25 апреля. Вера Кузьмина
ЛЕТО СОРОК ПЯТОГО
Шли в сорок пятом по домам солдаты.
Поспать бы...вон хозяйка рубит жердь -
И был ночлег случайным, как когда-то,
Два месяца назад - случайна смерть.
Топила баню, щурилась от дыма.
Две стопки наливала: "Будь здоров...
Война, война, разлучница голима,
Полсотни баб да восемь мужиков,
И те старее лапотной подошвы...
Тебе, служивый, сколько? Пятьдесят?
Родить бы Ваньку - скоро ты уйдешь ведь.
Неуж не пожалеешь, слышь, солдат?"
Слегка тянуло холодом от пола
И запахом соломенной трухи.
В углу закрыл глаза святой Никола:
Ничо я не видал, каки грехи?
Вздыхал огонь, в беленой печке шаял,
В жестянке Ванька мокрый тихо чах.
Страна лежала - сильная, большая,
Со скомканной Европой в головах.
Не кончилась страна: деревни, чащи,
Москва, глаза Ванюшек и Марусь...
Крестили бабы спины уходящих,
А в теплых животах -
Толкалась Русь.
25 апреля 2015, Веник Каменский
Шли в сорок пятом по домам солдаты.
Поспать бы...вон хозяйка рубит жердь -
И был ночлег случайным, как когда-то,
Два месяца назад - случайна смерть.
Топила баню, щурилась от дыма.
Две стопки наливала: "Будь здоров...
Война, война, разлучница голима,
Полсотни баб да восемь мужиков,
И те старее лапотной подошвы...
Тебе, служивый, сколько? Пятьдесят?
Родить бы Ваньку - скоро ты уйдешь ведь.
Неуж не пожалеешь, слышь, солдат?"
Слегка тянуло холодом от пола
И запахом соломенной трухи.
В углу закрыл глаза святой Никола:
Ничо я не видал, каки грехи?
Вздыхал огонь, в беленой печке шаял,
В жестянке Ванька мокрый тихо чах.
Страна лежала - сильная, большая,
Со скомканной Европой в головах.
Не кончилась страна: деревни, чащи,
Москва, глаза Ванюшек и Марусь...
Крестили бабы спины уходящих,
А в теплых животах -
Толкалась Русь.
25 апреля 2015, Веник Каменский