27 мая. Инна Лиснянская
из дневника за 2007 год:
Вчера стоял, вернее, совершенно не двигался душный день. Сухой воздух дышал сиренью и поэтому казался еще гуще. Вдыхать его мне было труднее, чем в мороз. А м.б. просто сказывалась моя одышка. Кое-как добрела с приехавшей Машкой и Олей до музея Окуджавы послушать певицу-гитаристку (фамилию забыла). Она пела песни Булата не совсем в его манере, но чистым грудным голосом. И я вдруг живо вспомнила Булата, нашу молодость, наши сборища и стыдно сказать, заплакала, хорошо, что не громко и редкими слезами. Возраст. А плакать теперь считается неприличным, даже на кладбище. […]
Сегодня в шесть утра меня разбудили соловьи. Это, наверное, их последнее жениховство. Потом снова уснула после кофе, и снился кошмарно кровавый сон, кровь к родне. Но откуда такие ужасы?
Но о печальном говорить сегодня - Троица. Говорят, соловьи поют до Троицы. Но я помню, как весь июнь пел соловей в Малеевке над оврагом, куда выходило окно Ахмадулиной. Сон - в руку, только заговорила о родне, как позвонила моя сестра Оля, собралась меня навестить, приедет часам к шести вечера, а не видела я ее аж с сентября. […] Жду ее с волнением, хотя знаю, что не избегну полуудивленных нотаций по поводу моей материально-бессмысленной жизни[…]
Вчера стоял, вернее, совершенно не двигался душный день. Сухой воздух дышал сиренью и поэтому казался еще гуще. Вдыхать его мне было труднее, чем в мороз. А м.б. просто сказывалась моя одышка. Кое-как добрела с приехавшей Машкой и Олей до музея Окуджавы послушать певицу-гитаристку (фамилию забыла). Она пела песни Булата не совсем в его манере, но чистым грудным голосом. И я вдруг живо вспомнила Булата, нашу молодость, наши сборища и стыдно сказать, заплакала, хорошо, что не громко и редкими слезами. Возраст. А плакать теперь считается неприличным, даже на кладбище. […]
Сегодня в шесть утра меня разбудили соловьи. Это, наверное, их последнее жениховство. Потом снова уснула после кофе, и снился кошмарно кровавый сон, кровь к родне. Но откуда такие ужасы?
Но о печальном говорить сегодня - Троица. Говорят, соловьи поют до Троицы. Но я помню, как весь июнь пел соловей в Малеевке над оврагом, куда выходило окно Ахмадулиной. Сон - в руку, только заговорила о родне, как позвонила моя сестра Оля, собралась меня навестить, приедет часам к шести вечера, а не видела я ее аж с сентября. […] Жду ее с волнением, хотя знаю, что не избегну полуудивленных нотаций по поводу моей материально-бессмысленной жизни[…]