В юбилей Константина Бальмонта
В 150 лет со дня рождения вспомним поэта сначала стихами, ему посвященными:
Твой яркий дар - чудесная певучесть,
Слух чаровать тебе присуждено;
Твои стихи - прекрасное вино,
В них нежный вкус и сладостная жгучесть.
Поэтом быть твоя земная участь,
В сплетеньи строк низать к звену звено
И птицей петь - о чем не все ль равно? -
Легко-легко, не сетуя, не мучась.
Ты все воспел: полночный бред луны,
И страсть огня, и холодность волны,
Любовь и смерть, норвежца и японца,
Простор полей и зоркий горизонт,
И завещал быть пламенным как солнце…
Привет тебе, наш солнечный Бальмонт!..
1920, Николай Минаев.
Ну, а теперь стихи юбиляра.
Я - изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты - предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.
Я - внезапный излом,
Я - играющий гром,
Я - прозрачный ручей,
Я - для всех и ничей.
Переплеск многопенный, разорванно-слитный,
Самоцветные камни земли самобытной,
Переклички лесные зеленого мая -
Все пойму, все возьму, у других отнимая.
Вечно юный, как сон,
Сильный тем, что влюблен
И в себя, и в других,
Я - изысканный стих.
***
Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
И чем выше я шел, тем ясней рисовалисль,
Тем ясней рисовались очертанья вдали,
И какие-то звуки вдали раздавались,
Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.
Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,
Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,
И сияньем прощальным как будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор.
И внизу подо мною уж ночь наступила,
Уже ночь наступила для уснувшей Земли,
Для меня же блистало дневное светило,
Огневое светило догорало вдали.
Я узнал, как ловить уходящие тени,
Уходящие тени потускневшего дня,
И все выше я шел, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
1894
***
Pax hominibus bonae voluntatis*«Мир людям доброй воли» (лат.).
Мир на земле, мир людям доброй воли.
Мир людям воли злой желаю я.
Мир тем, кто ослеплен на бранном поле,
Мир тем, в чьих темных снах живет змея.
О, слава солнцу пламенному в вышних,
О, слава небу, звездам и луне.
Но для меня нет в мире больше лишних,
С высот зову - и тех, кто там, на дне.
Все - в небесах, все - равны в разной доле,
Я счастлив так, что всех зову с собой.
Идите в жизнь, мир людям доброй воли,
Идите в жизнь, мир людям воли злой.
Грех
Кто создал безумное слово,
О, слово постыдное: - Грех!
Чуть смоешь пятно, вот оно означается снова,
Мешает, меняет, глушит, и уродует смех.
Как жалкий воришка,
Запрячется в спальню, в углу притаится как мышь,
И смотрит - меж двух не случится ли в ласках излишка, -
Скривится, чу, шорох: "Довольно", "Не более", "Лишь".
Лишь то, а не это. Лишь тот, а не с этой, а с тою.
Вот только. Вот столько. Шипенье, шуршанье змеи.
О, дьявол убогий, кропишь ты святою водою,
Но где освятил ты поганые брызги свои?
Прочь! Прочь, говорю я!
Здесь грешен лишь тот, кто осмелится вымолвить: "Грех".
О, свежесть ручьев! О, смеющийся звук поцелуя!
Весна и разливы! Счастливый ликующий смех!
Намеки
Есть намеки тайные
В будничных вещах.
Есть необычайные
Пропасти в сердцах.
В той же ежедневности,
Где томишься ты,
Дышат бури гневности,
И цветут цветы.
Краткое мгновение
Может пронести
Ужас разрушения
На твоем пути.
Краткое мгновение
Может дать нам сон,
Весь восторг забвения,
Целый небосклон.
День, что был томительным,
Ярким станет вдруг,
Блеском поразительным
Все зальет вокруг.
Верь в приход нежданного,
Тайна есть во всем,
В сердце много странного,
Мы живем... Живем!
Твой яркий дар - чудесная певучесть,
Слух чаровать тебе присуждено;
Твои стихи - прекрасное вино,
В них нежный вкус и сладостная жгучесть.
Поэтом быть твоя земная участь,
В сплетеньи строк низать к звену звено
И птицей петь - о чем не все ль равно? -
Легко-легко, не сетуя, не мучась.
Ты все воспел: полночный бред луны,
И страсть огня, и холодность волны,
Любовь и смерть, норвежца и японца,
Простор полей и зоркий горизонт,
И завещал быть пламенным как солнце…
Привет тебе, наш солнечный Бальмонт!..
1920, Николай Минаев.
Ну, а теперь стихи юбиляра.
Я - изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты - предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.
Я - внезапный излом,
Я - играющий гром,
Я - прозрачный ручей,
Я - для всех и ничей.
Переплеск многопенный, разорванно-слитный,
Самоцветные камни земли самобытной,
Переклички лесные зеленого мая -
Все пойму, все возьму, у других отнимая.
Вечно юный, как сон,
Сильный тем, что влюблен
И в себя, и в других,
Я - изысканный стих.
***
Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
И чем выше я шел, тем ясней рисовалисль,
Тем ясней рисовались очертанья вдали,
И какие-то звуки вдали раздавались,
Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.
Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,
Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,
И сияньем прощальным как будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор.
И внизу подо мною уж ночь наступила,
Уже ночь наступила для уснувшей Земли,
Для меня же блистало дневное светило,
Огневое светило догорало вдали.
Я узнал, как ловить уходящие тени,
Уходящие тени потускневшего дня,
И все выше я шел, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
1894
***
Pax hominibus bonae voluntatis*«Мир людям доброй воли» (лат.).
Мир на земле, мир людям доброй воли.
Мир людям воли злой желаю я.
Мир тем, кто ослеплен на бранном поле,
Мир тем, в чьих темных снах живет змея.
О, слава солнцу пламенному в вышних,
О, слава небу, звездам и луне.
Но для меня нет в мире больше лишних,
С высот зову - и тех, кто там, на дне.
Все - в небесах, все - равны в разной доле,
Я счастлив так, что всех зову с собой.
Идите в жизнь, мир людям доброй воли,
Идите в жизнь, мир людям воли злой.
Грех
Кто создал безумное слово,
О, слово постыдное: - Грех!
Чуть смоешь пятно, вот оно означается снова,
Мешает, меняет, глушит, и уродует смех.
Как жалкий воришка,
Запрячется в спальню, в углу притаится как мышь,
И смотрит - меж двух не случится ли в ласках излишка, -
Скривится, чу, шорох: "Довольно", "Не более", "Лишь".
Лишь то, а не это. Лишь тот, а не с этой, а с тою.
Вот только. Вот столько. Шипенье, шуршанье змеи.
О, дьявол убогий, кропишь ты святою водою,
Но где освятил ты поганые брызги свои?
Прочь! Прочь, говорю я!
Здесь грешен лишь тот, кто осмелится вымолвить: "Грех".
О, свежесть ручьев! О, смеющийся звук поцелуя!
Весна и разливы! Счастливый ликующий смех!
Намеки
Есть намеки тайные
В будничных вещах.
Есть необычайные
Пропасти в сердцах.
В той же ежедневности,
Где томишься ты,
Дышат бури гневности,
И цветут цветы.
Краткое мгновение
Может пронести
Ужас разрушения
На твоем пути.
Краткое мгновение
Может дать нам сон,
Весь восторг забвения,
Целый небосклон.
День, что был томительным,
Ярким станет вдруг,
Блеском поразительным
Все зальет вокруг.
Верь в приход нежданного,
Тайна есть во всем,
В сердце много странного,
Мы живем... Живем!