20 апреля 1937-го года
в дневниках
Елена Булгакова, 43 года, жена писателя Михаила Булгакова, Москва:
20 апреля.
Вот это штука - арестован Мутных. В Большом театре волнение.
Звонок из Союзфото иностранного отдела, просят М. А. сняться для Парижской выставки. Я ответила неопределенно.
Слух о том, что приехал в СССР Куприн.
Михаил Пришвин, 64 года:
20 апреля.
На тяге. Душа березы.
Тихий, теплый вечер с зеленеющей травой и цветами ранней ивы. Как хорошо! Вон стоят избранные мною сестры березы, совсем еще молодые, в два роста человека, вместе рядом растут как одно дерево. Каждую веточку избранного, облюбованного мною дерева я осмотрел и всю сеть тончайших веток на фоне неба вижу как книгу, которую можно бы читать как историю местного края. До того я сроднился с этим деревом, что в голову приходит вопрос: «Да неужели же у дерева нет своей души?» Перекинешься к душе человека, и мысль о душе дерева становится нелепостью, поэтической условностью: не в березе, думаешь, душа, а во мне, я избрал ее и одушевил.
Так, бывало, расставшись навсегда с возлюбленной, через многие годы удивляешься своему увлечению и начинаешь догадываться, что не было ее, а был я, наделивший ее своей собственной душой. <Приписка: в молодости в увлечении... А потом пройдет увлечение то, и видишь, что ничего там не было, а это я сам от себя наделил качествами.>
Так бывает, когда все пройдет, а когда любишь, то веришь, что и у возлюбленной и у березы есть своя душа непременно.
<На полях: NB. С точки зрения государственника душа человека мало чем отличается от души дерева.>
Александр Гладков, драматург, 25 лет, Москва
20 апреля.
<...> Партком Союза писателей исключил «троцкистку» С. Виноградскую, старую «правдистку», автора книги о Женни Маркс и воспоминаний об Есенине, б. секретаря парткома Марченко, Дмитриевского и еще кого-то. «Литературная газета» назвала Авербаха «пресловутым». Его самого недавно видели ходящим по Москве, но, кажется, он уже арестован. Слух об аресте директора Малого театра Лядова. Слух об опале Крестинского.
В № 2-м «Молодой гвардии» стихи Владимира Луговского о последнем процессе. Там есть такие строки:
Душно стало? Дрогнули коленки?
Ничего не видно впереди?
К стенке подлецов, к последней стенке!
Пусть слова замрут у них в груди!*
Что бы после ни писал Луговской, ничто не смоет подлости этого стихотворения, невиданного в традициях русской поэзии.
Примечание:
* - приведены строки из многострочного стихотворения Владимира Луговского, напечатанного ранее в газете "Правда" от 28 января 1937-го года. Называлось стихотворение - "К стенке подлецов!". Владимир Луговской много чего написал после этого. Ну, пусть сегодня здесь будет его стихотворение от 20 апреля 1956 года
КАБЛУКИ
Черная, холодная полоса на море.
На дорожке сада отпечатки каблуков.
Но сегодня - ветер, он с горами в споре,
Он кидает в море груды облаков.
Ты зачем к порогу ночью приходила?
Это ведь нечестно, не по правилам игры.
Но какая в море сдержанная сила,
Как суров и вечен силуэт горы.
Ветер ходит хмурый, в облачных отрепьях,
Катится в ущельях тихий рокот гор.
Судорожно гнутся голые деревья,
Пахнет влажной солью сумрачный простор.
Ночью приходила ты, мало постояла,
Постояла мало - это видно по следам.
Папиросу бросила, быстро убежала -
Вниз к пустынным улицам, к обветренным домам.
Как же не сказал тебе мудрое «останься!»
Добрый дух деревьев, замученных зимой?
Только бормотала внизу электростанция,
Дуло из ущелья сыростью и тьмой.
Так зачем стояла ты ночью у порога?
Ждала ли ты, прощалась ли, пыталась ли стучать?
Дрожала ли от шороха, как птица-иедотрога,
Или хотела заново всю нашу жизнь начать?
Что ж, навсегда проститься, солгать перед судьбою?
Уходят в море Черное моторки рыбаков.
Но на дорожке мокрой оставлены тобою
Доверчивые, злые отпечатки каблуков.
20 апреля 1956
Елена Булгакова, 43 года, жена писателя Михаила Булгакова, Москва:
20 апреля.
Вот это штука - арестован Мутных. В Большом театре волнение.
Звонок из Союзфото иностранного отдела, просят М. А. сняться для Парижской выставки. Я ответила неопределенно.
Слух о том, что приехал в СССР Куприн.
Михаил Пришвин, 64 года:
20 апреля.
На тяге. Душа березы.
Тихий, теплый вечер с зеленеющей травой и цветами ранней ивы. Как хорошо! Вон стоят избранные мною сестры березы, совсем еще молодые, в два роста человека, вместе рядом растут как одно дерево. Каждую веточку избранного, облюбованного мною дерева я осмотрел и всю сеть тончайших веток на фоне неба вижу как книгу, которую можно бы читать как историю местного края. До того я сроднился с этим деревом, что в голову приходит вопрос: «Да неужели же у дерева нет своей души?» Перекинешься к душе человека, и мысль о душе дерева становится нелепостью, поэтической условностью: не в березе, думаешь, душа, а во мне, я избрал ее и одушевил.
Так, бывало, расставшись навсегда с возлюбленной, через многие годы удивляешься своему увлечению и начинаешь догадываться, что не было ее, а был я, наделивший ее своей собственной душой. <Приписка: в молодости в увлечении... А потом пройдет увлечение то, и видишь, что ничего там не было, а это я сам от себя наделил качествами.>
Так бывает, когда все пройдет, а когда любишь, то веришь, что и у возлюбленной и у березы есть своя душа непременно.
<На полях: NB. С точки зрения государственника душа человека мало чем отличается от души дерева.>
Александр Гладков, драматург, 25 лет, Москва
20 апреля.
<...> Партком Союза писателей исключил «троцкистку» С. Виноградскую, старую «правдистку», автора книги о Женни Маркс и воспоминаний об Есенине, б. секретаря парткома Марченко, Дмитриевского и еще кого-то. «Литературная газета» назвала Авербаха «пресловутым». Его самого недавно видели ходящим по Москве, но, кажется, он уже арестован. Слух об аресте директора Малого театра Лядова. Слух об опале Крестинского.
В № 2-м «Молодой гвардии» стихи Владимира Луговского о последнем процессе. Там есть такие строки:
Душно стало? Дрогнули коленки?
Ничего не видно впереди?
К стенке подлецов, к последней стенке!
Пусть слова замрут у них в груди!*
Что бы после ни писал Луговской, ничто не смоет подлости этого стихотворения, невиданного в традициях русской поэзии.
Примечание:
* - приведены строки из многострочного стихотворения Владимира Луговского, напечатанного ранее в газете "Правда" от 28 января 1937-го года. Называлось стихотворение - "К стенке подлецов!". Владимир Луговской много чего написал после этого. Ну, пусть сегодня здесь будет его стихотворение от 20 апреля 1956 года
КАБЛУКИ
Черная, холодная полоса на море.
На дорожке сада отпечатки каблуков.
Но сегодня - ветер, он с горами в споре,
Он кидает в море груды облаков.
Ты зачем к порогу ночью приходила?
Это ведь нечестно, не по правилам игры.
Но какая в море сдержанная сила,
Как суров и вечен силуэт горы.
Ветер ходит хмурый, в облачных отрепьях,
Катится в ущельях тихий рокот гор.
Судорожно гнутся голые деревья,
Пахнет влажной солью сумрачный простор.
Ночью приходила ты, мало постояла,
Постояла мало - это видно по следам.
Папиросу бросила, быстро убежала -
Вниз к пустынным улицам, к обветренным домам.
Как же не сказал тебе мудрое «останься!»
Добрый дух деревьев, замученных зимой?
Только бормотала внизу электростанция,
Дуло из ущелья сыростью и тьмой.
Так зачем стояла ты ночью у порога?
Ждала ли ты, прощалась ли, пыталась ли стучать?
Дрожала ли от шороха, как птица-иедотрога,
Или хотела заново всю нашу жизнь начать?
Что ж, навсегда проститься, солгать перед судьбою?
Уходят в море Черное моторки рыбаков.
Но на дорожке мокрой оставлены тобою
Доверчивые, злые отпечатки каблуков.
20 апреля 1956