Тысячник
Когда в интернетах стало модным фотографироваться с чужой роскошью, Илья уже был вполне состоявшимся блоггером тысячником. Более того, пик активности был пройден несколько лет назад и сейчас он заглядывал на страничку не чаще раза в месяц, сидя в своем респектабельном кабинете.
Да и не заметил бы Илья этого мема, если бы какой-то дегенерат не заснял свой скорбный прыщеватый лик на фоне Илюшиного лексуса. Жалкое фото сделанное на говнозеркалку запечатлело номера и сомнений не оставалось - тысячника поимели. И причем кто? Сраная школота. В другой раз Илья и не придал бы особого значения подобному инциденту. Мало ли что происходит в сети? Реагировать на каждый высер себе дороже встанет. Но сейчас он вспомнил недавний разговор с бывшим однокурсником Леней Твардовым, который не без успеха подвизался на ниве PR. Тот как то поведал Илье за бизнесланчем о так называемых форсед мемах - вирусных паттернах, созданных и раскрученных искусственно. Их использовали в маркетинге и политическом пиаре с переменным успехом. Илья не на шутку призадумался и решил немного развлечься.
Так появился на свет и пошел гулять просторами интернетов новый форсед мем - фотографии на фоне чужой нищеты. В качестве затравки Илья запустил на разных ресурсах свои фотографии. Для их создания тысячник уехал на выходные в провинцию, где сотворил немеряно креатива. Он фотографировался рядом с самыми убогими автомобилями, блистая белозубой улыбкой. Горделиво восседал в смрадных закусочных и жутковатых притонах с облупленными обоями.
Под всеми фотографиями значились надписи: мой автомобиль, моя квартира и т.д. Чтобы создать оригинальный фотосет Илье часто приходилось напрягать воображение и недюжий талант коммуникатора. Где мог, он брал обаянием и столичным лоском, а иногда приходилось даже платить небольшие деньги за право отснять материал в чужой квартире.
Но результат все-таки стоил затраченных усилий. Мем был не просто замечен - его активно подхватили на популярных ресурсах и теперь только ленивый не сфотографировался на фоне прохудившегося запорожца либо же на железной бабушкиной кроватке под ковром с эпическими оленями.
Илья наслаждался произведенным эффектом. Это был его первый удачный опыт смоделированной ситуации в сети. Он позволял себе хвастать успехом в кругу друзей, коллег и уже собирался позвонить Твардову. Но вдруг понял, что пафосный Леня не оценит по достоинству мем, если не будет в контенте чего-нибудь этакого, с изюминкой.
И пришла тогда Илье в голову интересная мысль - съездить не в ближайший районный центр, а дальше - в дикую глушь, в села, где не то, что интернет, мобильный телефон - предмет роскоши. Для подобной экспедиции выходных было мало и Леня сам себе выписал отпуск на целых десять дней. А целью своей поездки выбрал Илья деревню Борки енисейского района. Именно там, в далеком красноярском крае, по крепкому убеждению Ильи и можно было добыть материал, который не стыдно будет показать Твардову.
Его уверенность окрепла и заматерела в поезде, где под перестук подстаканников и уютную матерную брань проводников он провел несколько суток. Один, без компании и автомобиля, он чувствовал себя эмиссаром цивилизации, то и дело, запечатлевая на телефон неказистые станции, полуразрушенные, покосившиеся срубы, аляповатые церквушки, торговцев нехитрой снедью и жуликоватого вида представителей местной власти. Сомнений не оставалось - вот она, кондовая нетронутая глобализацией жизнь.
С рейсовым транспортом были перебои и до Борков пришлось добираться от полустанка на попутке. В сыром утреннем тумане старенький жигуль, ворча и посапывая, вез Илью через лес к цели путешествия. Водитель в спортивном костюме поверх залатанного свитерка всю дорогу молчал, хаотично переключая волны FM. Всем своим видом он демонстрировал безразличие к горожанину и даже денег с Ильи не взял, дескать, попутчик.
Именно в тот момент Илья и ощутил странное необъяснимое удовольствие. Поначалу оно заползло в душу маленьким инородным тельцем. Но быстро пригрелось, взросло и дало всходы. Так стал Илья испытывать душевное возбуждение при контакте с миром бедности и нужды. Словно в омут погружался он в это новое, ни с чем несравнимое, переживание. Стали вдруг манить его вещи, заношенные до неприличия, люди, чья аура была пропитана особой энергетикой бедности, а также места сирые и убогие. Все это вызывало в Илье острое тянущее чувство в области солнечного сплетения. И было удивительно, до самозабвения приятно. Мир, казалось, обретал свою первозданную красоту и исконный смысл.
Вернулся Илья из Борков уже совсем преображенным человеком. Он не стал встречаться с Твардовым, так как фотосессия не состоялась. Более того, он подарил свой фотоаппарат туристам на одной из тихих подмосковных станций. По приезду Илья первым делом закрыл фирму, блог, продал недвижимость и раздал крупную сумму благотворительным фондам. Одеваться Илья стал нарочито неброско. Долго и с удовольствием искал он места, где продаются вещи проще и дешевле. Так, постепенно, вокруг Ильи сформировался совершенно иной круг общения, выросла другая жизнь со своими правилами, маленькими радостями и поражениями. Виделся Илье в таком образе жизни некий инвариант толстовского опрощения. Год спустя стал он бородат, хотя одевался чисто и опрятно. Речь его стала витиеватой, с характерным оканьем. Встречая старых друзей, любивших похвастать модными вещами и дорогими машинами, Илья смиренно улыбался и, одарив их троекратным лобызанием, молча уходил. Были вещи и позанятнее - к примеру кормежка жирных городских голубей.