(no subject)
Как и другие важные праздники вроде Нового Года, Танюхиного и моего ДР, 8 марта по устоявшейся традиции фотифайв мы принялись праздновать (а может и не 8 марта праздновать, а просто субботу) заведомо, дабы в полночь со всеми почестями встретить праздник. По крайней мере, так нравилось думать мне, и я так упорно думала вплоть до момента, когда хозяйка ушла из дома и сознание мое, вместе с телом, стали творить неведомые вещи в ее отсутствие. Недолго, правда, как подтверждают фотки и рассказы друзей, но весьма продуктивно и смешно, ибо отдых отдыхом, но пока меня не было мозг таки умудрился заставить понервничать друга таинственной смс-кой "Н еслышу нене на незлюней". Утром мы пытались разгадать этот мессадж то ли на эсперанто, то ли азбукой Морзе написанный, но, натурально, безуспешно.
Итак, вакханалия удалась, и самая интересная ее часть наступила утром. Вечер был проведен мною в основном в роли уснувшего нью-йоркского бомжа (шляпу Дюра пустили по кругу). Утро, поначалу, тоже не радовало ввиду похмельной агонии, из-за которой я оказывалась в опасности, стоило мне едва наклониться, чтобы кого-то запечатлеть. Однако ближе к полудню мой организм простил мне мои грехи вечерние, и сжалившись стал приходить в себя.
Тем временем народ нашел себе прекрасное развлечение и я бы рада тут подробно все рассказать, но это уже сделал до меня Дюр вот здесь, поэтому я просто немного дополню его феерический рассказ несколькими иллюстрациями.
1.
2.
3.
4.
Танька обнаружила в себе неисчерпаемый потенциал стилиста, а Козлов по скромности врожденной не смог отстоять свою мужскую красоту, и сказать Тане "нет". Впрочем, попробуйте только сказать Тане "нет".
5.
6.
А потом посреди тщательно коллекционируемого Дюриным дедом хлама была найдена лошадка, и мне кажется, что она уже как-то грустно на нас смотрела, словно предвкушая все, что ей потом довелось пережить.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
Затем Тоха решил усложнить и удлинить трассу, в общем, как и условия проезда.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
Ну и финальный семейный портрет.
29.
Итак, вакханалия удалась, и самая интересная ее часть наступила утром. Вечер был проведен мною в основном в роли уснувшего нью-йоркского бомжа (шляпу Дюра пустили по кругу). Утро, поначалу, тоже не радовало ввиду похмельной агонии, из-за которой я оказывалась в опасности, стоило мне едва наклониться, чтобы кого-то запечатлеть. Однако ближе к полудню мой организм простил мне мои грехи вечерние, и сжалившись стал приходить в себя.
Тем временем народ нашел себе прекрасное развлечение и я бы рада тут подробно все рассказать, но это уже сделал до меня Дюр вот здесь, поэтому я просто немного дополню его феерический рассказ несколькими иллюстрациями.
1.
2.
3.
4.
Танька обнаружила в себе неисчерпаемый потенциал стилиста, а Козлов по скромности врожденной не смог отстоять свою мужскую красоту, и сказать Тане "нет". Впрочем, попробуйте только сказать Тане "нет".
5.
6.
А потом посреди тщательно коллекционируемого Дюриным дедом хлама была найдена лошадка, и мне кажется, что она уже как-то грустно на нас смотрела, словно предвкушая все, что ей потом довелось пережить.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
Затем Тоха решил усложнить и удлинить трассу, в общем, как и условия проезда.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
Ну и финальный семейный портрет.
29.