28 июня. Саша Черный
ДЕЛОВАЯ ОДА В ЧЕСТЬ РУССКОЙ ЭМИГРАНТКИ
Во все углы земного шара,
До дебрей Мексики глухих,
Исполнен пафоса и жара,
Пусть долетит мой гулкий стих…
Внимая эмигрантской лире,
Меня поймут в любой квартире,
Где кое-как расцвел наш быт
У очагов чужих и плит.
О ты, усадебная дева
Былых тургеневских времен!
Под сенью липового древа
Ты распускалась, как бутон…
Имея скатерть-самобранку,
Хранила гордую осанку
И, шелком расшивая шаль,
Насквозь светилась, как хрусталь.
На клавикордах между окон
Брала аккорды в тихий час,
На пальчик навивала локон,
Пила, томясь, студеный квас…
И если господин Лаврецкий
Въезжал во двор с улыбкой светской,
Ты, вздернув бантик у чела,
К мамаше паинькою шла.
Прости, о призрак бледно-синий,
Сгоревший в зареве костра!
У нас другие героини,
И их воспеть давно пора…
На миг очнемся от угара
И вдоль всего земного шара
Присядем мысленно в кружок
На символический лужок.
О жены, сестры и кузины -
Цемент, крепящий нас в беде!
Вы, как фиалки, неповинны
В несчастной русской чехарде.
Но у разбитого корыта
Не вы ль, собрав осколки быта,
За годом год, судьбе назло,
Горите ровно и светло?
Мы злимся, нервничаем, ропщем,
«По-женски» мы себя ведем.
А женщины под прессом общим
Сильней и крепче с каждым днем…
Рокочет швейная машина,
Бубнит взволнованный мужчина,
В бровях - унынье, в рюмке - ром,
Но женские глаза как бром.
В любом вертепе ваши пальцы
Совьют подобие гнезда:
Дымится борщ на одеяльце,
В пивной бутылке - резеда…
Заглянет гость - привет и ложка,
Белеет шторка вдоль окошка,
И платье - что чудней всего -
Два лепестка из ничего.
Кто вмиг скроит из старой шляпки
Роскошный модный абажур?
Кто ставит банки, моет тряпки,
Разводит кроликов и кур?
В «свободный» час кротки, как пери,
Кто рипполином красит двери,
Кто шьет, кто пишет образа?
Кто куклам делает глаза?
Кто охраняет кров и вещи,
Как на посту своем солдат,
От всяких кризисов зловещих,
От всяких экстренных уплат?
Легко министром быть финансов,
Когда в шкатулке много шансов,
Но гениальная рука
Кроит бюджет из пятака…
Ужели мы настолько грубы,
Что будем их хулить взасос
За чуть подкрашенные губы,
За дым соломенных волос?
Подтянутость - большая штука,
И в прошлом нам тому порука -
Обломов с рыхлою икрой.
В халате, в шлепанцах с дырой…
О дорогие эмигранты,
Шершаво-жесткие козлы!
Все эти женские таланты
Достойны бешеной хвалы…
Не стоим мы такого дара -
Давайте ж пламенно и яро
Подымем рюмки в небосвод:
«За женский наш громоотвод!»
Впервые - Последние новости (Париж). 1930, 28 июня.
Темой одной из анкет, с которыми харбинская газета «Заря» обращалась к парижским литераторам, была: «Русская женщина в эмиграции». Саша Черный дал пространный ответ, где, в частности, было сказано:
«Роль русской женщины в эмиграции необычайно плодотворна и разнообразна. Помимо того, что она в течение долгих лет жизни за рубежом поддерживает бодрость и силу духа в своих семьях, она наравне с нами - мужчинами, а часто еще более плодотворно, работает в общественных благотворительных организациях, и без так называемого „дамского комитета“ не обходится ни один благотворительный вечер, ни одно сколько-нибудь крупное эмигрантское начинание. Достаточно вспомнить, как велика роль русской женщины в устройстве детских приютов, детских садов, домов отдыха, в деле помощи учащимся и т. д. Помимо того, наши женщины, казалось бы, такие нестойкие и романтичные в литературных отражениях прошлого, на чужбине американизировались в лучшем смысле этого слова. <…> И немало есть среди нас мужчин, которые не вполне приспособились к тяжким условиям эмигрантского быта и весьма обязаны своим женам и сестрам, принявшим на свои плечи всю тяжесть борьбы за существование и сохранение семейного очага. Честь им и слава!» (Заря. 1930, 20 апреля.)
По-видимому, ответ на заданную тему явился творческим импульсом для появления на свет этого стихотворения.
Примечание: рипполин - каретный лак.
Источник: http://cherny-sasha.lit-info.ru/cherny-sasha/stihi/delovaya-oda-v-chest-russkoj-emigrantki.htm
Во все углы земного шара,
До дебрей Мексики глухих,
Исполнен пафоса и жара,
Пусть долетит мой гулкий стих…
Внимая эмигрантской лире,
Меня поймут в любой квартире,
Где кое-как расцвел наш быт
У очагов чужих и плит.
О ты, усадебная дева
Былых тургеневских времен!
Под сенью липового древа
Ты распускалась, как бутон…
Имея скатерть-самобранку,
Хранила гордую осанку
И, шелком расшивая шаль,
Насквозь светилась, как хрусталь.
На клавикордах между окон
Брала аккорды в тихий час,
На пальчик навивала локон,
Пила, томясь, студеный квас…
И если господин Лаврецкий
Въезжал во двор с улыбкой светской,
Ты, вздернув бантик у чела,
К мамаше паинькою шла.
Прости, о призрак бледно-синий,
Сгоревший в зареве костра!
У нас другие героини,
И их воспеть давно пора…
На миг очнемся от угара
И вдоль всего земного шара
Присядем мысленно в кружок
На символический лужок.
О жены, сестры и кузины -
Цемент, крепящий нас в беде!
Вы, как фиалки, неповинны
В несчастной русской чехарде.
Но у разбитого корыта
Не вы ль, собрав осколки быта,
За годом год, судьбе назло,
Горите ровно и светло?
Мы злимся, нервничаем, ропщем,
«По-женски» мы себя ведем.
А женщины под прессом общим
Сильней и крепче с каждым днем…
Рокочет швейная машина,
Бубнит взволнованный мужчина,
В бровях - унынье, в рюмке - ром,
Но женские глаза как бром.
В любом вертепе ваши пальцы
Совьют подобие гнезда:
Дымится борщ на одеяльце,
В пивной бутылке - резеда…
Заглянет гость - привет и ложка,
Белеет шторка вдоль окошка,
И платье - что чудней всего -
Два лепестка из ничего.
Кто вмиг скроит из старой шляпки
Роскошный модный абажур?
Кто ставит банки, моет тряпки,
Разводит кроликов и кур?
В «свободный» час кротки, как пери,
Кто рипполином красит двери,
Кто шьет, кто пишет образа?
Кто куклам делает глаза?
Кто охраняет кров и вещи,
Как на посту своем солдат,
От всяких кризисов зловещих,
От всяких экстренных уплат?
Легко министром быть финансов,
Когда в шкатулке много шансов,
Но гениальная рука
Кроит бюджет из пятака…
Ужели мы настолько грубы,
Что будем их хулить взасос
За чуть подкрашенные губы,
За дым соломенных волос?
Подтянутость - большая штука,
И в прошлом нам тому порука -
Обломов с рыхлою икрой.
В халате, в шлепанцах с дырой…
О дорогие эмигранты,
Шершаво-жесткие козлы!
Все эти женские таланты
Достойны бешеной хвалы…
Не стоим мы такого дара -
Давайте ж пламенно и яро
Подымем рюмки в небосвод:
«За женский наш громоотвод!»
Впервые - Последние новости (Париж). 1930, 28 июня.
Темой одной из анкет, с которыми харбинская газета «Заря» обращалась к парижским литераторам, была: «Русская женщина в эмиграции». Саша Черный дал пространный ответ, где, в частности, было сказано:
«Роль русской женщины в эмиграции необычайно плодотворна и разнообразна. Помимо того, что она в течение долгих лет жизни за рубежом поддерживает бодрость и силу духа в своих семьях, она наравне с нами - мужчинами, а часто еще более плодотворно, работает в общественных благотворительных организациях, и без так называемого „дамского комитета“ не обходится ни один благотворительный вечер, ни одно сколько-нибудь крупное эмигрантское начинание. Достаточно вспомнить, как велика роль русской женщины в устройстве детских приютов, детских садов, домов отдыха, в деле помощи учащимся и т. д. Помимо того, наши женщины, казалось бы, такие нестойкие и романтичные в литературных отражениях прошлого, на чужбине американизировались в лучшем смысле этого слова. <…> И немало есть среди нас мужчин, которые не вполне приспособились к тяжким условиям эмигрантского быта и весьма обязаны своим женам и сестрам, принявшим на свои плечи всю тяжесть борьбы за существование и сохранение семейного очага. Честь им и слава!» (Заря. 1930, 20 апреля.)
По-видимому, ответ на заданную тему явился творческим импульсом для появления на свет этого стихотворения.
Примечание: рипполин - каретный лак.
Источник: http://cherny-sasha.lit-info.ru/cherny-sasha/stihi/delovaya-oda-v-chest-russkoj-emigrantki.htm