25 мая. Андрей Вознесенский
из стихов, опубликованных в "Литературной газете" № 21 от 25 мая 1977 года
ГРЕХ
Я не стремлюсь лидировать,
где тараканьи бега.
Пытаюсь реабилитировать
вокруг понятье греха.
Душевное отупение
отъевшихся кукарек -
это не преступление -
великий грех.
Когда осквернен колодец
или Феофан Грек,
это не уголовный,
а смертный грех.
Когда в твоей женщине пленной
зарезан будущий смех -
это не преступленье,
а смертный грех…
Но было б для Прометея
великим грехом - не красть.
И было б грехом смертельным
для Аннушки Керн - не пасть.
Ах, как она совершила
его на глазах у всех -
Россию завороживший
бессмертный грех!
А гениальный грешник
пред будущим грешен был
не тем, что любил черешни,
был грешен, что - не убил.
1977 Примечание: не тем, что любил черешни - на дуэль с офицером Зубовым в Кишиневе в июне 1822 г. Пушкин, по воспоминаниям современников, «явился с черешнями и завтракал ими, пока тот стрелял. Зубов стрелял первый и не попал». Пушкин не сделал своего выстрела (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. Т. 6. Л.: 1978. С. 519).
***
Можно и не быть поэтом
но нельзя терпеть, пойми,
как кричит полоска света,
прищемленная дверьми!
1977
***
В пору, когда зацветает акация -
желтых измен семена неблагие, -
сердце сжимается, как от локации.
Это душевная аллергия.
В пору, когда отцветает провинция
белой пыльцой под строительной гирей,
я одобряю прораба провиденья,
но у меня на него аллергия.
Речи ли и клубе эрзацные слушаю,
или брожу почерневшею чащею,
или с холма загляжусь на цветущую
наших полей перспективу щемящую, -
будто вдыхаю на косогоре
чьему-то ребенку грозящее горе.
Олигофрены цветут на плантациях.
В воздухе носятся мысли такие,
что если бы воздухом этим питаться,
была бы у ангелов аллергия.
В пору, когда отцветает религия,
свадьбы летят - одуванчики Пасхи.
Религиозная аллергия
с платья трилистничком осыпается...
Не отцветай, моя тайная Муза!
Так же врасплох, как и в пору Вергилия,
ты прибегаешь, целебно-дремуча!
Это предчувствует аллергия.
1977
ФАРЫ ДАЛЬНЕГО СВЕТА
Если жизнь облыжная вас не дарит дланями -
помогите ближнему, помогите дальнему !
Помогите встречному, всё равно чем именно.
Подвезите женщину - не скажите имени.
Не ищите в Библии утешенья книжного.
Отомстите гибели - помогите ближнему.
В жизни чувства сближены, будто сучья (ветви) яблони.
Покачаешь нижние - опадают (отзовутся) дальние.
Пусть навстречу женщине, что Вам грусть доставила,
улыбнутся ближние, улыбнутся дальние.
У души обиженной есть отрада тайная,
как чему-то ближнему, улыбнуться - дальнему..
1977
ТРАВМАТОЛОГИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА
Не «Отче Наш», не обида, не ужас
сквозь мостовую и стужу ночную,
первое, что осенило, очнувшись:
«Чувствую - стало быть, существую».
А в коридоре больничном, как в пристани,
не протестуя, по две на стуле,
тесно сидели суровые истины -
«Чувствую - стало быть, существую».
Боли рассказывают друг другу.
«Мать, - говорю, - подверни полотенце».
Нянчит старуха кормилицу-руку,
словно спеленатого младенца.
Я за тобою, мать малолетняя,
я за тобой, обожженец вчистую.
Я не последний, увы, не последний...
Чувствую - стало быть, существую.
«Сын, - утешает, - ключица не бознать что…»
Звякнут прибывшему термосом с чаем.
Тоже обходятся без обезболивающего.
Так существуем, так ощущаем.
Это впадает народное чувство
из каждодневной стихии - в другую...
Этого не рассказал Заратустра -
«Чувствую - стало быть, существую».
Пусть ты расшибся, завтра из гипса
слушая первую птицу земную,
ты понимаешь, что не ошибся -
чувствую - стало быть, существую!
Ты подойдешь для других незаметно.
Как ты узнала в разлуку такую?
Я поднимусь - уступлю тебе место.
Чувствую - стало быть, существую.
1977
СОБЛАЗН
Человек - не в разгадке плазмы,
а в загадке соблазна.
Кто ушел соблазненный за реки,
так, что мир до сих пор в слезах, -
сбросив избы, как телогрейки,
с паклей вырванною в пазах?
Почему тебя областная
неказистая колея
не познанием соблазняя,
а непознанным, увела?
Почему душа ночевала
с рощей, ждущею топора,
что дрожит, как в опочивальне
у возлюбленной зеркала?
Соблазненный землей нелегкой,
что нельзя назвать образцом,
я тебе не отвечу логикой,
просто выдохну: соблазнен.
Я Великую Грязь облазил,
и блатных, и святую чернь,
их подсвечивала алмазно
соблазнительница-речь.
Почему же меня прельщают
Музы веры и лебеды,
у которых мрак за плечами
и еще черней - впереди?
Почему, побеждая разум -
гибель слаще, чем барыши, -
Соблазнитель крестообразно
дал соблазн спасенья души?
Почему он в тоске тернистой
отвернулся от тех, кто любил,
чтоб распятого жест материнский
их собой, как детей, заслонил?
Среди ангелов-миллионов,
даже если жизнь не сбылась, -
соболезнуй несоблазненным.
Человека создал соблазн.
1977
САГА
Ты меня на рассвете разбудишь,
проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.
Заслонивши тебя от простуды,
я подумаю: «Боже всевышний!
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу».
Эту воду в мурашках запруды,
это Адмиралтейство и Биржу
я уже никогда не забуду
и уже никогда не увижу.
Не мигают, слезятся от ветра
безнадежные карие вишни.
Возвращаться - плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.
Даже если на землю вернемся
мы вторично, согласно Гафизу,
мы, конечно, с тобой разминемся.
Я тебя никогда не увижу.
И окажется так минимальным
наше непониманье с тобою
перед будущим непониманьем
двух живых с пустотой неживою.
И качнется бессмысленной высью
пара фраз, залетевших отсюда:
«Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу».
1977. Позже, в 1981 году, стихотворение стало романсом, который с тех пор и поют.
ГРЕХ
Я не стремлюсь лидировать,
где тараканьи бега.
Пытаюсь реабилитировать
вокруг понятье греха.
Душевное отупение
отъевшихся кукарек -
это не преступление -
великий грех.
Когда осквернен колодец
или Феофан Грек,
это не уголовный,
а смертный грех.
Когда в твоей женщине пленной
зарезан будущий смех -
это не преступленье,
а смертный грех…
Но было б для Прометея
великим грехом - не красть.
И было б грехом смертельным
для Аннушки Керн - не пасть.
Ах, как она совершила
его на глазах у всех -
Россию завороживший
бессмертный грех!
А гениальный грешник
пред будущим грешен был
не тем, что любил черешни,
был грешен, что - не убил.
1977 Примечание: не тем, что любил черешни - на дуэль с офицером Зубовым в Кишиневе в июне 1822 г. Пушкин, по воспоминаниям современников, «явился с черешнями и завтракал ими, пока тот стрелял. Зубов стрелял первый и не попал». Пушкин не сделал своего выстрела (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. Т. 6. Л.: 1978. С. 519).
***
Можно и не быть поэтом
но нельзя терпеть, пойми,
как кричит полоска света,
прищемленная дверьми!
1977
***
В пору, когда зацветает акация -
желтых измен семена неблагие, -
сердце сжимается, как от локации.
Это душевная аллергия.
В пору, когда отцветает провинция
белой пыльцой под строительной гирей,
я одобряю прораба провиденья,
но у меня на него аллергия.
Речи ли и клубе эрзацные слушаю,
или брожу почерневшею чащею,
или с холма загляжусь на цветущую
наших полей перспективу щемящую, -
будто вдыхаю на косогоре
чьему-то ребенку грозящее горе.
Олигофрены цветут на плантациях.
В воздухе носятся мысли такие,
что если бы воздухом этим питаться,
была бы у ангелов аллергия.
В пору, когда отцветает религия,
свадьбы летят - одуванчики Пасхи.
Религиозная аллергия
с платья трилистничком осыпается...
Не отцветай, моя тайная Муза!
Так же врасплох, как и в пору Вергилия,
ты прибегаешь, целебно-дремуча!
Это предчувствует аллергия.
1977
ФАРЫ ДАЛЬНЕГО СВЕТА
Если жизнь облыжная вас не дарит дланями -
помогите ближнему, помогите дальнему !
Помогите встречному, всё равно чем именно.
Подвезите женщину - не скажите имени.
Не ищите в Библии утешенья книжного.
Отомстите гибели - помогите ближнему.
В жизни чувства сближены, будто сучья (ветви) яблони.
Покачаешь нижние - опадают (отзовутся) дальние.
Пусть навстречу женщине, что Вам грусть доставила,
улыбнутся ближние, улыбнутся дальние.
У души обиженной есть отрада тайная,
как чему-то ближнему, улыбнуться - дальнему..
1977
ТРАВМАТОЛОГИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА
Не «Отче Наш», не обида, не ужас
сквозь мостовую и стужу ночную,
первое, что осенило, очнувшись:
«Чувствую - стало быть, существую».
А в коридоре больничном, как в пристани,
не протестуя, по две на стуле,
тесно сидели суровые истины -
«Чувствую - стало быть, существую».
Боли рассказывают друг другу.
«Мать, - говорю, - подверни полотенце».
Нянчит старуха кормилицу-руку,
словно спеленатого младенца.
Я за тобою, мать малолетняя,
я за тобой, обожженец вчистую.
Я не последний, увы, не последний...
Чувствую - стало быть, существую.
«Сын, - утешает, - ключица не бознать что…»
Звякнут прибывшему термосом с чаем.
Тоже обходятся без обезболивающего.
Так существуем, так ощущаем.
Это впадает народное чувство
из каждодневной стихии - в другую...
Этого не рассказал Заратустра -
«Чувствую - стало быть, существую».
Пусть ты расшибся, завтра из гипса
слушая первую птицу земную,
ты понимаешь, что не ошибся -
чувствую - стало быть, существую!
Ты подойдешь для других незаметно.
Как ты узнала в разлуку такую?
Я поднимусь - уступлю тебе место.
Чувствую - стало быть, существую.
1977
СОБЛАЗН
Человек - не в разгадке плазмы,
а в загадке соблазна.
Кто ушел соблазненный за реки,
так, что мир до сих пор в слезах, -
сбросив избы, как телогрейки,
с паклей вырванною в пазах?
Почему тебя областная
неказистая колея
не познанием соблазняя,
а непознанным, увела?
Почему душа ночевала
с рощей, ждущею топора,
что дрожит, как в опочивальне
у возлюбленной зеркала?
Соблазненный землей нелегкой,
что нельзя назвать образцом,
я тебе не отвечу логикой,
просто выдохну: соблазнен.
Я Великую Грязь облазил,
и блатных, и святую чернь,
их подсвечивала алмазно
соблазнительница-речь.
Почему же меня прельщают
Музы веры и лебеды,
у которых мрак за плечами
и еще черней - впереди?
Почему, побеждая разум -
гибель слаще, чем барыши, -
Соблазнитель крестообразно
дал соблазн спасенья души?
Почему он в тоске тернистой
отвернулся от тех, кто любил,
чтоб распятого жест материнский
их собой, как детей, заслонил?
Среди ангелов-миллионов,
даже если жизнь не сбылась, -
соболезнуй несоблазненным.
Человека создал соблазн.
1977
САГА
Ты меня на рассвете разбудишь,
проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.
Заслонивши тебя от простуды,
я подумаю: «Боже всевышний!
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу».
Эту воду в мурашках запруды,
это Адмиралтейство и Биржу
я уже никогда не забуду
и уже никогда не увижу.
Не мигают, слезятся от ветра
безнадежные карие вишни.
Возвращаться - плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.
Даже если на землю вернемся
мы вторично, согласно Гафизу,
мы, конечно, с тобой разминемся.
Я тебя никогда не увижу.
И окажется так минимальным
наше непониманье с тобою
перед будущим непониманьем
двух живых с пустотой неживою.
И качнется бессмысленной высью
пара фраз, залетевших отсюда:
«Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу».
1977. Позже, в 1981 году, стихотворение стало романсом, который с тех пор и поют.
Click to view