Живой Журнал Печорина
Вчера очень интересно побеседовали с писателем Германом Садулаевым (который сейчас как раз находится в Берлине) в том числе и на тему современной литературной критики. Лично я (озвучу только свою точку зрения) не очень люблю рецензентов, которые, удобно расположившись в кресле расслабленно наблюдают за тем, какие трюки сможет продемонстрировать им автор. И если, не дай Бог, им становится скучно или непонятно, то всё - приговор тексту обеспечен. Лично мне интереснее критик, который пытается объяснить себе (и другим) какие-то не слишком очевидные вещи, а не тот, который ждёт, пока текст его сам "обслужит", как официант.
Но вообще-то я не об этом хотела поговорить, а о романе Садулаева "Таблетка". Правда, анализ идейно-философского содержания, наверное, придётся пока оставить в стороне, так как, со слов самого автора, для этого желательно знать индуистские источники (Веданта-сутру). Но меня сейчас, на самом деле, всё равно заинтересовал несколько иной аспекта, а именно - образ главного героя, офисного работника Максимуса Семипятницкого, в котором как-то совершенно неожиданно соединились и трансформировались черты нескольких главных архетипов русской классической традиции. Во-первых, это, конечно, "маленькие люди" - от Акакия Акакиевича из гоголевской "Шинели" до Голядкина из "Двойника" Достоевского. На это указывает и место работы (офис - современный департамент, где человек так же отчуждён от собственного труда, за который не получает достаточного вознаграждения), и место действия - Петербург, в частности Невский проспект, в обманчивых огнях которого уже Гоголю мерещился оскал дьявола, а Садулаев и правда помещает туда фланирующего Сатану собственной персоной. Есть также слой повествования, отсылающий к Поприщину из "Записок сумасшедшего". Герой в общем-то и сам не скрывает, что он не вполне "нормален" ("Порой мне кажется, что любой нормальный человек, когда прочтёт этот текст, сможет задать только два вопроса. Первый - «что курил афтар?» И второй - «есть исчо?» - С. 237). Подобно герою гоголевских "Записок", который в какой-то момент начинает воображать себя королём Испании, Максимус видит сны, в которых представляет себя каганом, правителем древней Хазарии. Пламенной влюблённости Поприщина в (недосягаемую) дочь директора департамента в "Таблетке" соответствует увлечение Максимуса красавицей из соседнего офиса. И там, и там сближение происходит, но как бы в отрыве от реальности: у Гоголя - благодаря "больной" фантазии Поприщина, у Садулаева - с помощью изменяющих сознание таблеток. Ироничным образом "маленький человек" у Садулаева носит возвышающее его имя Максимус, да и внешне не отличается миниатюрностью. Ах да, "шинель" у него, конечно, тоже есть, только эту роль выполняет в современном мире автомобиль!
Но тут происходит интересная вещь, потому что "маленький человек", благодаря своей непрекращающейся саморефлексии, вдруг приобретает черты человека "лишнего" а ля Печорин. Он даже ведёт свой журнал, то бишь блог. Вернее, не он сам а его alter ego, некий юзер по имени Hakan, с сатирическими памфлетами которого герой себя, впрочем, практически полностью идентифицирует. По-печорински окрашен также цинизм Максимуса, в особенности в отношении женщин: вместо покупки автомобилей он советует им рожать детей; в другом месте герой отмечает, что даже очень красивую женщину всегда можно купить, но стоить это будет дорого. Однако даже Печорин при всей своей едкой наблюдательности отнюдь не (русский) писатель, ибо для этого ему не достаёт нравственного начала. А Максимус - это важно! - по ходу романа превращается в писателя, Творца. Соединять в одной фигуре героя и автора - это, конечно, приём, который начинает всерьёз проникать в литературу только в XX веке. Однако, при желании и у классиков можно найти героев, которым - чисто теоретически - можно было бы поручить написание романов (о них же самих). Например, Базаров - "новый человек", маскирующий под нигилизмом глубокий альтруизм и желание что-то менять в этом мире (вспомним: "Природа - не храм, а мастерская!"). Кстати, как известно, Базаров умирает от заражения крови, вызванного порезом на пальце. Мотив порезанного (уколотого), окровавленного пальца - сквозной у Садулаева. Именно им герой должен подписать контракт с дьяволом, с которым тот гоняется за ним по всему Петербургу. И вот в финале, наконец, контракт подписывается... Правда, скорее с издателем, чем с дьяволом. Хотя и это не совсем чётко. Мне кажется, тут вполне читается намёк на символическую смерть, ибо после всех событий и перипетий Максимус уже не тот, кем был раньше. Возможно, чтобы окончательно стать Автором герой должен убить в себе Героя. По крайней мере, это наиболее радикальный способ добиться дистанции к тексту.
Но вообще-то я не об этом хотела поговорить, а о романе Садулаева "Таблетка". Правда, анализ идейно-философского содержания, наверное, придётся пока оставить в стороне, так как, со слов самого автора, для этого желательно знать индуистские источники (Веданта-сутру). Но меня сейчас, на самом деле, всё равно заинтересовал несколько иной аспекта, а именно - образ главного героя, офисного работника Максимуса Семипятницкого, в котором как-то совершенно неожиданно соединились и трансформировались черты нескольких главных архетипов русской классической традиции. Во-первых, это, конечно, "маленькие люди" - от Акакия Акакиевича из гоголевской "Шинели" до Голядкина из "Двойника" Достоевского. На это указывает и место работы (офис - современный департамент, где человек так же отчуждён от собственного труда, за который не получает достаточного вознаграждения), и место действия - Петербург, в частности Невский проспект, в обманчивых огнях которого уже Гоголю мерещился оскал дьявола, а Садулаев и правда помещает туда фланирующего Сатану собственной персоной. Есть также слой повествования, отсылающий к Поприщину из "Записок сумасшедшего". Герой в общем-то и сам не скрывает, что он не вполне "нормален" ("Порой мне кажется, что любой нормальный человек, когда прочтёт этот текст, сможет задать только два вопроса. Первый - «что курил афтар?» И второй - «есть исчо?» - С. 237). Подобно герою гоголевских "Записок", который в какой-то момент начинает воображать себя королём Испании, Максимус видит сны, в которых представляет себя каганом, правителем древней Хазарии. Пламенной влюблённости Поприщина в (недосягаемую) дочь директора департамента в "Таблетке" соответствует увлечение Максимуса красавицей из соседнего офиса. И там, и там сближение происходит, но как бы в отрыве от реальности: у Гоголя - благодаря "больной" фантазии Поприщина, у Садулаева - с помощью изменяющих сознание таблеток. Ироничным образом "маленький человек" у Садулаева носит возвышающее его имя Максимус, да и внешне не отличается миниатюрностью. Ах да, "шинель" у него, конечно, тоже есть, только эту роль выполняет в современном мире автомобиль!
Но тут происходит интересная вещь, потому что "маленький человек", благодаря своей непрекращающейся саморефлексии, вдруг приобретает черты человека "лишнего" а ля Печорин. Он даже ведёт свой журнал, то бишь блог. Вернее, не он сам а его alter ego, некий юзер по имени Hakan, с сатирическими памфлетами которого герой себя, впрочем, практически полностью идентифицирует. По-печорински окрашен также цинизм Максимуса, в особенности в отношении женщин: вместо покупки автомобилей он советует им рожать детей; в другом месте герой отмечает, что даже очень красивую женщину всегда можно купить, но стоить это будет дорого. Однако даже Печорин при всей своей едкой наблюдательности отнюдь не (русский) писатель, ибо для этого ему не достаёт нравственного начала. А Максимус - это важно! - по ходу романа превращается в писателя, Творца. Соединять в одной фигуре героя и автора - это, конечно, приём, который начинает всерьёз проникать в литературу только в XX веке. Однако, при желании и у классиков можно найти героев, которым - чисто теоретически - можно было бы поручить написание романов (о них же самих). Например, Базаров - "новый человек", маскирующий под нигилизмом глубокий альтруизм и желание что-то менять в этом мире (вспомним: "Природа - не храм, а мастерская!"). Кстати, как известно, Базаров умирает от заражения крови, вызванного порезом на пальце. Мотив порезанного (уколотого), окровавленного пальца - сквозной у Садулаева. Именно им герой должен подписать контракт с дьяволом, с которым тот гоняется за ним по всему Петербургу. И вот в финале, наконец, контракт подписывается... Правда, скорее с издателем, чем с дьяволом. Хотя и это не совсем чётко. Мне кажется, тут вполне читается намёк на символическую смерть, ибо после всех событий и перипетий Максимус уже не тот, кем был раньше. Возможно, чтобы окончательно стать Автором герой должен убить в себе Героя. По крайней мере, это наиболее радикальный способ добиться дистанции к тексту.