впервые опубликованных 16 июня 1968 года в газете "Комсомольская правда".
Роща
Не трожь человека, деревце,
костра в нем не разводи.
И так в нем такое делается -
Боже, не приведи!
Не бей человека, птица.
Еще не открыт отстрел.
Круги твои -
ниже,
тише.
Неведомое - острей.
Неопытен друг двуногий.
Вы, белка и колонок,
снимите силки с дороги,
чтоб душу не наколол.
Не браконьерствуй, прошлое.
Он в этом не виноват.
Не надо, вольная рощица,
к домам его ревновать.
Такая стоишь тенистая,
с начесами до бровей -
травили его, освистывали
ты-то хоть не убей!
Отдай ему в воскресение
все ягоды и грибы,
пожалуй ему спасение,
спасением погуби.
1968, Андрей Вознесенский.
Примечание: в декабре 1968 года Вознесенский, отвечая на просьбу редакции ЛГ назвать свое наиболее удачное стихотворение, ответил: «Я думаю, что это пейзажное стихотворение (а они у меня - редкость) „Роща“, опубликованное летом в „Комсомольской правде“. Эти стихи как-то сами собой выдохнулись вне формы. Наверное, поэтому они мне необычайно ценны» (ЛГ. 1968, 18 декабря. № 51. С. 3).
ИЮНЬ-68
Лебеди, лебеди, лебеди…
К северу. К северу. К северу!..
Кеннеди… Кеннеди… Кеннеди…
Срезали…
Может, в чужой политике
не понимаю что-то?
Но понимаю залитые
кровью беспомощной щёки!
Баловень телепублики
в траурных лимузинах…
Пулями, пулями, пулями
бешеные полемизируют!..
Помню, качал рассеянно
целой ещё головою,
смахивал на Есенина
падающей копною.
Как у того, играла,
льнула луна на брови…
Думали - для рекламы,
а обернулось - кровью.
Незащищённость вызова
лидеров и артистов,
прямо из телевизоров
падающих на выстрел!
Ах, как тоскуют корни,
отнятые от сада,
яблоней на балконе
на этаже тридцатом!..
Яблони, яблони, яблони -
к дьяволу!..
Яблони небоскрёбов -
разве что для надгробьев.
июнь 1968.
Стихотворение связано с убийством 5 июня 1968 года сенатора Роберта Кеннеди (1925-1968). Кеннеди с Вознесенским связывали дружеские отношения: «Мы ужинали с Робертом Лоуэллом (американский поэт) у Кеннеди. По телевизору в тот вечер показывали теледуэль между Робертом Кеннеди и Рейганом. Живой осунувшийся Роберт Кеннеди сидел рядом с Лоуэллом в кресле и цепко вглядывался в своего элегантного бесплотного двойника на экране. Был май. В окна небоскреба с балкона самоубийственно светили белые яблони. Разве чувствовал кто, что скоро мертвое тело сенатора вывалится из телеэкранов во все дома оцепеневшей Америки? Один Лоуэлл улавливал что-то. В улыбке его были беспомощность и тоска. Поэт чует гибельность мира»