20 августа 1941 года
пара стихов.
НА ПАРОХОДЕ
Черты лица её были, наверно, грубы,
Но такой отрешенностью, такой печалью сияли глаза,
Так целомудренно звали страстные губы...
Или мне почудились неведомые голоса.
Как брат и сестра мы стояли рядом,
А встретились в первый раз.
И восторг охватил меня под взглядом
Этих нечеловечески-печальных глаз.
Она положила слабые руки на борт парохода
И, хотя была молода и стройна,
Казалась безвольной, беспомощной, как природа,
Когда на земле - война.
И когда, после ненужного поцелуя,
После мгновенного сладостного стыда,
Ещё не веря, ещё негодуя,
Неуклюже протянула мне руку, сказав: навсегда, -
Я понял: если с первоначальной силой
Откроется мне, чтоб исчезнуть навеки, вселенной краса, -
Не жены, не детей, не матери милой, -
Я вспомню только её глаза.
Ибо нет на земле ничего совершенней забвенья,
И только в том, быть может, моя вина,
Что ради одного, но единственного мгновенья
Должна была произойти война.
20.08.1941. Кронштадт. Семен Липкин, «На пароходе».
Песня о ленинградской матери
Двадцатое августа 1941 года.
Ленинград объявлен в опасности.
Вставал рассвет балтийский
ясный,
когда воззвали рупора:
- Над нами грозная опасность.
Бери оружье, Ленинград! -
А у ворот была в дозоре
седая мать двоих бойцов,
и дрогнуло ее лицо,
и пробежал огонь во взоре.
Она сказала:
- Слышу, маршал.
Ты обращаешься ко мне.
Уже на фронте сын мой старший,
и средний тоже на войне.
А младший сын со мною рядом,
ему семнадцать лет всего,
но на защиту Ленинграда
я отдаю теперь его.
Иди, мой младший, мой любимый,
зови с собой своих друзей.
Да не падет на дом родимый
бесчестье плена и плетей!
Нет, мы не встанем на колени!
Не опозорить, не попрать
тот город, где Владимир Ленин
учил терпеть и побеждать.
Нет, осиянный ратной славой,
великий город победит,
мстя за Париж, и за Варшаву,
и за твою судьбу, Мадрид.
...На бранный труд, на бой, на муки,
во имя права своего,
уходит сын, целуя руки,
благословившие его.
И, хищникам пророча горе,
гранаты трогая кольцо,-
у городских ворот в дозоре
седая мать троих бойцов.
20 августа 1941, Ольга Берггольц.
НА ПАРОХОДЕ
Черты лица её были, наверно, грубы,
Но такой отрешенностью, такой печалью сияли глаза,
Так целомудренно звали страстные губы...
Или мне почудились неведомые голоса.
Как брат и сестра мы стояли рядом,
А встретились в первый раз.
И восторг охватил меня под взглядом
Этих нечеловечески-печальных глаз.
Она положила слабые руки на борт парохода
И, хотя была молода и стройна,
Казалась безвольной, беспомощной, как природа,
Когда на земле - война.
И когда, после ненужного поцелуя,
После мгновенного сладостного стыда,
Ещё не веря, ещё негодуя,
Неуклюже протянула мне руку, сказав: навсегда, -
Я понял: если с первоначальной силой
Откроется мне, чтоб исчезнуть навеки, вселенной краса, -
Не жены, не детей, не матери милой, -
Я вспомню только её глаза.
Ибо нет на земле ничего совершенней забвенья,
И только в том, быть может, моя вина,
Что ради одного, но единственного мгновенья
Должна была произойти война.
20.08.1941. Кронштадт. Семен Липкин, «На пароходе».
Песня о ленинградской матери
Двадцатое августа 1941 года.
Ленинград объявлен в опасности.
Вставал рассвет балтийский
ясный,
когда воззвали рупора:
- Над нами грозная опасность.
Бери оружье, Ленинград! -
А у ворот была в дозоре
седая мать двоих бойцов,
и дрогнуло ее лицо,
и пробежал огонь во взоре.
Она сказала:
- Слышу, маршал.
Ты обращаешься ко мне.
Уже на фронте сын мой старший,
и средний тоже на войне.
А младший сын со мною рядом,
ему семнадцать лет всего,
но на защиту Ленинграда
я отдаю теперь его.
Иди, мой младший, мой любимый,
зови с собой своих друзей.
Да не падет на дом родимый
бесчестье плена и плетей!
Нет, мы не встанем на колени!
Не опозорить, не попрать
тот город, где Владимир Ленин
учил терпеть и побеждать.
Нет, осиянный ратной славой,
великий город победит,
мстя за Париж, и за Варшаву,
и за твою судьбу, Мадрид.
...На бранный труд, на бой, на муки,
во имя права своего,
уходит сын, целуя руки,
благословившие его.
И, хищникам пророча горе,
гранаты трогая кольцо,-
у городских ворот в дозоре
седая мать троих бойцов.
20 августа 1941, Ольга Берггольц.