Маша
Сидим в одном из ресторанчиков Охотного ряда. Принесли белое домашнее вино в стеклянном графине, пару фужеров для шампанского. Мы переглядываемся и улыбаемся. Маша листает меню и пытается остановиться на чем-нибудь одном и не заказывать всю страницу. Я хочу пасту. И морепродукты. Официант принимает заказ и убегает, одарив нас милой улыбкой. Мы болтаем обо всем и ни о чем. Но не можем остановиться. Даже не помню, когда встречались крайний раз. Может, в апреле? Да, точно. Тогда все приезжали к Жене в Опушки (ударение на первую букву, не забывайте).
Маша- миниатюрная, веселая и во всех смыслах замечательная! Она не любит сюсюканья и прочие девичьи ужимки. Она мама двух деток: мальчика и девочки.
Графинчик вина предательски быстро заканчивается и мы заказываем еще один. Главное, остановиться на втором. И вот я решаюсь задать очень бестактный вопрос, который, признаюсь, мучает меня давно.
-Маш, а ты про дочку знала заранее или как?
Маша не убила меня взглядом, не дала по голове ложкой, а спокойно сказала: «Нет. Аня родилась, проорала, как положено, ее унесли и я была счастлива, что все закончилось. Потом принесли на первое кормление. Это сейчас понимаю, что медсестра смотрела на меня с жалостью, а тогда не особо обратила на это внимание. Покормила. Отдала обратно. Ребенок как ребенок. А потом пришла заведующая отделением и сказала- нужно поговорить. Так я узнала о синдроме Дауна. Тут же предложили оформить отказ- мол, это обычная практика: пишите отказ, а родственникам говорят, что родился малыш с пороком сердца, не совмещенным с жизнью.
Я ничего не понимала. Заведующая повела меня в детский бокс, где все малыши лежали в этих лоточках. Точнее не все. Моя на каталке, завернутая в пеленку, но отдельно от всех, на голой каталке. Подошли. Мне все показали- мол, почему диагноз такой. Еще раз рассказали о процедуре отказа. Я смотрю и спрашиваю: « А покормить ее можно?» На меня смотрят как на придурковатую, но разрешают. Советуют позвонить мужу и решить всем вместе. Обещают провести мужа в отделение- все рассказать и показать.
Сижу в палате и представляю картинку- через 4 месяца новый год. Мы дома: муж, я и сын. Прыгаем перед елкой и едим мандарины. А мой второй ребенок где-то в холодных стенах и без мандаринки?
Больничный коридор- измеряю его шагами уже час, наверное. Шаги. Даже не шаги, а бег- бежит муж и увидев меня, стоящую в другом конце коридора начинает орать: « Маша, ты только ее не отдавай!!! Она же НАША!!! Маша. Ты не отдавай! Ты только ее выкорми. А я ее заберу потом, если ты не захочешь! Она же НАША!!!»
Аню мы забрали домой. Через три недели инфекция. Больница. Каждый день я там- на кормление. С домашней одеждой- не хочу, чтобы мой ребенок в казенном лежал одеянии. Так и осталось в памяти- ряд кроваток с детишками. Все одинаковые, а моя, красотка, в рюшах!
Пару лет спустя страшный диагноз- рак. Сижу у врача. Он спрашивает- лечить ребенка будем, или домой выписывать? Там месяц максимум. Тупо смотрю на него и не понимаю- как не лечить??? Как домой? Шансы на выздоровление есть? Значит, лечим!.»
Я слушаю все это, в горле ком, и смотрю не на маленькую Машу, а на большую героиню!
П.С. Ане уже 7 лет.