7 октября. Сергей Петров
стихи разных лет.
PICTORIS CONFESSIO* Исповедь художника (лат.).
Давно уж я попал в изгои,
для жизни свежей не гожусь,
и, верно, чудищем из Гойи
я молодежи покажусь.
Им на картине всё так плоско
иль в перспективе предстает,
а я - святой кусок из Босха
в одной из бешеных высот.
Приветствуете на экранах
лица дешевый выверт вы,
а дивный Дюрер, да и Кранах
для вас мертвы, давно мертвы.
Пусть буду щеголять в тетерях
и в ретроградах я - со мной
Серов, Кустодиев и Рерих,
ко мне лицом, а к вам спиной.
Мне на холсте младые жены
куда милей, чем наяву.
И в Тициане иль Джорджоне
я замираю и живу.
А вы - мясистые фламандцы,
вам нужен Рубенс, идол туш,
и ваши кабачки и танцы
летят, как бедра ваших душ.
И не в Перове ль ваша вера?
Оплел овечьих дур баран!
Что вам Веласкес и Рибера,
полузагробный Сурбаран!
Вы жирные фламандцы нынче,
хоть взвинчен фильмами азарт.
Явись теперь к вам даже Винчи,
он будет лишь колодой карт.
Холсты вам только свод законов,
вы - дидактический кагал,
откуда вытурен Филонов,
куда не впущен Марк Шагал.
7-8 октября 1951
***
Удел на диво мне сужден судьбой -
себя повсюду видеть за собой.
Мои бесчисленные двойники -
давно исписанные дневники -
всю ночь за мной вослед обочь, окрест
и передразнивают каждый жест.
Им недосуг ни охнуть, ни вздохнуть,
и вместе мы один и тот же путь
до Геркулесовых Столпов торим,
дабы он заново стал повторим.
7 октября 1961
СРЕДА
Я на коленях, Брат Календаря!
В высоких осенях шумят дожди, и серы
листы осин, как символ веры.
Я на коленях, Брат Календаря.
Ты пережит, как день. И сумерки даря,
и дыма влажные холодные охапки,
которые, как сизая заря,
на горизонте брошены, и тряпки
небесные, ты плачешь зря.
Я, убежавший из монастыря,
как ночь, украдкой, без души, без шапки,
я на коленях, Брат Календаря.
Ты день в паденьях слез, в грехопаденьи дали,
ты день домашнего сурового суда,
которого, дрожа, сжимаясь, ждали
столбы от виселиц, пришедшие сюда.
Ты день дождей, ушедших до суда
за мачты в море мира и матросов,
день серых курток, блуда и стыда,
день моросящих подлостью вопросов.
Я знаю, ты моя, ты серая Среда,
ты день тумана, луж и пота,
день боли головной, день страшного труда
просеивать дожди через решета,
забитых наглухо заборов череда,
во вне предутреннем забытая забота.
А я - твоя победная беда,
твоя страстная смертная Суббота.
7 октября 1936
PICTORIS CONFESSIO* Исповедь художника (лат.).
Давно уж я попал в изгои,
для жизни свежей не гожусь,
и, верно, чудищем из Гойи
я молодежи покажусь.
Им на картине всё так плоско
иль в перспективе предстает,
а я - святой кусок из Босха
в одной из бешеных высот.
Приветствуете на экранах
лица дешевый выверт вы,
а дивный Дюрер, да и Кранах
для вас мертвы, давно мертвы.
Пусть буду щеголять в тетерях
и в ретроградах я - со мной
Серов, Кустодиев и Рерих,
ко мне лицом, а к вам спиной.
Мне на холсте младые жены
куда милей, чем наяву.
И в Тициане иль Джорджоне
я замираю и живу.
А вы - мясистые фламандцы,
вам нужен Рубенс, идол туш,
и ваши кабачки и танцы
летят, как бедра ваших душ.
И не в Перове ль ваша вера?
Оплел овечьих дур баран!
Что вам Веласкес и Рибера,
полузагробный Сурбаран!
Вы жирные фламандцы нынче,
хоть взвинчен фильмами азарт.
Явись теперь к вам даже Винчи,
он будет лишь колодой карт.
Холсты вам только свод законов,
вы - дидактический кагал,
откуда вытурен Филонов,
куда не впущен Марк Шагал.
7-8 октября 1951
***
Удел на диво мне сужден судьбой -
себя повсюду видеть за собой.
Мои бесчисленные двойники -
давно исписанные дневники -
всю ночь за мной вослед обочь, окрест
и передразнивают каждый жест.
Им недосуг ни охнуть, ни вздохнуть,
и вместе мы один и тот же путь
до Геркулесовых Столпов торим,
дабы он заново стал повторим.
7 октября 1961
СРЕДА
Я на коленях, Брат Календаря!
В высоких осенях шумят дожди, и серы
листы осин, как символ веры.
Я на коленях, Брат Календаря.
Ты пережит, как день. И сумерки даря,
и дыма влажные холодные охапки,
которые, как сизая заря,
на горизонте брошены, и тряпки
небесные, ты плачешь зря.
Я, убежавший из монастыря,
как ночь, украдкой, без души, без шапки,
я на коленях, Брат Календаря.
Ты день в паденьях слез, в грехопаденьи дали,
ты день домашнего сурового суда,
которого, дрожа, сжимаясь, ждали
столбы от виселиц, пришедшие сюда.
Ты день дождей, ушедших до суда
за мачты в море мира и матросов,
день серых курток, блуда и стыда,
день моросящих подлостью вопросов.
Я знаю, ты моя, ты серая Среда,
ты день тумана, луж и пота,
день боли головной, день страшного труда
просеивать дожди через решета,
забитых наглухо заборов череда,
во вне предутреннем забытая забота.
А я - твоя победная беда,
твоя страстная смертная Суббота.
7 октября 1936