17 сентября. Вспоминая ушедших-4
17 сентября 1984 года не стало Юрия Визбора.
Юру Визбора кормила я борщом,
Даже водки с ним я выпила глоток.
Он принёс мне сочиненье под плащом,
А за окнами висел дождя поток.
Юра Визбор улыбался, как в лесу,
Как шиповник в розоватых облачках,
И какую-то чудесную росу,
Улыбаясь, он раскачивал в зрачках.
«Ни о чём я не жалею, ни о чём!..» -
Пел воробышек парижский… На вокзал
Юра Визбор уходил, и вдруг лучом
Стал в дверях и, улыбаясь, мне сказал:
- Не увидимся мы больше на земле.
Обещаю отлететь навеселе.
Жизнь прекрасна, страшновато умирать.
- Что ты, Юра?!
- Не хочу тебе я врать.
И ушёл он, напевая сё да то
И насвистывая «Порги и Бесс»…
Так теперь не улыбается никто.
Это был особый случай, дар небес.
<1998>, «Улыбка Визбора», Юнна Мориц.
Он ушёл мимоходом, заглядевшись на небо,
Мимо елей и сосен, мимо белых берёз.
С нами жизнью делясь, как добром или хлебом,
Ни рассказа, ни песни с собой не унёс.
И печально склонили свои го́ловы горы.
Дождь осенний упал вместо звёзд на дома.
И затихли друзей у костров разговоры,
И озёр зеркала занавесил туман.
Горнолыжник оставил следы поворотов:
Поворотов судьбы, поворотов любви.
Снежным Млечным путём проскочив сквозь ворота,
В бесконечность умчался, зови - не зови.
Я смотрю сквозь тебя, вижу синие реки,
Сквозь тебя, сквозь глаза - на пространство Земли,
Где кричат поезда́, расставаясь навеки,
Где гудят корабли и летят журавли.
<1984, сентябрь 1994> Юрий Кукин.
Ни малых не было, ни избранных -
Была рыдающая тыща,
Когда несли мы Юру Визбора
По филиальному кладби́щу.
Его болезнь мазнула охрою,
Он в лист осенний превратился…
Дождь сёк всю ночь могилы мокрые,
А тут вдруг взял и прекратился,
Как будто, благостный и святочный,
Решил Господь в тот полдень хмурый,
Что для Москвы пока достаточно
Тех слёз, что пролиты над Юрой.
За всё, что спето им и пройдено,
За им открытые Колхиды
Могла бы разориться Родина
На скромный зал для панихиды,
Могла бы расщедриться, вроде бы,
И щедрость та была б уместна,
Но не нашлось у нашей Родины
Для Визбора такого места.
Над всем неспетым и неизданным,
Над небом сумрачным и низким
Плыл Юрий Визбор. А за Визбором
Шла тысяча родных и близких -
Они без имени, без отчества
Шли, как один, за Окуджавой.
А много ль их у тех, чьи почести
Печатью скреплены державной?!
Пройдя кладбищенскою просекой,
Склонив зарёванные лица,
Мы бросили на Юрий Осича
По горсти кунцевской землицы -
Она ложилась так доверчиво
К нему на гробовую до́ску!
…Опять закапало на плечи нам,
И небо плакало до вечера,
Пока не выплакалось вдосталь.
<6 января 1985>, «Панихида», Вадим Егоров.
Нам с годами ближе станут эти песни,
Каждая их строчка будет дорога́, -
Снова чьи-то лыжи греются у печки,
На плато полночном снежная пурга.
Что же, неужели про́жит век недлинный?
Примириться с этим всё же не могу…
Как мы песни пели в доме на Неглинной,
На высоком, чистом волжском берегу.
Мы болезни лечим, мы не верим в бредни,
В суматохе буден тянем день за днём,
Но тому не легче, кто уйдёт последним, -
Ведь заплакать будет некому о нём.
Нас не вспомнят в избранном - мы писали плохо,
Нет печальней участи первых петухов…
Вместе с Юрой Визбором кончилась эпоха -
Время нашей юности, песен и стихов.
Нам с годами ближе станут эти песни,
Каждая их строчка будет дорога́, -
Снова чьи-то лыжи греются у печки,
На плато полночном снежная пурга.
<1985> , Александр Городницкий, «Памяти Юрия Визбора».
Юру Визбора кормила я борщом,
Даже водки с ним я выпила глоток.
Он принёс мне сочиненье под плащом,
А за окнами висел дождя поток.
Юра Визбор улыбался, как в лесу,
Как шиповник в розоватых облачках,
И какую-то чудесную росу,
Улыбаясь, он раскачивал в зрачках.
«Ни о чём я не жалею, ни о чём!..» -
Пел воробышек парижский… На вокзал
Юра Визбор уходил, и вдруг лучом
Стал в дверях и, улыбаясь, мне сказал:
- Не увидимся мы больше на земле.
Обещаю отлететь навеселе.
Жизнь прекрасна, страшновато умирать.
- Что ты, Юра?!
- Не хочу тебе я врать.
И ушёл он, напевая сё да то
И насвистывая «Порги и Бесс»…
Так теперь не улыбается никто.
Это был особый случай, дар небес.
<1998>, «Улыбка Визбора», Юнна Мориц.
Он ушёл мимоходом, заглядевшись на небо,
Мимо елей и сосен, мимо белых берёз.
С нами жизнью делясь, как добром или хлебом,
Ни рассказа, ни песни с собой не унёс.
И печально склонили свои го́ловы горы.
Дождь осенний упал вместо звёзд на дома.
И затихли друзей у костров разговоры,
И озёр зеркала занавесил туман.
Горнолыжник оставил следы поворотов:
Поворотов судьбы, поворотов любви.
Снежным Млечным путём проскочив сквозь ворота,
В бесконечность умчался, зови - не зови.
Я смотрю сквозь тебя, вижу синие реки,
Сквозь тебя, сквозь глаза - на пространство Земли,
Где кричат поезда́, расставаясь навеки,
Где гудят корабли и летят журавли.
<1984, сентябрь 1994> Юрий Кукин.
Ни малых не было, ни избранных -
Была рыдающая тыща,
Когда несли мы Юру Визбора
По филиальному кладби́щу.
Его болезнь мазнула охрою,
Он в лист осенний превратился…
Дождь сёк всю ночь могилы мокрые,
А тут вдруг взял и прекратился,
Как будто, благостный и святочный,
Решил Господь в тот полдень хмурый,
Что для Москвы пока достаточно
Тех слёз, что пролиты над Юрой.
За всё, что спето им и пройдено,
За им открытые Колхиды
Могла бы разориться Родина
На скромный зал для панихиды,
Могла бы расщедриться, вроде бы,
И щедрость та была б уместна,
Но не нашлось у нашей Родины
Для Визбора такого места.
Над всем неспетым и неизданным,
Над небом сумрачным и низким
Плыл Юрий Визбор. А за Визбором
Шла тысяча родных и близких -
Они без имени, без отчества
Шли, как один, за Окуджавой.
А много ль их у тех, чьи почести
Печатью скреплены державной?!
Пройдя кладбищенскою просекой,
Склонив зарёванные лица,
Мы бросили на Юрий Осича
По горсти кунцевской землицы -
Она ложилась так доверчиво
К нему на гробовую до́ску!
…Опять закапало на плечи нам,
И небо плакало до вечера,
Пока не выплакалось вдосталь.
<6 января 1985>, «Панихида», Вадим Егоров.
Нам с годами ближе станут эти песни,
Каждая их строчка будет дорога́, -
Снова чьи-то лыжи греются у печки,
На плато полночном снежная пурга.
Что же, неужели про́жит век недлинный?
Примириться с этим всё же не могу…
Как мы песни пели в доме на Неглинной,
На высоком, чистом волжском берегу.
Мы болезни лечим, мы не верим в бредни,
В суматохе буден тянем день за днём,
Но тому не легче, кто уйдёт последним, -
Ведь заплакать будет некому о нём.
Нас не вспомнят в избранном - мы писали плохо,
Нет печальней участи первых петухов…
Вместе с Юрой Визбором кончилась эпоха -
Время нашей юности, песен и стихов.
Нам с годами ближе станут эти песни,
Каждая их строчка будет дорога́, -
Снова чьи-то лыжи греются у печки,
На плато полночном снежная пурга.
<1985> , Александр Городницкий, «Памяти Юрия Визбора».