16 марта 1917-го
в дневниках
Зинаида Гиппиус, поэт, 47 лет, Петроград:
16 марта. Четверг. Каждый день мимо нас полки с музыкой. Третьего дня Павловский; вчера стрелки, сегодня - что-то много. Надписи на флагах (кроме, конечно, "республики"), - "война до победы", "товарищи, делайте снаряды", "берегите завоеванную свободу".
Все это близко от настоящего, верного пути. И близко от него "декларация" Сов. Раб. и С. депутатов о войне - "К народам всего мира". Очень хорошо, что Сов. Р. Д. по поводу войны, наконец, высказался. Очень нехорошо, что молчит Вр. Пр-во. Ему надо бы тут перескакать Совет, а оно молчит, и дни идут, и даже неизвестно, что и когда оно скажет. Непростительная ошибка. Теперь если и надумают что-нибудь, все будет с запозданием, в хвосте.
"К народам всего мира" - не плохо, несмотря на некоторые места, которые можно истолковать, как "подозрительные", и на корявый, чисто эсдечный, не русский язык кое-где. Но сущность мне близка, сущность, в конце концов, приближается к знаменитому заявлению Вильсона. Эти "без аннексий и контрибуций" и есть, ведь, его "мир без победы". Общий тон отнюдь не "долой войну" немедленно, а напротив, "защищать свободу своей земли до последней капли крови". Лозунг "долой Вильгельма" очень... как бы сказать, "симпатичен", и понятен, только грешит наивностью.
Да, теперь все другим пахнет. Надо, чтобы война стала совсем другой.
Георгий Князев, историк-архивист, 30 лет, Петроград:
Четверг. Вдруг какая-то тяжесть легла всем на сердце. Слишком тяжелое время мы переживаем. Враг в 20 переходах от столицы, и, конечно, не дремлет. В наших социалистических кругах - самая беспочвенная демагогия и доктринерство. «Правда» - без колебания требует прекращения войны сейчас же. Совет Рабочих Депутатов требует прекращения войны при первой возможности, а покуда нет этой возможности. Родина - накануне величайших решений. Многие, не скрывая опасности создавшегося положения, все-таки верят, что мы выйдем из этого испытания с честью. Родзянко и правительство чуть не ежедневно обращаются с воззваниями к народу и армии... И везде чувствуется этот страх перед неизвестностью. Никто не ликует. Замечают, что нет совсем радостных лиц кругом. Или злые, или растерянные... А может, быть, это случайное впечатление. Многих удручает неясность создавшегося положения - у нас три правительства...
Временный комитет, Временное правительство и Совет Рабочих и Солдатских депутатов. Последний имеет громадное влияние на дела государства, и никто не знает даже, из кого он состоит. Неизвестно, что будет на фронте, с Петроградом. Многие говорят, о неизбежной эвакуации. Не надеются, что можно будет сдержать отчаянный и последний напор немцев... Дисциплина нашей армии до сих пор еще не восстановилась вполне. И что ждет в будущем Россию. Во всем своем ужасе встают вопросы социальные и особенно вопрос о земле. Уж где- то сожгли вместе с усадьбой помещика - земского начальника и вырубили лес...
И гнетет порою, гнетет... Страшно становится: справится ли Родина с поставленными перед нею задачами или зашатается и погибнет. Разделится, ослабеет и ничего не останется от ее величия...
Так думают многие. Но есть и другие. Эти верят в великую будущность Родины. Их ничто не пугает. Это - революционеры. Большинство из них, правда, верят не в Родину, а в человечество вообще и готовы поступиться родиной ради своей отвлечённой идеи. У многих из них совсем не развито чувство родины. Я не хочу упрекать их, но мне кажется, что это происходит от недостаточности понимания момента, от политической близорукости... Ради журавля в небе они выпускают синицу из рук. Ну, разве не доктринерство призывать сейчас к братанию с врагом! Больше, разве не глупость провозглашать под свист немецких пуль и удушающий газ их отравленных снарядов эту формулу: «Пролетарии всех стран соединяйтесь». Может быть, они прозреют. Но не поздно ли только тогда будет?
И есть третья категория: им все не так, все худо, они все критикуют только еще хуже: предъявляют крайние требования, тихо, но методично вселяют подозрения, недоверие ко всему. Это кроты. Их много. Они ископали всю землю. Если они сейчас не заявляют своего протеста (наоборот, многие сделались республиканцами), то только до поры до времени. Случись завтра реставрация - и они, сегодняшние республиканцы, - опять будут на своем месте - царскими холопами. Между этой третьей группой невольно ставших республиканцами есть разновидность - «обыватели». Это самый несносный элемент. Им все не так. И, если в трамвае наступят на мозоль, то, конечно, и в этом, если не повинен новый строй, то они не преминут сказать, что чем же он лучше старого. Этих сычей «обывателей» - много, очень много. Они страшны своей тупой серой массой.
Слава Богу. Отраднейший факт. По улицам Петрограда двигаются полки с музыкой и плакатами: «Война до победного конца», «Солдаты, в окопы, рабочие - к станкам», «Умрем за Родину», «Или победим, или умрем». Несказанно это порадовало всех, кто не потерял чувство Родины. Повеселели лица. Родина не в такой опасности, как казалось. Дело обороны налаживается. Может быть, теперь, когда народная армия свободного русского народа встретится с рабами варварской дисциплины немцами, разобьется вдребезги немецкая дисциплина и спесь...
Нам ничего не надо немецкого. Уйдите в свои границы. Свергните свое деспотическое правительство. И русский свободный народ будет брататься тогда со свободным немецким народом. Но это утопия. Немцы этого не сделают, и тогда надо прежде всего прогнать их.
Зинаида Гиппиус, поэт, 47 лет, Петроград:
16 марта. Четверг. Каждый день мимо нас полки с музыкой. Третьего дня Павловский; вчера стрелки, сегодня - что-то много. Надписи на флагах (кроме, конечно, "республики"), - "война до победы", "товарищи, делайте снаряды", "берегите завоеванную свободу".
Все это близко от настоящего, верного пути. И близко от него "декларация" Сов. Раб. и С. депутатов о войне - "К народам всего мира". Очень хорошо, что Сов. Р. Д. по поводу войны, наконец, высказался. Очень нехорошо, что молчит Вр. Пр-во. Ему надо бы тут перескакать Совет, а оно молчит, и дни идут, и даже неизвестно, что и когда оно скажет. Непростительная ошибка. Теперь если и надумают что-нибудь, все будет с запозданием, в хвосте.
"К народам всего мира" - не плохо, несмотря на некоторые места, которые можно истолковать, как "подозрительные", и на корявый, чисто эсдечный, не русский язык кое-где. Но сущность мне близка, сущность, в конце концов, приближается к знаменитому заявлению Вильсона. Эти "без аннексий и контрибуций" и есть, ведь, его "мир без победы". Общий тон отнюдь не "долой войну" немедленно, а напротив, "защищать свободу своей земли до последней капли крови". Лозунг "долой Вильгельма" очень... как бы сказать, "симпатичен", и понятен, только грешит наивностью.
Да, теперь все другим пахнет. Надо, чтобы война стала совсем другой.
Георгий Князев, историк-архивист, 30 лет, Петроград:
Четверг. Вдруг какая-то тяжесть легла всем на сердце. Слишком тяжелое время мы переживаем. Враг в 20 переходах от столицы, и, конечно, не дремлет. В наших социалистических кругах - самая беспочвенная демагогия и доктринерство. «Правда» - без колебания требует прекращения войны сейчас же. Совет Рабочих Депутатов требует прекращения войны при первой возможности, а покуда нет этой возможности. Родина - накануне величайших решений. Многие, не скрывая опасности создавшегося положения, все-таки верят, что мы выйдем из этого испытания с честью. Родзянко и правительство чуть не ежедневно обращаются с воззваниями к народу и армии... И везде чувствуется этот страх перед неизвестностью. Никто не ликует. Замечают, что нет совсем радостных лиц кругом. Или злые, или растерянные... А может, быть, это случайное впечатление. Многих удручает неясность создавшегося положения - у нас три правительства...
Временный комитет, Временное правительство и Совет Рабочих и Солдатских депутатов. Последний имеет громадное влияние на дела государства, и никто не знает даже, из кого он состоит. Неизвестно, что будет на фронте, с Петроградом. Многие говорят, о неизбежной эвакуации. Не надеются, что можно будет сдержать отчаянный и последний напор немцев... Дисциплина нашей армии до сих пор еще не восстановилась вполне. И что ждет в будущем Россию. Во всем своем ужасе встают вопросы социальные и особенно вопрос о земле. Уж где- то сожгли вместе с усадьбой помещика - земского начальника и вырубили лес...
И гнетет порою, гнетет... Страшно становится: справится ли Родина с поставленными перед нею задачами или зашатается и погибнет. Разделится, ослабеет и ничего не останется от ее величия...
Так думают многие. Но есть и другие. Эти верят в великую будущность Родины. Их ничто не пугает. Это - революционеры. Большинство из них, правда, верят не в Родину, а в человечество вообще и готовы поступиться родиной ради своей отвлечённой идеи. У многих из них совсем не развито чувство родины. Я не хочу упрекать их, но мне кажется, что это происходит от недостаточности понимания момента, от политической близорукости... Ради журавля в небе они выпускают синицу из рук. Ну, разве не доктринерство призывать сейчас к братанию с врагом! Больше, разве не глупость провозглашать под свист немецких пуль и удушающий газ их отравленных снарядов эту формулу: «Пролетарии всех стран соединяйтесь». Может быть, они прозреют. Но не поздно ли только тогда будет?
И есть третья категория: им все не так, все худо, они все критикуют только еще хуже: предъявляют крайние требования, тихо, но методично вселяют подозрения, недоверие ко всему. Это кроты. Их много. Они ископали всю землю. Если они сейчас не заявляют своего протеста (наоборот, многие сделались республиканцами), то только до поры до времени. Случись завтра реставрация - и они, сегодняшние республиканцы, - опять будут на своем месте - царскими холопами. Между этой третьей группой невольно ставших республиканцами есть разновидность - «обыватели». Это самый несносный элемент. Им все не так. И, если в трамвае наступят на мозоль, то, конечно, и в этом, если не повинен новый строй, то они не преминут сказать, что чем же он лучше старого. Этих сычей «обывателей» - много, очень много. Они страшны своей тупой серой массой.
Слава Богу. Отраднейший факт. По улицам Петрограда двигаются полки с музыкой и плакатами: «Война до победного конца», «Солдаты, в окопы, рабочие - к станкам», «Умрем за Родину», «Или победим, или умрем». Несказанно это порадовало всех, кто не потерял чувство Родины. Повеселели лица. Родина не в такой опасности, как казалось. Дело обороны налаживается. Может быть, теперь, когда народная армия свободного русского народа встретится с рабами варварской дисциплины немцами, разобьется вдребезги немецкая дисциплина и спесь...
Нам ничего не надо немецкого. Уйдите в свои границы. Свергните свое деспотическое правительство. И русский свободный народ будет брататься тогда со свободным немецким народом. Но это утопия. Немцы этого не сделают, и тогда надо прежде всего прогнать их.