О тишизме и ничегониевизме...
Продолжаю прослушивать с 
удовольствием и удивлением аудиокнигу "Альтист Данилов" Владимира Орлова, находя всё новые нюансы и оттенки прихотливой фантазии автора. В 25 главе главного героя пригласил в гости его коллега-музыкант, скрипач Николай Борисович Земский, чтобы ознакомить с совершенно новым направлением в музыкальном искусстве.
- Первая вещь называется "Прощание с номером гостиницы в Тамбове", - объявил Николай Борисович так, словно имел в виду не только Данилова, но и невидимых слушателей, возможно, притихших где-то рядом. Он стал играть, но никаких звуков Данилов не услышал. Прощание с гостиницей, видно, было элегическое, что-то произошло у Земского в Тамбове, смычок проплывал мимо струн на малом от них расстоянии в задумчивости и грусти. Данилов с любопытством следил за смычком,
намереваясь, как глухой по движениям губ собеседника - слова, угадать музыку, сочиненную Николаем Борисовичем. Но не угадал...
- Николай Борисович, - осторожно спросил Данилов, - как ваше направление в искусстве называется? Тишизм - Тишизм, - тяжело кивнул Земский.
Хозяин объяснил Данилову, что вся прежняя, "громкая" музыка была лишь прелюдией к открытому им новому направлению. Зрители будут слушать ТИШИНУ и сами угадывать в ней все бури и страсти, раньше доносимые звуками прежней, ныне устаревшей музыки. В заключение Земский исполнил более сложное сочинение."Гололед в апреле на площади Коммуны". В ней три части - "Антициклон", "Лед на асфальте" и "Разбитие стекол троллейбуса". Cудя по нервным движениям смычка, отражало трагические столкновения стихий и судеб. Данилов следил за игрой Земского в напряжении, силился услышать что-то. Ему вдруг стало казаться, что он действительно слышит какую-то музыку или хотя бы ночной вой ветра или шуршанье газетных обрывков, влекомых ветром по замерзшим лужам, а когда Николай Борисович дошел до третьей части, Данилов закрыл глаза и ясно представил себе, как прямо перед входом в парк ЦДСА грузовик с молочной цистерной врезается в бок тринадцатого троллейбуса и стекла бьются...
Поразил меня этот тишизм до глубины души! Сразу вспомнились и пресловутый "Чёрный квадрат" Малевича и знаменитые ростовские Ничевоки, и дадаисты. Главной идеей дадаизма было последовательное разрушение какой бы то ни было эстетики. Дадаисты провозглашали: «Дадаисты не представляют собой ничего, ничего, ничего, несомненно, они не достигнут ничего, ничего, ничего». Отчего бы и нам, скромным поклонникам музы светописи не проникнуться ничегониевизма? Под катом выставляю картину "Камлание у Чёртова пальца на Карадаге об аннулировании штрафных санкций ЗАО ХХХ". Жду откликов и последователей...
25 глава романа "Альтист Данилов". Тишизм...
Post scriptum. А пока на главной странице ЯНДЕКСА в разделе "Популярные фото" висит среди других вот эта скромная картинка, тяжкое наследие прошлого...
удовольствием и удивлением аудиокнигу "Альтист Данилов" Владимира Орлова, находя всё новые нюансы и оттенки прихотливой фантазии автора. В 25 главе главного героя пригласил в гости его коллега-музыкант, скрипач Николай Борисович Земский, чтобы ознакомить с совершенно новым направлением в музыкальном искусстве.
- Первая вещь называется "Прощание с номером гостиницы в Тамбове", - объявил Николай Борисович так, словно имел в виду не только Данилова, но и невидимых слушателей, возможно, притихших где-то рядом. Он стал играть, но никаких звуков Данилов не услышал. Прощание с гостиницей, видно, было элегическое, что-то произошло у Земского в Тамбове, смычок проплывал мимо струн на малом от них расстоянии в задумчивости и грусти. Данилов с любопытством следил за смычком,
намереваясь, как глухой по движениям губ собеседника - слова, угадать музыку, сочиненную Николаем Борисовичем. Но не угадал...
- Николай Борисович, - осторожно спросил Данилов, - как ваше направление в искусстве называется? Тишизм - Тишизм, - тяжело кивнул Земский.
Хозяин объяснил Данилову, что вся прежняя, "громкая" музыка была лишь прелюдией к открытому им новому направлению. Зрители будут слушать ТИШИНУ и сами угадывать в ней все бури и страсти, раньше доносимые звуками прежней, ныне устаревшей музыки. В заключение Земский исполнил более сложное сочинение."Гололед в апреле на площади Коммуны". В ней три части - "Антициклон", "Лед на асфальте" и "Разбитие стекол троллейбуса". Cудя по нервным движениям смычка, отражало трагические столкновения стихий и судеб. Данилов следил за игрой Земского в напряжении, силился услышать что-то. Ему вдруг стало казаться, что он действительно слышит какую-то музыку или хотя бы ночной вой ветра или шуршанье газетных обрывков, влекомых ветром по замерзшим лужам, а когда Николай Борисович дошел до третьей части, Данилов закрыл глаза и ясно представил себе, как прямо перед входом в парк ЦДСА грузовик с молочной цистерной врезается в бок тринадцатого троллейбуса и стекла бьются...
Поразил меня этот тишизм до глубины души! Сразу вспомнились и пресловутый "Чёрный квадрат" Малевича и знаменитые ростовские Ничевоки, и дадаисты. Главной идеей дадаизма было последовательное разрушение какой бы то ни было эстетики. Дадаисты провозглашали: «Дадаисты не представляют собой ничего, ничего, ничего, несомненно, они не достигнут ничего, ничего, ничего». Отчего бы и нам, скромным поклонникам музы светописи не проникнуться ничегониевизма? Под катом выставляю картину "Камлание у Чёртова пальца на Карадаге об аннулировании штрафных санкций ЗАО ХХХ". Жду откликов и последователей...
25 глава романа "Альтист Данилов". Тишизм...
You can watch this video on www.livejournal.com
Post scriptum. А пока на главной странице ЯНДЕКСА в разделе "Популярные фото" висит среди других вот эта скромная картинка, тяжкое наследие прошлого...