Арт-директор
- Клей силикатный есть в продаже!? - нагло и буднично донеслось с улицы.
- Только «карандишики» - вежливо ответил Арнольд Павлович, отрываясь от мужского журнала.
Отхлебнув чаю, Арнольд Павлович усилил прогрев электрокамина и вернулся к изучению рекламного постера. Это был яркий вкладыш в журнале XXl с выброчным лаковым теснением. И, словно этого мало, с отворотом! Раскрывшись гармошкой, лист являл миру великолепную новейшую модель пылесоса LG, с арсеналом разнообразных насадок. Все это было оформлено словно боекомплект для домашней войны против пыли. Арнольд Павлович восхищенно поцокал языком, изучая детали нового шедевра, автором которого был арт-директор Егор Куницин.
Восхищенный и взволнованный, Арнольд Павлович вынул из верхнего ящика опасную бритву, затем прижал локтем журнал и ловко вырезал драгоценную вставку. Стряхнув бумажную стружку на пол, он приподнялся и закрыл окошко киоска картонкой. Включил радио, надеясь попасть в рекламный блок, но динамик исторгал лишь одноообразные сладенькие мотивы в стиле «два притопа - три прихлопа». Теперь оставалось самое главное. Расчистив на прилавке место, Арнольд Павлович извлек из кармана рубахи специально заготовленный целофановый пакет, включил утюг. Нужно было незаметно и без малейших дефектов запаять журнал в обертку и вернуть его на витрину. Этот скурпулезный и отвественный этап работы увлекал пожилого продавца больше всего. Иногда удавалось запечатать глянец так ловко, что никто бы, будь он семи пядей во лбу, не догадался бы о маленькой хитрости продавца.
Арнольд Павлович не любил рекламу. И ко всем новомодным веяниям, произведенным на свет нуворишами духа относился, как и следует настоящему интеллигенту, с брезливостью и даже опаской. Словно боялся заразиться, подхватить бациллу гламура и праздности, эпидемия которых уверенно косила народонаселение бывшего СССР.
Однако, случай внес в жизнь продавца существенные коррективы, Дело было полтора года назад. Принимая товар в киоске, он, нехотя согласился взять у торгового представителя несколько броских глянцевых постеров. Не найдя им лючшего применения, Арнольд Павлович решил накрыть плакатами стол. Каково же было его удивление, когда среди пестрых и пустых картинок, бесстыдно навязывающих непотребный хлам, обнаружился осмысленный и даже загадочный плакат. На трибуне мавзолея В.И.Ленина, озаряя пространство футуристическим алмазным сиянием стоял певец Майкл Джексон. Правую руку, украшенную элегантной траурной повязкой, он держал в брежневском привественном жесте. Рядом с поп-идолом находилась Мать Тереза. Перед ними, словно на пресс-конференции стояла большая бутылка Absolut и три граненых стакана. Слоган взывал: «Триединство чистого абсолюта». Не ожидая увидеть ничего подобного, Арнольд Павлович несколько раз пробежал глазами текст, пытаясь как-то соотнести его с изображением. Но чем больше изучал он рекламу, тем больше появлялось вопросов. Почему, например, поп-звезда рекламирует водку в компании религиозного лидера? Зачем эти граненые стаканы? Почему речь идет о триединстве, а героев двое? Неужели все таки здесь скрыт намек на хозяина мавзолея? Вроде как, вечно живой… Триединство… Странные христианско-коммунистические аллюзии взовлновали Арнольда Павловича. Неужели можно так вот, запросто жонглируя символами, валить в кучу святое и грешное? И все это ради того чтобы заставить советского человека купить западную водку? Но ведь как мастерски! Как ловко! Внизу плаката значилось: Platinum Trillion. Absolut. Арт-директор Егор Куницын.
С этого момента интерес Арнольда Павловича к рекламной индустрии резко усилился. Он принялся лихорадочно и увлеченно искать информацию на профессиональные темы и даже регулярно посещал разнообразные сообщества в интернете. Но более всего уделял внимание Арнольд Павлович творчеству Егора Куницына. Как оказалось, арт-директор этот был хорошо известен в профессиональных кругах, отмечался на нескольких региональных фестивалях и имел в мировой сети свой сайт, где активно общался с друзьями.
Оригинальный стиль и острая постмодернистская ирония работ Куницына навсегда покорили Арнольда Павловича. Он стал активно собирать всю его рекламу, появляющуюся в СМИ, как иные, скажем, собирают полотна представителей contemporary art или нумизматику. Влекомый страстью коллекционера, Арнольд Павлович и не заметил, как безобидное это увлечение переросло в хроническое хобби, постепенно вытесняя на периферию жизни все прочие интересы и бытовые хлопоты. Вскоре в большой пенсионерской квартире, где Арнольд Павлович вольготно прожил без малого 30 лет, был устроен настоящий арт-музей, посвященный куницинскому творчеству. Потесниться пришлось даже огромному 200 литровому аквариуму с вялыми аристократичными дискусами. А его место на стене в гостинной занял плакат с биллборда 3х6, который Арнольд Павлович под покровом ночи перетащил в квартиру, использовав для операции стремянку и фен. На бескрайнем полотнище плаката горделиво красовались стройматериалы, так называемые «ребята для стройбата». В общем ансамбле интерьера этот чудовищный плакат-триптих выглядел будто апокалиптические фото-обои в ночном клубе.
Постепенно заполнять пространство квартиры рекламными плакатами было хоть и хлопотно, но не сложно. Настоящие проблемы начались, когда Арнольд Павлович осознал, что ему также необходимо приобретать всю рекламируемую Кунициным продукцию. И ничего, если бы дело органичилось покупкой стройматериалов - благо на веранде и антрессолях было предостаточно свободного пространства. Но Егор Куницын рекламировал не только доступную продукцию. Каких неимоверных усилий стоилоАрнольду Павловичу приобрести, например, шикарный двухкамерный холодильник LG с сенсорной панелью управления. Стальной холодный красавец горделивым айсбергом возвышался посреди кухонки, уютно освещая пространство мягким голубоватым мерцанием. Он напоминал Арнольду Павловичу эссесовского полковника, зашедшего в белорусскую избушку погреться. Дальше пришлось покупать соковыжималки, миксеры, бритвенные станки и прочую бытовую мелочь. С этим было проще, хотя бюджет боязливо поджимался и грозил Арнольду Павловичу рационом концлагерника. Непонятно зачем, приобрел он комплект женского белья и стационарную домашнюю пивоварню. Мучаясь укорами совести, Арнольд Павлович благодарил Бога, что его любимый арт-директор не рекламировал автомобилей.
Странное увлечение это стремительно набирало обороты и Арнольд Павлович все больше погружался в пестрый и крикливый мир современной рекламы. Поначалу ему просто нравилось чуствовать себя эдаким знатоком узко специальной сферы. Он изучал историю Мэдисон Авеню, читал откровения Огилви и продолжал поддерживать горячие дискусии на форумах. Однако, как и в случае с постерами, интерес этот вскоре приобрел совершенно гипертрофированный характер. С некторого времени Арнольд Павлович стал по новому смотреть телевизор. Он с нетерпением ждал только рекламных пауз, смотрел ролики словно ребусы, выуживая из них скрытую информацию. А самые интересные даже записывал на видеомагнитофон. Вскоре фильмы и передачи cовсеv перестали его занимать - Арнольд Павлович смотрел по ящику исключительно рекламу. И когда рекламные блоки прерывались трансляцией сериала или навязчивыми, глупыми новостями, он ворчал и неохотно удалялся на кухню - заварить чаю.
Речь Арнольда Павловича также стала претерпевать любопытные метаморфозы. В некогда богатом лексиконе теперь изобиловали выражения, которые скорее подошли бы бренд-менеджеру или маркетологу, чем продавцу киоска союзпечати. К месту и не к месту стал Арнольд Павлович вворачивать в диалоги всяческие рейтинги, тендеры, дедлайны, хедлайны и факапы, чем немало смущал немногочисленных своих собеседников. А старые друзья, словно сговорившись, перестали вдруг приглашать пенсионера на традиционную рыбалку. Так, постепенно и бесповоротно, мир Арнольда Павловича схлопнулся и замкнулся на рекламе. И в центре этого мира, словно памятник самому себе, возвышалась фигура арт-директора Егора Куницына.
Водрузив XXL на витрину, Арнольд Павлович накинул пальто, потушил свет и закрыл киоск. Стоя на трамвайной остановке, он вынул из портмоне пригласительный билет на реламный фестиваль «23 кадр». Убедившись, что к открытию он успевает, немного взволнованный Арнольд Павлович закурил. Сегодня он намеревался познакомиться со своим кумиром.
В этом году «23 кадр» проходил в Доме литераторов. Организаторы фестиваля разделили всевозможную рекламу на категории и Арнольду Павловичу стоило немалых усилий отыскать нужный сектор. Потолкавшись немного на втором этаже в разношерстной толпе, он перехватил крохотный фуршетный бутерброд с ветчиной и сыром. Шампанское, однако, Арнольд Павлович пить не решился - последнее время часто шалило сердце. Несколько минут, пытаясь отдышаться, он постоял у входа в просторный зал, где крутили какие-то совершенно безумные рекламные ролики для Интернета. Затем двинулся дальше, близоруко всматриваясь в бейджи гостей фестиваля.
Арнольд Павлович узнал его еще издали. Егор Куницын сидел за столиком на высоком барном стуле в компании друзей. Все громко смеялись и пили пиво. Этот худощавый юноша с длинным каре, в просторной малиновой рубахе выделялся даже на фоне своих ярких и оригинальных коллег. Глядя в экран ноутбука, он что-то увлеченно рассказывал милой девчушке лет двадцати.
- Здравствуйте, Егор - хриплым, несвоим от волнения голосом произнес Арнольд Павлович. В мокрой ладони он держал файл с тем самым легендарным постером водки Absolut. За столом воцарилось молчание. Внимание подвыпивших рекламистов было теперь обращено на Арнольда Павловича.
- Вот, стало быть - продолжил пенсионер. Но тут листок выскользнул из рук и упал на пол.
Кто-то ловко подхватил постер и передал Арнольду Павловичу. Егор внимательно рассматривал своего незнакомого поклоннника.
- Привет! - произнес Егор, протягивая руку - с кем имею честь?
- О! Я собственно, хотел лишь автограф попросить… - заминаясь сказал Арнольд Павлович и протянул Егору постер.
- Ух ты! - восклинул рыжый здоровяк в футболке с черепом, - А у Егора уже и фанаты появились!
- Ага! Из народа… - поддержал кто-то сзади. - Налейте таргет груп! Или вы из агентства?
Егор взял постер и несколько секунд глядел то на изображение то на самого Арнольда Павловича. Наконец, обращаясь скорее к коллегам проронил:
- А, помню помню… Так это прикол был такой, студенческий конкурс «Реклама брендов в Советском Союзе». Я и забыл. Здорово, что напомнили. - сказал Егор, потягивая Арнольду Павловичу постер. - А автограф, зачем он? Вот если бы Канны, или тут выиграем чего - тогда - другое дело…
Арнольд Павлович не слышал последних слов. Он уже бежал вниз по ступенькам. От горькой обиды перехватило дыхание. То, чему он посвятил столько времени и душевных сил, оказалось просто заурядной студенческой зарисовкой, о которой автор с трудом мог вспомнить. Взлелеянное хобби казалось теперь ему уродливым и нелепым стариковским бредом. От отвращения к себе тошнило. Растолкав толпящихся в холле журналистов, Арнольд Павлович выбежал на улицу. С вечернего неба сыпал мягкий и даже какой-то теплый снег, похожый на куриные перья. Отдышавшись, Арнольд Павлович застегнул куртку и медленно, боясь подскользнуться, зашагал в сторону метро.
Поздним вечером, когда остатки рекламной коллекции были упракованы в три пузатых полиэтиленовых мешка, Арнольд Павлович, словно преступник, загрузил их в мусорный контейнер за домом. На душе стало невероятно легко, мир, казалось, обретал привычные очертания. Арнольд Павлович шел в направлении к районному супермаркету. Теперь дело было за малым: купить пачку цейлонского, а завтра, ну, или в ближайшее время, убить арт-директора Егора Куницина.
- Только «карандишики» - вежливо ответил Арнольд Павлович, отрываясь от мужского журнала.
Отхлебнув чаю, Арнольд Павлович усилил прогрев электрокамина и вернулся к изучению рекламного постера. Это был яркий вкладыш в журнале XXl с выброчным лаковым теснением. И, словно этого мало, с отворотом! Раскрывшись гармошкой, лист являл миру великолепную новейшую модель пылесоса LG, с арсеналом разнообразных насадок. Все это было оформлено словно боекомплект для домашней войны против пыли. Арнольд Павлович восхищенно поцокал языком, изучая детали нового шедевра, автором которого был арт-директор Егор Куницин.
Восхищенный и взволнованный, Арнольд Павлович вынул из верхнего ящика опасную бритву, затем прижал локтем журнал и ловко вырезал драгоценную вставку. Стряхнув бумажную стружку на пол, он приподнялся и закрыл окошко киоска картонкой. Включил радио, надеясь попасть в рекламный блок, но динамик исторгал лишь одноообразные сладенькие мотивы в стиле «два притопа - три прихлопа». Теперь оставалось самое главное. Расчистив на прилавке место, Арнольд Павлович извлек из кармана рубахи специально заготовленный целофановый пакет, включил утюг. Нужно было незаметно и без малейших дефектов запаять журнал в обертку и вернуть его на витрину. Этот скурпулезный и отвественный этап работы увлекал пожилого продавца больше всего. Иногда удавалось запечатать глянец так ловко, что никто бы, будь он семи пядей во лбу, не догадался бы о маленькой хитрости продавца.
Арнольд Павлович не любил рекламу. И ко всем новомодным веяниям, произведенным на свет нуворишами духа относился, как и следует настоящему интеллигенту, с брезливостью и даже опаской. Словно боялся заразиться, подхватить бациллу гламура и праздности, эпидемия которых уверенно косила народонаселение бывшего СССР.
Однако, случай внес в жизнь продавца существенные коррективы, Дело было полтора года назад. Принимая товар в киоске, он, нехотя согласился взять у торгового представителя несколько броских глянцевых постеров. Не найдя им лючшего применения, Арнольд Павлович решил накрыть плакатами стол. Каково же было его удивление, когда среди пестрых и пустых картинок, бесстыдно навязывающих непотребный хлам, обнаружился осмысленный и даже загадочный плакат. На трибуне мавзолея В.И.Ленина, озаряя пространство футуристическим алмазным сиянием стоял певец Майкл Джексон. Правую руку, украшенную элегантной траурной повязкой, он держал в брежневском привественном жесте. Рядом с поп-идолом находилась Мать Тереза. Перед ними, словно на пресс-конференции стояла большая бутылка Absolut и три граненых стакана. Слоган взывал: «Триединство чистого абсолюта». Не ожидая увидеть ничего подобного, Арнольд Павлович несколько раз пробежал глазами текст, пытаясь как-то соотнести его с изображением. Но чем больше изучал он рекламу, тем больше появлялось вопросов. Почему, например, поп-звезда рекламирует водку в компании религиозного лидера? Зачем эти граненые стаканы? Почему речь идет о триединстве, а героев двое? Неужели все таки здесь скрыт намек на хозяина мавзолея? Вроде как, вечно живой… Триединство… Странные христианско-коммунистические аллюзии взовлновали Арнольда Павловича. Неужели можно так вот, запросто жонглируя символами, валить в кучу святое и грешное? И все это ради того чтобы заставить советского человека купить западную водку? Но ведь как мастерски! Как ловко! Внизу плаката значилось: Platinum Trillion. Absolut. Арт-директор Егор Куницын.
С этого момента интерес Арнольда Павловича к рекламной индустрии резко усилился. Он принялся лихорадочно и увлеченно искать информацию на профессиональные темы и даже регулярно посещал разнообразные сообщества в интернете. Но более всего уделял внимание Арнольд Павлович творчеству Егора Куницына. Как оказалось, арт-директор этот был хорошо известен в профессиональных кругах, отмечался на нескольких региональных фестивалях и имел в мировой сети свой сайт, где активно общался с друзьями.
Оригинальный стиль и острая постмодернистская ирония работ Куницына навсегда покорили Арнольда Павловича. Он стал активно собирать всю его рекламу, появляющуюся в СМИ, как иные, скажем, собирают полотна представителей contemporary art или нумизматику. Влекомый страстью коллекционера, Арнольд Павлович и не заметил, как безобидное это увлечение переросло в хроническое хобби, постепенно вытесняя на периферию жизни все прочие интересы и бытовые хлопоты. Вскоре в большой пенсионерской квартире, где Арнольд Павлович вольготно прожил без малого 30 лет, был устроен настоящий арт-музей, посвященный куницинскому творчеству. Потесниться пришлось даже огромному 200 литровому аквариуму с вялыми аристократичными дискусами. А его место на стене в гостинной занял плакат с биллборда 3х6, который Арнольд Павлович под покровом ночи перетащил в квартиру, использовав для операции стремянку и фен. На бескрайнем полотнище плаката горделиво красовались стройматериалы, так называемые «ребята для стройбата». В общем ансамбле интерьера этот чудовищный плакат-триптих выглядел будто апокалиптические фото-обои в ночном клубе.
Постепенно заполнять пространство квартиры рекламными плакатами было хоть и хлопотно, но не сложно. Настоящие проблемы начались, когда Арнольд Павлович осознал, что ему также необходимо приобретать всю рекламируемую Кунициным продукцию. И ничего, если бы дело органичилось покупкой стройматериалов - благо на веранде и антрессолях было предостаточно свободного пространства. Но Егор Куницын рекламировал не только доступную продукцию. Каких неимоверных усилий стоилоАрнольду Павловичу приобрести, например, шикарный двухкамерный холодильник LG с сенсорной панелью управления. Стальной холодный красавец горделивым айсбергом возвышался посреди кухонки, уютно освещая пространство мягким голубоватым мерцанием. Он напоминал Арнольду Павловичу эссесовского полковника, зашедшего в белорусскую избушку погреться. Дальше пришлось покупать соковыжималки, миксеры, бритвенные станки и прочую бытовую мелочь. С этим было проще, хотя бюджет боязливо поджимался и грозил Арнольду Павловичу рационом концлагерника. Непонятно зачем, приобрел он комплект женского белья и стационарную домашнюю пивоварню. Мучаясь укорами совести, Арнольд Павлович благодарил Бога, что его любимый арт-директор не рекламировал автомобилей.
Странное увлечение это стремительно набирало обороты и Арнольд Павлович все больше погружался в пестрый и крикливый мир современной рекламы. Поначалу ему просто нравилось чуствовать себя эдаким знатоком узко специальной сферы. Он изучал историю Мэдисон Авеню, читал откровения Огилви и продолжал поддерживать горячие дискусии на форумах. Однако, как и в случае с постерами, интерес этот вскоре приобрел совершенно гипертрофированный характер. С некторого времени Арнольд Павлович стал по новому смотреть телевизор. Он с нетерпением ждал только рекламных пауз, смотрел ролики словно ребусы, выуживая из них скрытую информацию. А самые интересные даже записывал на видеомагнитофон. Вскоре фильмы и передачи cовсеv перестали его занимать - Арнольд Павлович смотрел по ящику исключительно рекламу. И когда рекламные блоки прерывались трансляцией сериала или навязчивыми, глупыми новостями, он ворчал и неохотно удалялся на кухню - заварить чаю.
Речь Арнольда Павловича также стала претерпевать любопытные метаморфозы. В некогда богатом лексиконе теперь изобиловали выражения, которые скорее подошли бы бренд-менеджеру или маркетологу, чем продавцу киоска союзпечати. К месту и не к месту стал Арнольд Павлович вворачивать в диалоги всяческие рейтинги, тендеры, дедлайны, хедлайны и факапы, чем немало смущал немногочисленных своих собеседников. А старые друзья, словно сговорившись, перестали вдруг приглашать пенсионера на традиционную рыбалку. Так, постепенно и бесповоротно, мир Арнольда Павловича схлопнулся и замкнулся на рекламе. И в центре этого мира, словно памятник самому себе, возвышалась фигура арт-директора Егора Куницына.
Водрузив XXL на витрину, Арнольд Павлович накинул пальто, потушил свет и закрыл киоск. Стоя на трамвайной остановке, он вынул из портмоне пригласительный билет на реламный фестиваль «23 кадр». Убедившись, что к открытию он успевает, немного взволнованный Арнольд Павлович закурил. Сегодня он намеревался познакомиться со своим кумиром.
В этом году «23 кадр» проходил в Доме литераторов. Организаторы фестиваля разделили всевозможную рекламу на категории и Арнольду Павловичу стоило немалых усилий отыскать нужный сектор. Потолкавшись немного на втором этаже в разношерстной толпе, он перехватил крохотный фуршетный бутерброд с ветчиной и сыром. Шампанское, однако, Арнольд Павлович пить не решился - последнее время часто шалило сердце. Несколько минут, пытаясь отдышаться, он постоял у входа в просторный зал, где крутили какие-то совершенно безумные рекламные ролики для Интернета. Затем двинулся дальше, близоруко всматриваясь в бейджи гостей фестиваля.
Арнольд Павлович узнал его еще издали. Егор Куницын сидел за столиком на высоком барном стуле в компании друзей. Все громко смеялись и пили пиво. Этот худощавый юноша с длинным каре, в просторной малиновой рубахе выделялся даже на фоне своих ярких и оригинальных коллег. Глядя в экран ноутбука, он что-то увлеченно рассказывал милой девчушке лет двадцати.
- Здравствуйте, Егор - хриплым, несвоим от волнения голосом произнес Арнольд Павлович. В мокрой ладони он держал файл с тем самым легендарным постером водки Absolut. За столом воцарилось молчание. Внимание подвыпивших рекламистов было теперь обращено на Арнольда Павловича.
- Вот, стало быть - продолжил пенсионер. Но тут листок выскользнул из рук и упал на пол.
Кто-то ловко подхватил постер и передал Арнольду Павловичу. Егор внимательно рассматривал своего незнакомого поклоннника.
- Привет! - произнес Егор, протягивая руку - с кем имею честь?
- О! Я собственно, хотел лишь автограф попросить… - заминаясь сказал Арнольд Павлович и протянул Егору постер.
- Ух ты! - восклинул рыжый здоровяк в футболке с черепом, - А у Егора уже и фанаты появились!
- Ага! Из народа… - поддержал кто-то сзади. - Налейте таргет груп! Или вы из агентства?
Егор взял постер и несколько секунд глядел то на изображение то на самого Арнольда Павловича. Наконец, обращаясь скорее к коллегам проронил:
- А, помню помню… Так это прикол был такой, студенческий конкурс «Реклама брендов в Советском Союзе». Я и забыл. Здорово, что напомнили. - сказал Егор, потягивая Арнольду Павловичу постер. - А автограф, зачем он? Вот если бы Канны, или тут выиграем чего - тогда - другое дело…
Арнольд Павлович не слышал последних слов. Он уже бежал вниз по ступенькам. От горькой обиды перехватило дыхание. То, чему он посвятил столько времени и душевных сил, оказалось просто заурядной студенческой зарисовкой, о которой автор с трудом мог вспомнить. Взлелеянное хобби казалось теперь ему уродливым и нелепым стариковским бредом. От отвращения к себе тошнило. Растолкав толпящихся в холле журналистов, Арнольд Павлович выбежал на улицу. С вечернего неба сыпал мягкий и даже какой-то теплый снег, похожый на куриные перья. Отдышавшись, Арнольд Павлович застегнул куртку и медленно, боясь подскользнуться, зашагал в сторону метро.
Поздним вечером, когда остатки рекламной коллекции были упракованы в три пузатых полиэтиленовых мешка, Арнольд Павлович, словно преступник, загрузил их в мусорный контейнер за домом. На душе стало невероятно легко, мир, казалось, обретал привычные очертания. Арнольд Павлович шел в направлении к районному супермаркету. Теперь дело было за малым: купить пачку цейлонского, а завтра, ну, или в ближайшее время, убить арт-директора Егора Куницина.