Горжусь?
Нет, не горжусь службой в армии.
Для наших поколений это была конституционная обязанность.
Долг.
Долг отдал и свободен.
А до отдачи было два года несвободы. Буквальной и очень жёсткой: казарма, жизнь по распорядку, субординация, "я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак".
Меня дембельнули раньше срока, вне партий, майор Носов предложил за службу поощрение: сержантские лычки или знак, не помню какой, но для украшения мужественной груди. А я попросился, чтоб раньше всех, чтобы побыстрей...
Документы мне подписывал в штабе дивизии интеллигентный подполковник Сенаторов, он говорил что-то о том, что я выйду уже завтра из иерархическорй армейской системы, из пирамиды, где я нижний, и видно было, как ему остохерела эта пирамида, где он, хоть и не нижний, но всё равно его давит...
Поезд у меня был на 23.30, на вечер мне выписали увольнительную, потому что я ещё считался на службе до 24.00. Но билет всё ж дали в воинской кассе по требованию. А формально могли бы и не дать.
В вагоне скинул сапоги, портянки внутрь, чтоб не глушить спутников запахом казармы, залез на боковую полку, без матраса, одну полу шинели под бок, другой укрылся, шапку под голову.
Проснулся утром, в родном городе.
Быстрей с вокзала домой.
И вот я вольный человек...
Для наших поколений это была конституционная обязанность.
Долг.
Долг отдал и свободен.
А до отдачи было два года несвободы. Буквальной и очень жёсткой: казарма, жизнь по распорядку, субординация, "я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак".
Меня дембельнули раньше срока, вне партий, майор Носов предложил за службу поощрение: сержантские лычки или знак, не помню какой, но для украшения мужественной груди. А я попросился, чтоб раньше всех, чтобы побыстрей...
Документы мне подписывал в штабе дивизии интеллигентный подполковник Сенаторов, он говорил что-то о том, что я выйду уже завтра из иерархическорй армейской системы, из пирамиды, где я нижний, и видно было, как ему остохерела эта пирамида, где он, хоть и не нижний, но всё равно его давит...
Поезд у меня был на 23.30, на вечер мне выписали увольнительную, потому что я ещё считался на службе до 24.00. Но билет всё ж дали в воинской кассе по требованию. А формально могли бы и не дать.
В вагоне скинул сапоги, портянки внутрь, чтоб не глушить спутников запахом казармы, залез на боковую полку, без матраса, одну полу шинели под бок, другой укрылся, шапку под голову.
Проснулся утром, в родном городе.
Быстрей с вокзала домой.
И вот я вольный человек...