробы снега. Женя говорит, что позавчера в отдельные моменты сила ветра достигала двадцати метров в секунду. Мы понимаем, что это лишь цветочки, а ягодки впереди... Не такую еще пургу придется нам здесь испытать!
В полночь установилась штилевая погода. На небе - ни одного облачка. Солнце нагрело нашу черную палатку до двадцати четырех градусов тепла. Вот тебе и Северный полюс!
Юго-западный ветер двигает нашу льдину на северо-восток. Мы приближаемся к меридиану Гринвича. Возможно, что скоро окажемся в восточном полушарии. Петрович сказал:
- Средняя скорость нашего дрейфа за первые семнадцать дней шесть и семь десятых километра в сутки.
Дальше, видимо, дрейф ускорится, но точно предсказать это сейчас никто не может.
Сегодня встали рано, хотя спали плохо. Всю ночь шел у нас разговор, как лучше обслужить перелет Чкалова. Больше всех тревожится Кренкель. Наши аккумуляторы сели, а ветра нет, и ветряк не работает. Мотор мы бережем как аварийный агрегат только для самых непредвиденных случаев. Есть о чем подумать, когда на нас легла ответственность за обслуживание небывалого перелета через полюс в Америку!
Приготовил завтрак. Сварил каждому по три сосиски, поставил икру, чай. Жаловаться на пищу не приходится: меню у нас сытное и разнообразное. Что же касается вкуса наших блюд, то это целиком зависит от «шефов кухни» - Теодорыча и меня. Надо признаться: кулинары мы пока что неопытные.
Я убрал грузы, которые остались после устройства баз. Перелил керосин в расходный баул. Затем начал складывать рыбу и мясо в «холодильник», вырубленный во льду, Хотя у нас здесь и прохладно, солнце светит круглые сутки. Беспокоюсь, как бы его лучи не погубили наших довольно скромных запасов свежего мяса и рыбы.
Мы послали телеграмму в Москву:
«В случае полета Чкалова над нами просим организовать отправку для нас газет и писем от семей».
Рассчитываем, что Валерий Павлович сможет сбросить на нашу льдину эту небольшую, но ценную посылку с Родины.
Я возил грузы. Кренкель варил обед. Ширшов с утра засел в своей лаборатории делать гидрохимические анализы. Женя в полдень передал Теодорычу результаты очередных метеорологических наблюдений.
Разрезал бидон из-под продовольствия и сделал большой таз, чтобы мыть в нем кухонную посуду. Смастерил специальное приспособление вроде лейки, чтобы наливать керосин в примусы.
Кренкель снова проверял свое радиохозяйство, а Женя обрабатывал материалы гравитационных наблюдений. У Петровича тоже была забота - получение химически чистой воды.
Вечером он пришел в палатку и рассказал:
- Я осматривал трещину: ее узнать нельзя. Льды сильно расходятся.
Кренкель говорит:
- Мы уже, кажется, живем на ледяном острове... Ветер переместил льды.
- Я тоже слышал шум льдов,- заметил Женя.- Это было около двух часов ночи, когда я ходил делать метеорологические наблюдения.
- Все-таки,- ответил я,- это не должно мешать нам жить и работать... Льдина наша крепка. Мы еще долго на ней проживем!
- Да,- поддержал меня Ширшов,- кто бы мог подумать, что в Центральном полярном бассейне будут такие прочные и ровные льдины.
Кренкель начал выстукивать радиоключом свои точки и тире. Потом перешел на прием телеграмм. Теодорыч принял, между прочим, радиограмму от Ласкера; он приглашает меня сыграть с ним партию в шахматы. Придется мне начать практиковаться.
- Вот уже вернусь в Москву, тогда сыграем...- сказал я.
У нас сейчас круглые сутки светит и греет солнце, а о ночном времени напоминают только часы.
Академия наук СССР просит нас провести научную работу: выяснить причины непрохождения коротких радиоволн в условиях Арктики в отдельные периоды. Это очень интересная проблема.
------------------------------------------------------------------------------------------------
Александр Гладков, 25 лет, драматург, Москва:
11 июня. Ну вот, - напряженное ожидание разрядилось.
Сегодня в газетах сообщение об аресте и суде над Тухачевским, Якиром, Уборевичем, Примаковым, Корком, Эйдеманом и Путной. Их обвиняют в измене и шпионаже. «Все обвиняемые признали себя виновными». Рассмотрение дела начинается сегодня. В числе судей: Буденный, Блюхер, Белов, Алкснис, Каширин, Дыбенко, Ульрих, Горячев.
Итак, под судом весь цвет высшего командования Красной Армии. Все оглушены, хотя уже отвыкли удивляться. Слухи об опале некоторых ходили, но не обо всех.
Еще сенсация. В «Правде» заметка «От редакции», где говорится, что автор вчерашней статьи о книге Тарле «Наполеон» предъявил к автору «непомерные требования, как к марксисту, а Тарле не марксист. За его ошибки отвечает двурушник Радек». И добавляется, что из «немарксистских» книг о Наполеоне книга Тарле лучшая и ближе к истине…
Льва можно узнать по когтям. Авторство Сталина несомненно. Никто другой не решился бы реагировать так быстро и прямолинейно. Да и слог его.
Елена Булгакова, жена писателя Михаила Булгакова, 43 года, Москва:
11 июня. Утром сообщение в «Правде» прокуратуры Союза о предании суду Тухачевского, Уборевича, Корка, Эйдемана, Фельдмана, Примакова, Путны и Якира по делу об измене Родине.
М. А. в Большом театре на репетиции «Поднятой целины». Разговор с Самосудом по поводу соловьевской оперы.
Митинг после репетиции. В резолюции - требовали высшей меры наказания для изменников.
...
Дневники дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Эрнст Кренкель, 33 года, радист:
11 июня.
Вечером была первая положительная температура на Северном полюсе - +0,3 градуса. Туманный безветренный день. Погода сказывается в количестве отправляемых радиограмм: наши ресурсы электроэнергии находятся в прямой зависимости от ветра, от работы ветряка. Запасной двигатель пока что гонять не хочется.
От теплой погоды стены нашей снеговой кухни превращаются в кружево, а радиорубка приобретает некоторое сходство с Пизанской падающей башней.
В «машинном отделении» сквозь старую трещину просачивается морская вода. Будем переносить двигатель.
Замечательно уютно провели вечер за чаем. Слушали патефон. Особенно понравился марш из «Веселых ребят». Патефон Мазурука - работает отлично.
Договорились следить, чтобы патефонные иголки не падали на наш меховой пол. Иначе музыкальные увлечения могут выйти нам боком, говоря фигурально, и в пятку - фактически.
Козловский поет хорошо.
Иван Папанин, 42 года, начальник экспедиции:
11 июня.
Прекратилась наконец совсем пурга. Вчера она нам досаждала еще не так сильно, но 8 и 9 июня бушевала вовсю. Теперь придется идти расчищать большие сугробы снега. Женя говорит, что позавчера в отдельные моменты сила ветра достигала двадцати метров в секунду. Мы понимаем, что это лишь цветочки, а ягодки впереди... Не такую еще пургу придется нам здесь испытать!
В полночь установилась штилевая погода. На небе - ни одного облачка. Солнце нагрело нашу черную палатку до двадцати четырех градусов тепла. Вот тебе и Северный полюс!
Юго-западный ветер двигает нашу льдину на северо-восток. Мы приближаемся к меридиану Гринвича. Возможно, что скоро окажемся в восточном полушарии. Петрович сказал:
- Средняя скорость нашего дрейфа за первые семнадцать дней шесть и семь десятых километра в сутки.
Дальше, видимо, дрейф ускорится, но точно предсказать это сейчас никто не может.
Сегодня встали рано, хотя спали плохо. Всю ночь шел у нас разговор, как лучше обслужить перелет Чкалова. Больше всех тревожится Кренкель. Наши аккумуляторы сели, а ветра нет, и ветряк не работает. Мотор мы бережем как аварийный агрегат только для самых непредвиденных случаев. Есть о чем подумать, когда на нас легла ответственность за обслуживание небывалого перелета через полюс в Америку!
Приготовил завтрак. Сварил каждому по три сосиски, поставил икру, чай. Жаловаться на пищу не приходится: меню у нас сытное и разнообразное. Что же касается вкуса наших блюд, то это целиком зависит от «шефов кухни» - Теодорыча и меня. Надо признаться: кулинары мы пока что неопытные.
Я убрал грузы, которые остались после устройства баз. Перелил керосин в расходный баул. Затем начал складывать рыбу и мясо в «холодильник», вырубленный во льду, Хотя у нас здесь и прохладно, солнце светит круглые сутки. Беспокоюсь, как бы его лучи не погубили наших довольно скромных запасов свежего мяса и рыбы.
Мы послали телеграмму в Москву:
«В случае полета Чкалова над нами просим организовать отправку для нас газет и писем от семей».
Рассчитываем, что Валерий Павлович сможет сбросить на нашу льдину эту небольшую, но ценную посылку с Родины.
Я возил грузы. Кренкель варил обед. Ширшов с утра засел в своей лаборатории делать гидрохимические анализы. Женя в полдень передал Теодорычу результаты очередных метеорологических наблюдений.
Разрезал бидон из-под продовольствия и сделал большой таз, чтобы мыть в нем кухонную посуду. Смастерил специальное приспособление вроде лейки, чтобы наливать керосин в примусы.
Кренкель снова проверял свое радиохозяйство, а Женя обрабатывал материалы гравитационных наблюдений. У Петровича тоже была забота - получение химически чистой воды.
Вечером он пришел в палатку и рассказал:
- Я осматривал трещину: ее узнать нельзя. Льды сильно расходятся.
Кренкель говорит:
- Мы уже, кажется, живем на ледяном острове... Ветер переместил льды.
- Я тоже слышал шум льдов,- заметил Женя.- Это было около двух часов ночи, когда я ходил делать метеорологические наблюдения.
- Все-таки,- ответил я,- это не должно мешать нам жить и работать... Льдина наша крепка. Мы еще долго на ней проживем!
- Да,- поддержал меня Ширшов,- кто бы мог подумать, что в Центральном полярном бассейне будут такие прочные и ровные льдины.
Кренкель начал выстукивать радиоключом свои точки и тире. Потом перешел на прием телеграмм. Теодорыч принял, между прочим, радиограмму от Ласкера; он приглашает меня сыграть с ним партию в шахматы. Придется мне начать практиковаться.
- Вот уже вернусь в Москву, тогда сыграем...- сказал я.
У нас сейчас круглые сутки светит и греет солнце, а о ночном времени напоминают только часы.
Академия наук СССР просит нас провести научную работу: выяснить причины непрохождения коротких радиоволн в условиях Арктики в отдельные периоды. Это очень интересная проблема.
------------------------------------------------------------------------------------------------
Александр Гладков, 25 лет, драматург, Москва:
11 июня. Ну вот, - напряженное ожидание разрядилось.
Сегодня в газетах сообщение об аресте и суде над Тухачевским, Якиром, Уборевичем, Примаковым, Корком, Эйдеманом и Путной. Их обвиняют в измене и шпионаже. «Все обвиняемые признали себя виновными». Рассмотрение дела начинается сегодня. В числе судей: Буденный, Блюхер, Белов, Алкснис, Каширин, Дыбенко, Ульрих, Горячев.
Итак, под судом весь цвет высшего командования Красной Армии. Все оглушены, хотя уже отвыкли удивляться. Слухи об опале некоторых ходили, но не обо всех.
Еще сенсация. В «Правде» заметка «От редакции», где говорится, что автор вчерашней статьи о книге Тарле «Наполеон» предъявил к автору «непомерные требования, как к марксисту, а Тарле не марксист. За его ошибки отвечает двурушник Радек». И добавляется, что из «немарксистских» книг о Наполеоне книга Тарле лучшая и ближе к истине…
Льва можно узнать по когтям. Авторство Сталина несомненно. Никто другой не решился бы реагировать так быстро и прямолинейно. Да и слог его.
Елена Булгакова, жена писателя Михаила Булгакова, 43 года, Москва:
11 июня. Утром сообщение в «Правде» прокуратуры Союза о предании суду Тухачевского, Уборевича, Корка, Эйдемана, Фельдмана, Примакова, Путны и Якира по делу об измене Родине.
М. А. в Большом театре на репетиции «Поднятой целины». Разговор с Самосудом по поводу соловьевской оперы.
Митинг после репетиции. В резолюции - требовали высшей меры наказания для изменников.
...