18 декабря. Евгений Евтушенко
НЕХВАТКИ
Двужильность в народе. Двужильность во мне.
Шатает, но сила не тает.
На горе и счастье я рос на войне,
в стране, где всего не хватает.
Бессмысленно очередь жалась чуть свет
к пустой продуктовой палатке.
Вздыхая, почесывал бороду дед:
«Где схватки, милок, там нехватки…»
Бинтов не хватало тогда на войне,
сапог, самолетов, тротила,
но все же материи красной вполне
на флаг над Берлином хватило.
Теперь побогаче пошли времена,
в России никто не голодный,
но очередь каждая душит меня,
изводит змеей подколодной.
Теперь подавай апельсинов, джерси.
Все чертова прорва глотает,
и стонут хозяйственники на Руси:
«Проклятье, всего не хватает…»
Заплатки у нас на штанах, на шоссе,
и бродят, как будто солдатки,
по Волге, Печоре, Уралу, Шексне
нехватки, нехватки, нехватки.
За нашей спиною пространств немота,
пред нашими лицами вьюга,
но нету нехватки у нас никогда
в последней рубахе для друга.
Такая страна. Мне не надо другой,
я болью ее не торгую.
Была б она сытой и жадной каргой,
ее не любил бы такую.
В ней лиха с лихвой. Принимаю лихву.
В ней медленно, трудно светает.
Но слов не хватает сказать, как люблю
Страну, где всего не хватает.
Больница МПС, 15-18 декабря 1976
Двужильность в народе. Двужильность во мне.
Шатает, но сила не тает.
На горе и счастье я рос на войне,
в стране, где всего не хватает.
Бессмысленно очередь жалась чуть свет
к пустой продуктовой палатке.
Вздыхая, почесывал бороду дед:
«Где схватки, милок, там нехватки…»
Бинтов не хватало тогда на войне,
сапог, самолетов, тротила,
но все же материи красной вполне
на флаг над Берлином хватило.
Теперь побогаче пошли времена,
в России никто не голодный,
но очередь каждая душит меня,
изводит змеей подколодной.
Теперь подавай апельсинов, джерси.
Все чертова прорва глотает,
и стонут хозяйственники на Руси:
«Проклятье, всего не хватает…»
Заплатки у нас на штанах, на шоссе,
и бродят, как будто солдатки,
по Волге, Печоре, Уралу, Шексне
нехватки, нехватки, нехватки.
За нашей спиною пространств немота,
пред нашими лицами вьюга,
но нету нехватки у нас никогда
в последней рубахе для друга.
Такая страна. Мне не надо другой,
я болью ее не торгую.
Была б она сытой и жадной каргой,
ее не любил бы такую.
В ней лиха с лихвой. Принимаю лихву.
В ней медленно, трудно светает.
Но слов не хватает сказать, как люблю
Страну, где всего не хватает.
Больница МПС, 15-18 декабря 1976