24 марта. Весенние думы-2
(по стихам текущего века).
Снег, как зимой, и менты не дают парковаться,
Словно на карте, я контур реки обвожу.
Поиски места - мои ежедневные танцы.
«Птичка пропела...»* А где же старушка Анжу?
Видно, пропала... Но надо причалить, однако.
Тает на стеклах нестойких осадков слюда.
Поиздержалась - бензина на донышке бака,
Птичка пропела - а я ни туда ни сюда…
Время уходит отчаянно и безвозвратно.
Вот бы уплыть по реке - бестелесно, как дым,
Так далеко, чтоб уже не вернуться обратно.
Птичка поет о своем у свинцовой воды.
24 марта 2010 года, «Птичка», Татьяна Комиссарова. * «Белая гвардия»
Дома сижу или по миру странствую,
Днём иль ни свет, ни заря
Всё графоманствую, всё графоманствую,
Буковки мучаю зря.
Мог бы на золото плавить червончики,
Мог бы чернить серебро,
Но в голове всё гудят колокольчики,
В прах переводят добро.
Верится мне - жизнь моя оправдается,
Если со мной заодно
Снегом отбелится, цветом отмается
Слово хотя бы одно.
24 марта 2010 года, «Алексею Ивантеру», Юрий Воротнин
На иконе в кухне копоть,
Кипяток в стакане крут.
Дед Петрович ноги пропил,
А в больничку не берут.
Парит дедова старуха
Лист березовый в ведре:
"Дай-ко ноги, бляха-муха,
Враз пойдешь плясать кадрель."
"Да каки уж мне кадрели,
Разве водка и бинты.
Глянь-ко, ноги посинели -
Значит, старому кранты.
Шибко, Маня, ночью режет,
Даже белый свет немил..."
Вроде жил, а вроде не жил.
Пил да робил. Снова пил.
Вербы прутики сухие,
От беленой печки жар.
Со стены глядит София -
Что, Ротару, деда жаль?
Подоконник, шторка, блюдце.
Огороды вдоль реки.
Девки, бабы остаются,
Помирают мужики.
24 марта 2013 года, «Про мужиков», Вера Кузьмина, Веник Каменский.
На закате, пока разминается лес,
Ожидая похода во тьму,
Между тучами - красного теста замес,
Но на хлеб я его не возьму.
Потому что возню начинающий бес -
Не давать же мне имя ему -
В этот замерший мир основательно влез,
Неподвластный суду моему.
В этот миг, в этот час я душою ослаб,
Чуя сладкую кровь на губах,
Но оранжевый пёс, не боящийся зла,
Побеждает сгустившийся страх,
И на небе следы остаются от лап,
Словно клочья цыганских рубах.
24 марта 2014 года, «На закате», Ян Бруштейн, yanb
... покуда эту жизнь еще шагами мерю,
накрапывает дождь, гудит огонь в печи -
пробормочи слова, которым я поверю,
шепни: «Все хорошо...». А лучше помолчи.
Послушай тишину: поскрипывают сосны,
проснувшийся ручей вздыхает подо льдом.
Грядущая весна (как все другие весны),
едва шурша дождем, крадется в зимний дом.
Вода растопит лед. В заснеженные села
проникнет ветерок предчувствием греха.
Потом накатит шум. Зеленый и веселый.
Ну, а пока весна прозрачна и тиха.
Весенней тишиной закладывает уши:
разрывы не слышны - как нет нигде войны.
Стихает детский плач. И ты его не слушай.
С надеждой на весну невзгоды не страшны.
И нипочем уже, что в сердце перебои,
что борода седа, гроша нет за душой...
Я слышу только дождь. Молчим вдвоем с тобою.
Трещат в огне дрова: «Все будет хорошо...».
24 марта 2015 года, «В рифму», Геннадий Рябов.
Снег, как зимой, и менты не дают парковаться,
Словно на карте, я контур реки обвожу.
Поиски места - мои ежедневные танцы.
«Птичка пропела...»* А где же старушка Анжу?
Видно, пропала... Но надо причалить, однако.
Тает на стеклах нестойких осадков слюда.
Поиздержалась - бензина на донышке бака,
Птичка пропела - а я ни туда ни сюда…
Время уходит отчаянно и безвозвратно.
Вот бы уплыть по реке - бестелесно, как дым,
Так далеко, чтоб уже не вернуться обратно.
Птичка поет о своем у свинцовой воды.
24 марта 2010 года, «Птичка», Татьяна Комиссарова. * «Белая гвардия»
Дома сижу или по миру странствую,
Днём иль ни свет, ни заря
Всё графоманствую, всё графоманствую,
Буковки мучаю зря.
Мог бы на золото плавить червончики,
Мог бы чернить серебро,
Но в голове всё гудят колокольчики,
В прах переводят добро.
Верится мне - жизнь моя оправдается,
Если со мной заодно
Снегом отбелится, цветом отмается
Слово хотя бы одно.
24 марта 2010 года, «Алексею Ивантеру», Юрий Воротнин
На иконе в кухне копоть,
Кипяток в стакане крут.
Дед Петрович ноги пропил,
А в больничку не берут.
Парит дедова старуха
Лист березовый в ведре:
"Дай-ко ноги, бляха-муха,
Враз пойдешь плясать кадрель."
"Да каки уж мне кадрели,
Разве водка и бинты.
Глянь-ко, ноги посинели -
Значит, старому кранты.
Шибко, Маня, ночью режет,
Даже белый свет немил..."
Вроде жил, а вроде не жил.
Пил да робил. Снова пил.
Вербы прутики сухие,
От беленой печки жар.
Со стены глядит София -
Что, Ротару, деда жаль?
Подоконник, шторка, блюдце.
Огороды вдоль реки.
Девки, бабы остаются,
Помирают мужики.
24 марта 2013 года, «Про мужиков», Вера Кузьмина, Веник Каменский.
На закате, пока разминается лес,
Ожидая похода во тьму,
Между тучами - красного теста замес,
Но на хлеб я его не возьму.
Потому что возню начинающий бес -
Не давать же мне имя ему -
В этот замерший мир основательно влез,
Неподвластный суду моему.
В этот миг, в этот час я душою ослаб,
Чуя сладкую кровь на губах,
Но оранжевый пёс, не боящийся зла,
Побеждает сгустившийся страх,
И на небе следы остаются от лап,
Словно клочья цыганских рубах.
24 марта 2014 года, «На закате», Ян Бруштейн, yanb
... покуда эту жизнь еще шагами мерю,
накрапывает дождь, гудит огонь в печи -
пробормочи слова, которым я поверю,
шепни: «Все хорошо...». А лучше помолчи.
Послушай тишину: поскрипывают сосны,
проснувшийся ручей вздыхает подо льдом.
Грядущая весна (как все другие весны),
едва шурша дождем, крадется в зимний дом.
Вода растопит лед. В заснеженные села
проникнет ветерок предчувствием греха.
Потом накатит шум. Зеленый и веселый.
Ну, а пока весна прозрачна и тиха.
Весенней тишиной закладывает уши:
разрывы не слышны - как нет нигде войны.
Стихает детский плач. И ты его не слушай.
С надеждой на весну невзгоды не страшны.
И нипочем уже, что в сердце перебои,
что борода седа, гроша нет за душой...
Я слышу только дождь. Молчим вдвоем с тобою.
Трещат в огне дрова: «Все будет хорошо...».
24 марта 2015 года, «В рифму», Геннадий Рябов.