3 ноября. Пара стихов
1926-го года
ПРИЗНАНИЕ
На минувшее взираю
Я почти с благоговеньем.
Я завидую невольно
Предыдущим поколеньям.
Было все когда-то легче,
Было все когда-то проще,
Три кита на свете были:
Русь, исправники и тещи.
У купца, у Пастухова,
Что у Каменного моста,
Все, что в мире совершалось,
Объяснялось очень просто.
Шею шарфом обмотавши,
Алкоголик и безбожник,
В наводивших страх галошах
Приходил к нему художник,
И за три рубля в неделю,
С возмущеньем непритворным,
Всю уездную управу
Пригвождал к столбам позорным.
«О, доколе, Катилина...» -
Восклицал он без варьяций,
Осуждая непорядки
Городских ассенизаций.
А потом, надев намордник,
Тещу, женщину сырую,
Рисовал в ужасном виде,
Вообще, как таковую.
Ах, я знаю, все проходит,
Все есть тлен и быстротечность.
Отошла и наша теща
В пожирающую Вечность.
Но когда я меж консьержек
Заблудившись безнадежно,
Вспоминаю то, что было
И что стало невозможно,
У меня вот к этой теще,
К сатирическому устью,
Прямо, знаете ли, нежность,
Перемешанная с грустью!..
1926, Дон-Аминадо. Впервые: "Последние новости" (Париж), 3 ноября, 1926.
НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ВЕЧЕР
Ветер несёт потоки идей,
Потоки образов в твоё открытое окно.
Ты глядишь.
Холодный вечер среди чёрных ветвей
Висит как мокрое полотно.
Удивительный человек:
есть любовь, есть аппетит,
Но вот такого вечера никогда не было,
Такого холода, когда звезда висит
В оседающем на крыши небе.
Просторно, как звук трубы,
Отдалённый и повторяемый домами,
Отдалённый звук, последний - может быть -
Перекликается за холмами.
А если выйдешь на улицу: и легко, и страшно, -
Пролетают облака, столбики сора,
Пролетает сегодняшний, пролетает вчерашний
Листьев и образов ворох.
Вот погляди: по улочке идёт старик,
Вот он закрутился, растаял, точно не был, -
Осталось пустое пальто да воротник
Махать рукавами на красном небе.
Что делается осенью в твоём городке?
Шелуха от семечек говорит голосом торговок,
Чужая рука лежит в твоей руке
Как память друга или родного…
Совсем стемнело.
- Лампу, что ли зажечь?
Написать стихотворение, что ли?
Или, касаясь её покатых плеч,
Дрожать от холода и от боли?
- Всё это ни к чему. - Пожалуйста, прости,
Плечи не увидишь, стиха не напишешь,
А от лампы - духота, и как её перенести? -
Уж лучше звезда на соседней крыше.
А всё-таки - ветер занёс идею,
Даже не идею, а звук - тонкий и сухой,
Этот звук путает, путается, бледнеет,
Сыплет песком над твоей головой.
- Прости, пожалуйста.
Где комната? Где свечи?
Где лампа? Где любовь твоя?
- Спи. -
Тихо запевают печи,
В соседних комнатах мышья толчея.
3 ноября 1926, Игорь Юрков.
ПРИЗНАНИЕ
На минувшее взираю
Я почти с благоговеньем.
Я завидую невольно
Предыдущим поколеньям.
Было все когда-то легче,
Было все когда-то проще,
Три кита на свете были:
Русь, исправники и тещи.
У купца, у Пастухова,
Что у Каменного моста,
Все, что в мире совершалось,
Объяснялось очень просто.
Шею шарфом обмотавши,
Алкоголик и безбожник,
В наводивших страх галошах
Приходил к нему художник,
И за три рубля в неделю,
С возмущеньем непритворным,
Всю уездную управу
Пригвождал к столбам позорным.
«О, доколе, Катилина...» -
Восклицал он без варьяций,
Осуждая непорядки
Городских ассенизаций.
А потом, надев намордник,
Тещу, женщину сырую,
Рисовал в ужасном виде,
Вообще, как таковую.
Ах, я знаю, все проходит,
Все есть тлен и быстротечность.
Отошла и наша теща
В пожирающую Вечность.
Но когда я меж консьержек
Заблудившись безнадежно,
Вспоминаю то, что было
И что стало невозможно,
У меня вот к этой теще,
К сатирическому устью,
Прямо, знаете ли, нежность,
Перемешанная с грустью!..
1926, Дон-Аминадо. Впервые: "Последние новости" (Париж), 3 ноября, 1926.
НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ВЕЧЕР
Ветер несёт потоки идей,
Потоки образов в твоё открытое окно.
Ты глядишь.
Холодный вечер среди чёрных ветвей
Висит как мокрое полотно.
Удивительный человек:
есть любовь, есть аппетит,
Но вот такого вечера никогда не было,
Такого холода, когда звезда висит
В оседающем на крыши небе.
Просторно, как звук трубы,
Отдалённый и повторяемый домами,
Отдалённый звук, последний - может быть -
Перекликается за холмами.
А если выйдешь на улицу: и легко, и страшно, -
Пролетают облака, столбики сора,
Пролетает сегодняшний, пролетает вчерашний
Листьев и образов ворох.
Вот погляди: по улочке идёт старик,
Вот он закрутился, растаял, точно не был, -
Осталось пустое пальто да воротник
Махать рукавами на красном небе.
Что делается осенью в твоём городке?
Шелуха от семечек говорит голосом торговок,
Чужая рука лежит в твоей руке
Как память друга или родного…
Совсем стемнело.
- Лампу, что ли зажечь?
Написать стихотворение, что ли?
Или, касаясь её покатых плеч,
Дрожать от холода и от боли?
- Всё это ни к чему. - Пожалуйста, прости,
Плечи не увидишь, стиха не напишешь,
А от лампы - духота, и как её перенести? -
Уж лучше звезда на соседней крыше.
А всё-таки - ветер занёс идею,
Даже не идею, а звук - тонкий и сухой,
Этот звук путает, путается, бледнеет,
Сыплет песком над твоей головой.
- Прости, пожалуйста.
Где комната? Где свечи?
Где лампа? Где любовь твоя?
- Спи. -
Тихо запевают печи,
В соседних комнатах мышья толчея.
3 ноября 1926, Игорь Юрков.