этот день
давно уже пропах не порохом, а безмерным лицемерием. Нахлебники Победы! Пробегала мимо телеящика - видела некоего лидера невысокого роста, который стоял, вероятно, на броневичке и упивался. Играл в Сталина или мож Жукова. Был тошнотворен - и вид его, и звук. Поздравил наших (грузинских) ветеранов. Полагаю, что они вежливо попросили его затолкать свое поздравление в свой маленький полудержавный и недоимперский зад.
Звонила в Тулу к единственному своему другу-ветерану дяде Мише. Ему уже 90 лет, и он ветеран непоказательный, потому что - узник Маутхаузена, и хлебал за это по полной, всю жизнь. Я писала раньше о нем, не хочу повторяться. Дядя Миша говорит: представь, у нас на подъездах вывесили таблички - мол, тут живет ветеран ВОВ. И представь, мою табличку открыли торжественно, при начальстве, а меня заставили пройти сквозь строй кадетов, и все хлопали. О как, - говорю радостно, - было приятно? Ага, отвечает. А дядя Миша у нас писатель, и хороший. Пишете все еще? - спрашиваю. Пишу, - говорит, уже еще на две книги есть нового, да как же я напечатаю? Я наущаю: дядь-Миш, вы начальникам-то сегодняшним позвоните, пусть они, сучьи дети, ваши книги напечатают. Он смеется: уж прям, это они только сегодня меня увидели, завтра меня для них нет.
Ветераны наши старые, но - не дураки, нет.
..А табличку-то и деду моему к дому приделывали, еще в 70-х, в сибирской деревне. Как-то дальше не идет чиновничья тупая фантазия. Дед мой Иван до Берлина дошел. И тутошний грузинский дед (не мой, но близкий) Рубен тоже, до того же населенного пункта. Обоих нет давно, земля им пухом. А дяде Мише - здоровья и юмора. А чиновникам - хронический аудит и тотальную диарею.
Звонила в Тулу к единственному своему другу-ветерану дяде Мише. Ему уже 90 лет, и он ветеран непоказательный, потому что - узник Маутхаузена, и хлебал за это по полной, всю жизнь. Я писала раньше о нем, не хочу повторяться. Дядя Миша говорит: представь, у нас на подъездах вывесили таблички - мол, тут живет ветеран ВОВ. И представь, мою табличку открыли торжественно, при начальстве, а меня заставили пройти сквозь строй кадетов, и все хлопали. О как, - говорю радостно, - было приятно? Ага, отвечает. А дядя Миша у нас писатель, и хороший. Пишете все еще? - спрашиваю. Пишу, - говорит, уже еще на две книги есть нового, да как же я напечатаю? Я наущаю: дядь-Миш, вы начальникам-то сегодняшним позвоните, пусть они, сучьи дети, ваши книги напечатают. Он смеется: уж прям, это они только сегодня меня увидели, завтра меня для них нет.
Ветераны наши старые, но - не дураки, нет.
..А табличку-то и деду моему к дому приделывали, еще в 70-х, в сибирской деревне. Как-то дальше не идет чиновничья тупая фантазия. Дед мой Иван до Берлина дошел. И тутошний грузинский дед (не мой, но близкий) Рубен тоже, до того же населенного пункта. Обоих нет давно, земля им пухом. А дяде Мише - здоровья и юмора. А чиновникам - хронический аудит и тотальную диарею.