21 сентября. Инна Лиснянская
из дневника за 2006 год:
Вчера вечером навещала Чухонца, выглядит измученным. Вскоре зашел Пашка, принес по два последних № 8 и 9 «Нового мира» Олегу и мне. Поговорили о Пашиной поездке в Армению, каждый вспомнил свою Армению. Русских принимают хорошо. А вот в Азербайджане даже заикнуться нельзя, что ты полуармянка. Сергея Никитина, вышедшего петь «Виноградную косточку в черную землю зарою» и неосмотрительно сказавшего, что сейчас он споет песню полугрузина-полуармянина, чуть со свистом не согнали со сцены. Так что мне не стоит жалеть, что отказалась от поездки в Баку, а ведь так хотелось!
Сейчас звонила Леночка, я ей сказала, что позавчера Наталья Иванова произнесла о ней очень возвышенный тост как о человеке, писателе и деятеле, и что вчера Паша мне сообщил, что в 11 № Н.М. написал о ее книгах - это «Архипелаг ГУЛАГ» еврейского народа, и что, когда выйдет четвертая книга, он напишет большую обстоятельную статью. Паше как бы в голову не приходит, когда он говорит, что все должны прочесть о Терезине, что сейчас основное население читает книжки с фашистскими воззваниями и не только по поводу евреев, а о выдворении всех неславянских наций за пределы России. Об этом русские фашисты уже и с экранов телевизоров заявляют. Что-то дурное у меня сегодня настроение, изнурительная одышка - вчера еле додышалась до Чухонцева, хоть его дом от меня в полутора минутах, даже меньше.
Приходил Лев Николаевич, золотые руки и пьяница в одном лице. При встрече приподымает край грязной, как и вся одевка, шляпы, приветствует. У него небольшой домик и 20 соток земли. Сад ломится от яблок, приглашал собирать, но мне трудно нагибаться, да еще тащить. Так он сам на велосипеде мне привез, да еще и картошки для меня прихватил. А сейчас починил входную дверь так, чтобы на три оборота закрывалась, а то и на один запирать было с трудом. Все это оттого, что домишко старый, все в нем перекашивается или от сырости разбухает. Лев Николаевич любит поговорить, например, о том, что он незаконнорожденный потомок Льва Николаевича Толстого. Но наш Лев Николаевич так трудно и медленно заикается, что выслушивать его почти невыносимо. Держит же он себя галантно, и это никак не совмещается с внешним весьма неопрятным обликом. […]
Вчера вечером навещала Чухонца, выглядит измученным. Вскоре зашел Пашка, принес по два последних № 8 и 9 «Нового мира» Олегу и мне. Поговорили о Пашиной поездке в Армению, каждый вспомнил свою Армению. Русских принимают хорошо. А вот в Азербайджане даже заикнуться нельзя, что ты полуармянка. Сергея Никитина, вышедшего петь «Виноградную косточку в черную землю зарою» и неосмотрительно сказавшего, что сейчас он споет песню полугрузина-полуармянина, чуть со свистом не согнали со сцены. Так что мне не стоит жалеть, что отказалась от поездки в Баку, а ведь так хотелось!
Сейчас звонила Леночка, я ей сказала, что позавчера Наталья Иванова произнесла о ней очень возвышенный тост как о человеке, писателе и деятеле, и что вчера Паша мне сообщил, что в 11 № Н.М. написал о ее книгах - это «Архипелаг ГУЛАГ» еврейского народа, и что, когда выйдет четвертая книга, он напишет большую обстоятельную статью. Паше как бы в голову не приходит, когда он говорит, что все должны прочесть о Терезине, что сейчас основное население читает книжки с фашистскими воззваниями и не только по поводу евреев, а о выдворении всех неславянских наций за пределы России. Об этом русские фашисты уже и с экранов телевизоров заявляют. Что-то дурное у меня сегодня настроение, изнурительная одышка - вчера еле додышалась до Чухонцева, хоть его дом от меня в полутора минутах, даже меньше.
Приходил Лев Николаевич, золотые руки и пьяница в одном лице. При встрече приподымает край грязной, как и вся одевка, шляпы, приветствует. У него небольшой домик и 20 соток земли. Сад ломится от яблок, приглашал собирать, но мне трудно нагибаться, да еще тащить. Так он сам на велосипеде мне привез, да еще и картошки для меня прихватил. А сейчас починил входную дверь так, чтобы на три оборота закрывалась, а то и на один запирать было с трудом. Все это оттого, что домишко старый, все в нем перекашивается или от сырости разбухает. Лев Николаевич любит поговорить, например, о том, что он незаконнорожденный потомок Льва Николаевича Толстого. Но наш Лев Николаевич так трудно и медленно заикается, что выслушивать его почти невыносимо. Держит же он себя галантно, и это никак не совмещается с внешним весьма неопрятным обликом. […]