24 января. Евгений Витковский
КНЯЗЬ СЕМЕН КУРБСКИЙ 1499
Россию холодом пугать - что девку парнем!
...Река для воинства надежнее дорог.
Где место выбрано - дымиться кашеварням
и спорым розмыслам сооружать острог.
Попробуй хоть на миг не думать о наказе,
но князю видится, что здесь, у озерца,
завяжется клубок величия и мрази,
тщеты и святости, начала и конца.
Однако, что за прок загадывать загадки?
Москве ни до чего печали никакой:
ей важно, что песец и соболь тут в достатке,
власатый элефант и бегемот морской.
Умолкли топоры, все, стало быть, готово,
не важно - сколько рук, а важно мастерство.
Внушителен острог у озера Пустого:
уж выберет Москва - зачем и для чего.
В резонах княжеских не разберешься толком,
клепай, что говорят, на все один ответ, -
столицей сделают, объявят ли посёлком,
но город выстоит четыре сотни лет.
Отсюда полетит великая крамола,
что писано пером - то прогремит, как гром.
Однако ж и страна! Еще и нет раскола,
но тень грядущая маячит над костром.
Ну ладно, в будущем не смыслим ни бельмеса.
Что мы построили? Больницу ли, тюрьму?
А глянуть в прошлое - там черная завеса,
и глупо пялиться в дымящуюся тьму.
Потеря имени - печальная утрата,
и, сколько почестей и лавров не стяжай,
прославишься не ты, а внук родного брата,
известный князь Андрей, сваливший за Можай.
Острог среди снегов стоит холодной стенью, -
хоть ужас будущий родиться не готов,
но край приговорен к святому запустенью,
в высоких пламенах сгорающих скитов.
Одни лишь звезды здесь, и нет другого света,
Печора вечности меж пальцами течет;
и слышен тихий треск, и каждый знает: это
Господня лестовка заканчивает счет.
Eugen Witkowsky
24 января 2016
Россию холодом пугать - что девку парнем!
...Река для воинства надежнее дорог.
Где место выбрано - дымиться кашеварням
и спорым розмыслам сооружать острог.
Попробуй хоть на миг не думать о наказе,
но князю видится, что здесь, у озерца,
завяжется клубок величия и мрази,
тщеты и святости, начала и конца.
Однако, что за прок загадывать загадки?
Москве ни до чего печали никакой:
ей важно, что песец и соболь тут в достатке,
власатый элефант и бегемот морской.
Умолкли топоры, все, стало быть, готово,
не важно - сколько рук, а важно мастерство.
Внушителен острог у озера Пустого:
уж выберет Москва - зачем и для чего.
В резонах княжеских не разберешься толком,
клепай, что говорят, на все один ответ, -
столицей сделают, объявят ли посёлком,
но город выстоит четыре сотни лет.
Отсюда полетит великая крамола,
что писано пером - то прогремит, как гром.
Однако ж и страна! Еще и нет раскола,
но тень грядущая маячит над костром.
Ну ладно, в будущем не смыслим ни бельмеса.
Что мы построили? Больницу ли, тюрьму?
А глянуть в прошлое - там черная завеса,
и глупо пялиться в дымящуюся тьму.
Потеря имени - печальная утрата,
и, сколько почестей и лавров не стяжай,
прославишься не ты, а внук родного брата,
известный князь Андрей, сваливший за Можай.
Острог среди снегов стоит холодной стенью, -
хоть ужас будущий родиться не готов,
но край приговорен к святому запустенью,
в высоких пламенах сгорающих скитов.
Одни лишь звезды здесь, и нет другого света,
Печора вечности меж пальцами течет;
и слышен тихий треск, и каждый знает: это
Господня лестовка заканчивает счет.
Eugen Witkowsky
24 января 2016