В юбилей Михаила Зенкевича (1886 - 1973)
Моя подборка его стихов. Она большая. Мне было интересно, как менялся поэт за время долгой жизни.
КАЗНЬ
Их вывели тихо под стук барабана,
За час до рассвета, пред радужным днем -
И звезды среди голубого тумана
Горели холодным огнем.
Мелькнули над темной водой альбатросы,
Светился на мачте зеленый фонарь...
И мрачно, и тихо стояли матросы -
Расстрелом за алое знамя мстит царь.
. . . . . . . . . . . .
Стоял он такой же спокойный и властный,
Как там средь неравной борьбы,
Когда задымился горящий и красный
"Очаков" под грохот пальбы.
Все взглядом округленным странно, упрямо
Зачем-то смотрели вперед:
Им чудилась страшная, темная яма...
Команда... Построенный взвод...
А вот Березань, точно карлик горбатый;
Сухая трава и пески...
Шеренгою серой застыли солдаты...
Гроба из досок у могилы, мешки...
На море свободном, на море студеном,
Здесь казнь приготовил им старый холоп,
И в траурной рясе с крестом золоченым
Подходит услужливый поп...
Поставили... Саван надели холщовый...-
Он гордо отбросил мешок...
Взгляд грустный, спокойно-суровый
Задумчив и странно глубок.
. . . . . . . . . . . . .
Все кончено было, когда позолота
Блеснула на небе парчой огневой,
И с пеньем и гиканьем рота
Прошлась по могиле сырой.
. . . . . . . . . . . .
Напрасно!.. Не скроете глиной
И серым, сыпучим песком
Борьбы их свободной, орлиной
И бледные трупы с кровавым пятном.
1906
ЯЩЕРЫ
О ящеры-гиганты, не бесследно
Вы - детища подводной темноты -
По отмелям, сверкая кожей медной,
Проволокли громоздкие хвосты!
Истлело семя, скрытое в скорлупы
Чудовищных, таинственных яиц,-
Набальзамированы ваши трупы
Под жирным илом царственных гробниц.
И ваших тел мне святы превращенья:
Они меня на гребень вознесли,
И мне владеть, как первенцу творенья,
Просторами и силами земли.
Я зверь, лишенный и когтей и шерсти,
Но радугой разумною проник
В мой рыхлый мозг сквозь студень двух отверстий
Пурпурных солнц тяжеловесный сдвиг.
А все затем, чтоб пламенем священным
Я просветил свой древний, темный дух
И на костре пред Богом сокровенным,
Как царь последний, радостно потух;
Чтоб пред Его всегда багряным троном,
Как теплый пар, легко поднявшись ввысь,
Подобно раскаленным электронам,
Мои частицы в золоте неслись.
1911
***
Подсолнух поздний догорал в полях,
И, вкрапленный в сапфировых глубинах,
На легком зное нежился размах
Поблескивавших крыльев ястребиных.
Кладя пределы смертному хотенью,
Казалось, то сама судьба плыла
За нами по жнивью незримой тенью
От высоко скользящего крыла.
Как этот полдень, пышности и лени
Исполнена, ты шла, смиряя зной.
Лишь платье билось пеной кружевной
О гордые и статные колени.
Да там, в глазах, под светлой оболочкой;
На обреченного готовясь пасть,
Средь синевы темнела знойной точкой,
Поблескивая, словно ястреб, страсть.
1916
ЧАПАЕВСКИЕ ПОМИНКИ
Куда ты дивизию свою завел,
Эй, Чапаев!
Далеко залетел ты, красный орел,
Железными когтями добычу цапая.
Смотри, как бы в тальнике,
В камышах, на приволье кладбищенском
Не разбили себе чугунные лбы
Советские броневики
На привале под Лбищенском...
С Яика, гикая, налетели лавой,
Пики у стариков болтаются сбоку,
Под метлами бород образки на груди,
Шашками машут над головой.
В панике сонные обозы сгрудились...
С лезвий стекает кровища
По бородам на серебряные образки...
Утро, калмыцкими глазками смейся,
Красные, трахомные лучи раскинь,
На трупные поленницы красноармейцев...
«За власть советов... Все, как один, умрем».
Подхватил и оборвал напев запевала...
Искали товарищей, и от крови рвало,
Копали могилы, в степь грозя кулаком.
Как Ермак, в студеной воде утопая,
Сгинул в побоище ночном Чапаев,
Но зато, оправившись от заминки,
Справили чапаевцы по нем поминки...
Закрома, ометы, гурты - начисто.
Словно тому назад лет сто
Степь гола - ни двора, ни кола.
Вылетайте уток бить, сокола.
Плещись, осетр! Скачи, сайгак!
Никто не сбирает с вас ясак.
От безумия голодом исцелена,
Под полынью иссохнувшая целина
Ждет, когда в тундры ковыльного мха
Врежутся тракторов лемеха!
1921
***
Вот она, Татарская Россия,
Сверху - коммунизм, чуть поскобли...
Скулы-желваки, глаза косые,
Ширь исколесованной земли.
Лучше бы ордой передвигаться,
Лучше бы кибитки и гурты,
Чем такая грязь эвакуации,
Мерзость голода и нищеты.
Плач детей, придавленных мешками.
Груди матерей без молока.
Лучше б в воду и на шею камень,
Места хватит - Волга глубока.
Над водой нависший смрадный нужник
Весь загажен, некуда ступить,
И под ним еще кому-то нужно
Горстью из реки так жадно пить.
Над такой рекой в воде нехватка,
И глотка напиться не найдешь...
Ринулись мешки, узлы... Посадка!
Давка, ругань, вопли, вой, галдеж.
Грудь в тисках... Вздохнуть бы посвободней...
Лишь верблюд снесет такую кладь.
Что-то в воду шлепнулось со сходней,
Груз иль человек? Не разобрать.
Горевать, что ль, над чужой бедою!
Сам спасай, спасайся. Все одно
Волжскою разбойною водою
Унесет и засосет на дно.
Как поладить песне тут с кручиной?
Как тягло тягот перебороть?
Резать правду-матку с матерщиной?
Всем претит ее крутой ломоть.
Как тут Правду отличить от Кривды,
Как нащупать в бездорожье путь,
Если и клочка газетной «Правды»
Для цигарки горькой не свернуть?
9 ноября 1941, Чистополь
ФРОНТОВАЯ КУКУШКА
Вповалку на полу уснули
Под орудийный гневный гром.
Проснулись рано в том же гуле
Раскатно-взрывчатом, тугом.
Я из землянки утром вышел
Навстречу серому деньку
И в грозном грохоте услышал
Певучее «ку-ку, ку-ку...»
Еще чернели ветви голо,
Не высох половодья ил,
И фронт гремел, а дальний голос
Настойчиво свое твердил.
Огонь орудий, все сметая,
Не причиняет ей вреда.
Поет кукушка фронтовая,
Считая долгие года.
На майском утреннем рассвете
На гулком боевом току
Бойцам желает многолетья
Лесное звонкое «ку-ку».
1942
***
По-старому ведем еще мы счет,
Оставив прежнее летосчисленье.
А время так стремительно течет,
Все ускоряя два круговращенья.
И время уж не то и мы не те:
Привыкли мы и в повседневном быте
К стремительной ракетной быстроте
Огромных, потрясающих событий.
Звезда большая в лучезарной мгле
Восходит Новым Солнцем на рассвете,
Как будто мы живем не на Земле,
А на другой неведомой планете.
ДП 57 (здесь и далее ДП - День Поэзии)
КОМУ ИЗ ДВУХ?
Отмерено всем время скудно,
Внушает ежедневно жизнь:
Поторопись и, как ни трудно,
В короткий срок свой уложись.
Не краснобай, не пустобрех,
Поэт не все сказал как будто,
Еще хотя б одна минута
Для слов последних двух иль трех.
А за спиной преемник юный
Уже торопит, как назло:
«Заканчивайте и с трибуны
Сходите, - время истекло.
И вот гремят рукоплесканья...
Кому из двух ?
Сомненья нет:
Они сходящему -
прощанье,
А восходящему -
привет!
ДП 66
АПРЕЛЬ 1917 ГОДА
Еще разлив не полон
Могучих русских рек,
Ржаной хлеб горько-солон,
И к маю пуст сусек.
В полях необозримых
Дымится паром прель,
А зеленя озимых
В тепле растит апрель.
Распутица всех сельских
Путей - сюда ль, туда ль…
От тезисов Апрельских
Открылась ясно даль!
1970, ДП 71
КАМЕНЬ И ПАПИРУС
Сроднился он с веками
Настанет все же срок -
И вековечный камень
Рассыплется
в песок.
Из ила
Нила
вырос
И шелестом
шумит
Египетский папирус
Прочнее пирамид.
Мальчишечья отвага
Поэтам все ж не лжет,
Что с буквами бумага
Века переживет.
Дать мыслям разум может
Такую прочность строк,
Что их не уничтожит
Неумолимый рок!
ДП 71
А вот это стихотворение меня по-настоящему тронуло:
В ПОЛОВОДЬЕ
С ветром залетая
В память, как в окно,
Песенка простая
Мне звучит давно.
В новь мозоли режет
Мокрое весло…
Эх , куда на стрежень
Лодку понесло!
Лодка-однопарка,
Только двое в ней ,
Но грести мне жарко,
Зыбь несет ровней,
И горит на гладкой
Отмели огонь,
И звенит трехрядкой
Волжская гармонь .
А под пароходом,
Там, где вал вскипел,
Юношеский звонкий
Голос вдруг запел:
«Пропал я, мальчонка,
Пропал навсегда,
А годы проходят,
Как мутна вода…»
*
Нас ведь только двое,
Лодку понесло .
Даже кормовое
Брошено весло.
Я тянусь смелее
Ближе, и во тьме
Ты сидишь, белея
Чайкой на корме.
Ты притихла грустно,
А из темноты
Наплывают грузно
Бревнами плоты.
Брось же скрип уключин
И коленкой стань,
С тьмою неразлучен,
У кормы на стлань!
Зарябили ярко
Звездные огни.
Лодку-одлопарку
Не переверни.
Дрожью безотчетной
Только б не спугнуть
Чайки той залетной,
Что колышет грудь.
Дальняя угроза -
Вон причал. Смотри:
С Бабушкиного взвоза
Тлеют фонари…
*
Сколько nоловодий ,
Словно всплеск весла,
с луговых угодий
Волга пронесла!
Сколько счетов счастья ,
Лепестковых слов
Разорвал на части
Соловьиный зов,
В белой и лиловой
Чаще - с той поры
Там у Соколовой
Рухнувшей горы!
Осокорь зеленый
Погасил свой пыл.
Юноша влюбленный
С девушкой уплыл.
Где за пароходом,
В беляках каких
Юношеский звонкий
Голос тот затих?
«Пропал я, мальчонка,
Пропал навсегда,
А года проходят,
Как мутна вода…»
ДП 72
КАЗНЬ
Их вывели тихо под стук барабана,
За час до рассвета, пред радужным днем -
И звезды среди голубого тумана
Горели холодным огнем.
Мелькнули над темной водой альбатросы,
Светился на мачте зеленый фонарь...
И мрачно, и тихо стояли матросы -
Расстрелом за алое знамя мстит царь.
. . . . . . . . . . . .
Стоял он такой же спокойный и властный,
Как там средь неравной борьбы,
Когда задымился горящий и красный
"Очаков" под грохот пальбы.
Все взглядом округленным странно, упрямо
Зачем-то смотрели вперед:
Им чудилась страшная, темная яма...
Команда... Построенный взвод...
А вот Березань, точно карлик горбатый;
Сухая трава и пески...
Шеренгою серой застыли солдаты...
Гроба из досок у могилы, мешки...
На море свободном, на море студеном,
Здесь казнь приготовил им старый холоп,
И в траурной рясе с крестом золоченым
Подходит услужливый поп...
Поставили... Саван надели холщовый...-
Он гордо отбросил мешок...
Взгляд грустный, спокойно-суровый
Задумчив и странно глубок.
. . . . . . . . . . . . .
Все кончено было, когда позолота
Блеснула на небе парчой огневой,
И с пеньем и гиканьем рота
Прошлась по могиле сырой.
. . . . . . . . . . . .
Напрасно!.. Не скроете глиной
И серым, сыпучим песком
Борьбы их свободной, орлиной
И бледные трупы с кровавым пятном.
1906
ЯЩЕРЫ
О ящеры-гиганты, не бесследно
Вы - детища подводной темноты -
По отмелям, сверкая кожей медной,
Проволокли громоздкие хвосты!
Истлело семя, скрытое в скорлупы
Чудовищных, таинственных яиц,-
Набальзамированы ваши трупы
Под жирным илом царственных гробниц.
И ваших тел мне святы превращенья:
Они меня на гребень вознесли,
И мне владеть, как первенцу творенья,
Просторами и силами земли.
Я зверь, лишенный и когтей и шерсти,
Но радугой разумною проник
В мой рыхлый мозг сквозь студень двух отверстий
Пурпурных солнц тяжеловесный сдвиг.
А все затем, чтоб пламенем священным
Я просветил свой древний, темный дух
И на костре пред Богом сокровенным,
Как царь последний, радостно потух;
Чтоб пред Его всегда багряным троном,
Как теплый пар, легко поднявшись ввысь,
Подобно раскаленным электронам,
Мои частицы в золоте неслись.
1911
***
Подсолнух поздний догорал в полях,
И, вкрапленный в сапфировых глубинах,
На легком зное нежился размах
Поблескивавших крыльев ястребиных.
Кладя пределы смертному хотенью,
Казалось, то сама судьба плыла
За нами по жнивью незримой тенью
От высоко скользящего крыла.
Как этот полдень, пышности и лени
Исполнена, ты шла, смиряя зной.
Лишь платье билось пеной кружевной
О гордые и статные колени.
Да там, в глазах, под светлой оболочкой;
На обреченного готовясь пасть,
Средь синевы темнела знойной точкой,
Поблескивая, словно ястреб, страсть.
1916
ЧАПАЕВСКИЕ ПОМИНКИ
Куда ты дивизию свою завел,
Эй, Чапаев!
Далеко залетел ты, красный орел,
Железными когтями добычу цапая.
Смотри, как бы в тальнике,
В камышах, на приволье кладбищенском
Не разбили себе чугунные лбы
Советские броневики
На привале под Лбищенском...
С Яика, гикая, налетели лавой,
Пики у стариков болтаются сбоку,
Под метлами бород образки на груди,
Шашками машут над головой.
В панике сонные обозы сгрудились...
С лезвий стекает кровища
По бородам на серебряные образки...
Утро, калмыцкими глазками смейся,
Красные, трахомные лучи раскинь,
На трупные поленницы красноармейцев...
«За власть советов... Все, как один, умрем».
Подхватил и оборвал напев запевала...
Искали товарищей, и от крови рвало,
Копали могилы, в степь грозя кулаком.
Как Ермак, в студеной воде утопая,
Сгинул в побоище ночном Чапаев,
Но зато, оправившись от заминки,
Справили чапаевцы по нем поминки...
Закрома, ометы, гурты - начисто.
Словно тому назад лет сто
Степь гола - ни двора, ни кола.
Вылетайте уток бить, сокола.
Плещись, осетр! Скачи, сайгак!
Никто не сбирает с вас ясак.
От безумия голодом исцелена,
Под полынью иссохнувшая целина
Ждет, когда в тундры ковыльного мха
Врежутся тракторов лемеха!
1921
***
Вот она, Татарская Россия,
Сверху - коммунизм, чуть поскобли...
Скулы-желваки, глаза косые,
Ширь исколесованной земли.
Лучше бы ордой передвигаться,
Лучше бы кибитки и гурты,
Чем такая грязь эвакуации,
Мерзость голода и нищеты.
Плач детей, придавленных мешками.
Груди матерей без молока.
Лучше б в воду и на шею камень,
Места хватит - Волга глубока.
Над водой нависший смрадный нужник
Весь загажен, некуда ступить,
И под ним еще кому-то нужно
Горстью из реки так жадно пить.
Над такой рекой в воде нехватка,
И глотка напиться не найдешь...
Ринулись мешки, узлы... Посадка!
Давка, ругань, вопли, вой, галдеж.
Грудь в тисках... Вздохнуть бы посвободней...
Лишь верблюд снесет такую кладь.
Что-то в воду шлепнулось со сходней,
Груз иль человек? Не разобрать.
Горевать, что ль, над чужой бедою!
Сам спасай, спасайся. Все одно
Волжскою разбойною водою
Унесет и засосет на дно.
Как поладить песне тут с кручиной?
Как тягло тягот перебороть?
Резать правду-матку с матерщиной?
Всем претит ее крутой ломоть.
Как тут Правду отличить от Кривды,
Как нащупать в бездорожье путь,
Если и клочка газетной «Правды»
Для цигарки горькой не свернуть?
9 ноября 1941, Чистополь
ФРОНТОВАЯ КУКУШКА
Вповалку на полу уснули
Под орудийный гневный гром.
Проснулись рано в том же гуле
Раскатно-взрывчатом, тугом.
Я из землянки утром вышел
Навстречу серому деньку
И в грозном грохоте услышал
Певучее «ку-ку, ку-ку...»
Еще чернели ветви голо,
Не высох половодья ил,
И фронт гремел, а дальний голос
Настойчиво свое твердил.
Огонь орудий, все сметая,
Не причиняет ей вреда.
Поет кукушка фронтовая,
Считая долгие года.
На майском утреннем рассвете
На гулком боевом току
Бойцам желает многолетья
Лесное звонкое «ку-ку».
1942
***
По-старому ведем еще мы счет,
Оставив прежнее летосчисленье.
А время так стремительно течет,
Все ускоряя два круговращенья.
И время уж не то и мы не те:
Привыкли мы и в повседневном быте
К стремительной ракетной быстроте
Огромных, потрясающих событий.
Звезда большая в лучезарной мгле
Восходит Новым Солнцем на рассвете,
Как будто мы живем не на Земле,
А на другой неведомой планете.
ДП 57 (здесь и далее ДП - День Поэзии)
КОМУ ИЗ ДВУХ?
Отмерено всем время скудно,
Внушает ежедневно жизнь:
Поторопись и, как ни трудно,
В короткий срок свой уложись.
Не краснобай, не пустобрех,
Поэт не все сказал как будто,
Еще хотя б одна минута
Для слов последних двух иль трех.
А за спиной преемник юный
Уже торопит, как назло:
«Заканчивайте и с трибуны
Сходите, - время истекло.
И вот гремят рукоплесканья...
Кому из двух ?
Сомненья нет:
Они сходящему -
прощанье,
А восходящему -
привет!
ДП 66
АПРЕЛЬ 1917 ГОДА
Еще разлив не полон
Могучих русских рек,
Ржаной хлеб горько-солон,
И к маю пуст сусек.
В полях необозримых
Дымится паром прель,
А зеленя озимых
В тепле растит апрель.
Распутица всех сельских
Путей - сюда ль, туда ль…
От тезисов Апрельских
Открылась ясно даль!
1970, ДП 71
КАМЕНЬ И ПАПИРУС
Сроднился он с веками
Настанет все же срок -
И вековечный камень
Рассыплется
в песок.
Из ила
Нила
вырос
И шелестом
шумит
Египетский папирус
Прочнее пирамид.
Мальчишечья отвага
Поэтам все ж не лжет,
Что с буквами бумага
Века переживет.
Дать мыслям разум может
Такую прочность строк,
Что их не уничтожит
Неумолимый рок!
ДП 71
А вот это стихотворение меня по-настоящему тронуло:
В ПОЛОВОДЬЕ
С ветром залетая
В память, как в окно,
Песенка простая
Мне звучит давно.
В новь мозоли режет
Мокрое весло…
Эх , куда на стрежень
Лодку понесло!
Лодка-однопарка,
Только двое в ней ,
Но грести мне жарко,
Зыбь несет ровней,
И горит на гладкой
Отмели огонь,
И звенит трехрядкой
Волжская гармонь .
А под пароходом,
Там, где вал вскипел,
Юношеский звонкий
Голос вдруг запел:
«Пропал я, мальчонка,
Пропал навсегда,
А годы проходят,
Как мутна вода…»
*
Нас ведь только двое,
Лодку понесло .
Даже кормовое
Брошено весло.
Я тянусь смелее
Ближе, и во тьме
Ты сидишь, белея
Чайкой на корме.
Ты притихла грустно,
А из темноты
Наплывают грузно
Бревнами плоты.
Брось же скрип уключин
И коленкой стань,
С тьмою неразлучен,
У кормы на стлань!
Зарябили ярко
Звездные огни.
Лодку-одлопарку
Не переверни.
Дрожью безотчетной
Только б не спугнуть
Чайки той залетной,
Что колышет грудь.
Дальняя угроза -
Вон причал. Смотри:
С Бабушкиного взвоза
Тлеют фонари…
*
Сколько nоловодий ,
Словно всплеск весла,
с луговых угодий
Волга пронесла!
Сколько счетов счастья ,
Лепестковых слов
Разорвал на части
Соловьиный зов,
В белой и лиловой
Чаще - с той поры
Там у Соколовой
Рухнувшей горы!
Осокорь зеленый
Погасил свой пыл.
Юноша влюбленный
С девушкой уплыл.
Где за пароходом,
В беляках каких
Юношеский звонкий
Голос тот затих?
«Пропал я, мальчонка,
Пропал навсегда,
А года проходят,
Как мутна вода…»
ДП 72