7 июля. Эмигрантские строки
Дон-Аминадо, Сергей Прокофьев, Алла Головина.
Из дневника композитора Сергея Прокофьева за 1926 год:
7 июля. Прочёл «Митину любовь», одну из последних вещей Бунина, о которой много говорят в эмиграции. Я не люблю Бунина, и даже очень, но «Митину любовь» хвалил Горький, когда в Неаполе я спросил у него про неё. Читается приятно и легко; у каждого способна пробудить приятные юношеские воспоминания. Но и всё. Слог гладкий и никакой.
ЗАПИСКИ НЕВРАСТЕНИКА
Ворон каркнул:
Nevermore...
Эдгар По
Как-то утром неприветным
Над листом склонясь газетным,
Я романом уголовным
Свой усталый тешил взор.
Вдруг, неведомо откуда,
Предо мною - перьев груда,
И из перьев - безусловно! -
Крик вороний: Nevermore!..
Как влетел он, гость случайный,
Для меня осталось тайной,
Но одно я помню ясно:
На меня глядел в упор,
Сев на бюст Наполеона,
Черный ворон иль ворона,
И твердил, почти бесстрастно,
По-английски Nevermore!..
Сто чертей и вся Антанта!
Утром, в доме эмигранта,
На девятый год изгнанья
И такой заумный вздор?!.
Сгиньте, мистер! Что вам надо?
Знаю, есть про вас баллада,
Ей давно уж отдал дань я,
Ну же, мистер, до свиданья?
Ворон крикнул: Nevermore!..
Ах, вы так! - сказал я грозно,-
Ну, тогда начнем серьезный
И для первого знакомства
Самый светский разговор.
Но не думайте при этом,
Что любым своим ответом
Вы обяжете потомство!..
Ворон крикнул: Nevermore!..
Как, скажите без сентенций,
Франко-русских конференций
Будет течь поток певучий,
Так, как тек он до сих пор?
Иль над мирным этим лоном -
Ливнем, золотом червонным
Из Москвы прольются тучи?
Ворон гаркнул: Nevermore!..
Ну тогда, скажите, вещий,
Безответственные вещи
Долго ль в стиле манифеста
Будут злой будить задор?
Или есть надежда все же,
Что глупец истратит дрожжи
И осядет сам, как тесто?
Ворон каркнул: Nevermore!
Вы убийственная птица.
Отвечайте: заграница
Долго ль будет за алмазы
Принимать советский сор?
Или, опытом богаты,
И купцы, и дипломаты
Уничтожат яд заразы?
Ворон каркнул: Nevermore!
И, в припадке злобы тяжкой,
Я пустил в мерзавца чашкой,
Но попал в Наполеона,
Гипс рассыпав на ковер...
Чу! Хозяйка... Я бледнею.
Откуплюсь ли перед нею?!
И, как прежде, монотонно
Ворон каркнул: Nevermore!
1926
Впервые - Последние новости(Париж), 7 июля, 1926.
***
От пыльного, от душного тепла -
Как летом в городе моя мечта поблекла!
Я птицею лечу на зеркала
И ударяюсь бабочкой о стекла…
Бегут к дверям везде половики,
И отупев под вечер от бессилья,
У этой жесткой голубой реки
На доски пола опускаю крылья.
И воздух темный за плечами глух
Над мертвыми, над ждущими, над всеми.
Пусть из подушки лебединый пух
Летит, как одуванчивоко семя…
И только сон, полуночью ведом,
Несет в ладонях радостные вести, -
На каменный многоэтажный дом
Подкову вешает, как Поликратов перстень.
Алла Головина, 1929. Первая публикация - «Руль».7.VII.1931
Из дневника композитора Сергея Прокофьева за 1926 год:
7 июля. Прочёл «Митину любовь», одну из последних вещей Бунина, о которой много говорят в эмиграции. Я не люблю Бунина, и даже очень, но «Митину любовь» хвалил Горький, когда в Неаполе я спросил у него про неё. Читается приятно и легко; у каждого способна пробудить приятные юношеские воспоминания. Но и всё. Слог гладкий и никакой.
ЗАПИСКИ НЕВРАСТЕНИКА
Ворон каркнул:
Nevermore...
Эдгар По
Как-то утром неприветным
Над листом склонясь газетным,
Я романом уголовным
Свой усталый тешил взор.
Вдруг, неведомо откуда,
Предо мною - перьев груда,
И из перьев - безусловно! -
Крик вороний: Nevermore!..
Как влетел он, гость случайный,
Для меня осталось тайной,
Но одно я помню ясно:
На меня глядел в упор,
Сев на бюст Наполеона,
Черный ворон иль ворона,
И твердил, почти бесстрастно,
По-английски Nevermore!..
Сто чертей и вся Антанта!
Утром, в доме эмигранта,
На девятый год изгнанья
И такой заумный вздор?!.
Сгиньте, мистер! Что вам надо?
Знаю, есть про вас баллада,
Ей давно уж отдал дань я,
Ну же, мистер, до свиданья?
Ворон крикнул: Nevermore!..
Ах, вы так! - сказал я грозно,-
Ну, тогда начнем серьезный
И для первого знакомства
Самый светский разговор.
Но не думайте при этом,
Что любым своим ответом
Вы обяжете потомство!..
Ворон крикнул: Nevermore!..
Как, скажите без сентенций,
Франко-русских конференций
Будет течь поток певучий,
Так, как тек он до сих пор?
Иль над мирным этим лоном -
Ливнем, золотом червонным
Из Москвы прольются тучи?
Ворон гаркнул: Nevermore!..
Ну тогда, скажите, вещий,
Безответственные вещи
Долго ль в стиле манифеста
Будут злой будить задор?
Или есть надежда все же,
Что глупец истратит дрожжи
И осядет сам, как тесто?
Ворон каркнул: Nevermore!
Вы убийственная птица.
Отвечайте: заграница
Долго ль будет за алмазы
Принимать советский сор?
Или, опытом богаты,
И купцы, и дипломаты
Уничтожат яд заразы?
Ворон каркнул: Nevermore!
И, в припадке злобы тяжкой,
Я пустил в мерзавца чашкой,
Но попал в Наполеона,
Гипс рассыпав на ковер...
Чу! Хозяйка... Я бледнею.
Откуплюсь ли перед нею?!
И, как прежде, монотонно
Ворон каркнул: Nevermore!
1926
Впервые - Последние новости(Париж), 7 июля, 1926.
***
От пыльного, от душного тепла -
Как летом в городе моя мечта поблекла!
Я птицею лечу на зеркала
И ударяюсь бабочкой о стекла…
Бегут к дверям везде половики,
И отупев под вечер от бессилья,
У этой жесткой голубой реки
На доски пола опускаю крылья.
И воздух темный за плечами глух
Над мертвыми, над ждущими, над всеми.
Пусть из подушки лебединый пух
Летит, как одуванчивоко семя…
И только сон, полуночью ведом,
Несет в ладонях радостные вести, -
На каменный многоэтажный дом
Подкову вешает, как Поликратов перстень.
Алла Головина, 1929. Первая публикация - «Руль».7.VII.1931