В день памяти Бориса Слуцкого (1919 - 1986)
Прежде всего стихотворение самого Бориса Абрамовича.
БОЛЕЗНЬ
Досрочная ранняя старость,
Похожая на пораженье,
А кроме того - на усталость.
А также - на отраженье
Лица
в сероватой луже,
В измытой водице ванной:
Все звуки становятся глуше,
Все краски темнеют и вянут.
Куриные вялые крылья
Мотаются за спиною.
Все роли мои - вторые! -
Являются передо мною.
Мелькают, а мне - не стыдно.
А мне - все равно, все едино.
И слышно, как волосы стынут
И застывают в седины.
Я выдохся. Я - как город,
Открывший врагу ворота.
А был я - юный и гордый
Солдат своего народа.
Теперь я лежу на диване.
Теперь я хожу на вдуванья.
А мне - приказы давали.
Потом - ордена давали.
Все, как ладонью, прикрыто
Сплошной головною болью -
Разбито мое корыто.
Сижу у него сам с собою.
Так вот она, середина
Жизни.
Возраст успеха.
А мне - все равно. Все едино.
А мне - наплевать. Не к спеху.
Забыл, как спускаться с лестниц.
Не открываю ставен.
Как в комнате,
Я в болезни
Кровать и стол поставил.
И ходят в квартиру нашу
Дамы второго разряда,
И я сочиняю кашу
Из пшенного концентрата.
И я не читаю газеты,
А книги - до середины.
Но мне наплевать на это.
Мне все равно. Все едино.
1966
А теперь стихотворение памяти Слуцкого:
НА КЛАДБИЩЕ
Хоть здесь у вас, не скрою,
Явная благодать,
Я подошёл к надгробью:
Надо потолковать.
Мёртвому не погудка
Хоть барабан, хоть стих…
Вот и скажу, как будто
Вы и сейчас в живых.
Здесь вам теперь не место!
Нынче нельзя нам врозь,
Врозь, когда наконец-то
Стронулось, началось!
Время пошло хорошее,
Да нелегко идёт.
Горько, что отгорожены
Вы от его тяго́т.
Вы, кто был ярок да́веча,
Здесь позарез нужны,
А не на старом кладбище
Рядом с прахом жены́.
Время идёт погожее,
Тяжко ползёт из мглы…
Жалко, что вы не до́жили,
С ходу бы подмогли.
1986, Владимир Корнилов.
БОЛЕЗНЬ
Досрочная ранняя старость,
Похожая на пораженье,
А кроме того - на усталость.
А также - на отраженье
Лица
в сероватой луже,
В измытой водице ванной:
Все звуки становятся глуше,
Все краски темнеют и вянут.
Куриные вялые крылья
Мотаются за спиною.
Все роли мои - вторые! -
Являются передо мною.
Мелькают, а мне - не стыдно.
А мне - все равно, все едино.
И слышно, как волосы стынут
И застывают в седины.
Я выдохся. Я - как город,
Открывший врагу ворота.
А был я - юный и гордый
Солдат своего народа.
Теперь я лежу на диване.
Теперь я хожу на вдуванья.
А мне - приказы давали.
Потом - ордена давали.
Все, как ладонью, прикрыто
Сплошной головною болью -
Разбито мое корыто.
Сижу у него сам с собою.
Так вот она, середина
Жизни.
Возраст успеха.
А мне - все равно. Все едино.
А мне - наплевать. Не к спеху.
Забыл, как спускаться с лестниц.
Не открываю ставен.
Как в комнате,
Я в болезни
Кровать и стол поставил.
И ходят в квартиру нашу
Дамы второго разряда,
И я сочиняю кашу
Из пшенного концентрата.
И я не читаю газеты,
А книги - до середины.
Но мне наплевать на это.
Мне все равно. Все едино.
1966
А теперь стихотворение памяти Слуцкого:
НА КЛАДБИЩЕ
Хоть здесь у вас, не скрою,
Явная благодать,
Я подошёл к надгробью:
Надо потолковать.
Мёртвому не погудка
Хоть барабан, хоть стих…
Вот и скажу, как будто
Вы и сейчас в живых.
Здесь вам теперь не место!
Нынче нельзя нам врозь,
Врозь, когда наконец-то
Стронулось, началось!
Время пошло хорошее,
Да нелегко идёт.
Горько, что отгорожены
Вы от его тяго́т.
Вы, кто был ярок да́веча,
Здесь позарез нужны,
А не на старом кладбище
Рядом с прахом жены́.
Время идёт погожее,
Тяжко ползёт из мглы…
Жалко, что вы не до́жили,
С ходу бы подмогли.
1986, Владимир Корнилов.