Вопрос дня: Борис Немцов. Хорошо подготовленная смерть
Оригинал взят у oleglurie_new в Борис Немцов. Хорошо подготовленная смерть
Я не знаю, кто убил Немцова. В отличии от сотен знатоков, уже сочинивших выгодные кому-то версии. Понимаю, что самые сладкие сливки с трагедии на Москворецком месту снимает оппозиция, её американские и украинские друзья, коллеги и спонсоры. Понимаю, что логика «кому выгодно» указывает именно на них, позволяя собрать на ничтожнейший очередной марш протеста полсотни тысяч человек, трансформировав его в траурный митинг по убитому. А смертельное превращение бывшего вице-премьера и весьма непопулярного оппозиционера в героя революции и памятник, дает широкие возможности для призывов к борьбе с властью, клятв на светлой памяти убиенного режимом Бориса и прочего пепла, стучащего в сердце… Остальным же Немцов нужен был или живым, или, вообще, был не нужен ни в каком виде - а уж тем более, в мертвом. Но это не моя версия. Это просто констатация общеизвестных фактов.
Я знал Бориса. Не раз беседовал с ним, впервые еще в 98-м, когда он был вице-премьером и назойливо спрашивал у меня о том, почему я так вцепился в его нехорошее нижегородское прошлое. Переживал. Убеждал, что не такой. Потом, уже в оппозиционный период, Немцов снова упрекал за то, что я осмелился раскопать аферу с акциями «Газпрома» в дефолтный год. Отношения наши были, мягко говоря, так себе.
Но Немцова нет среди живых, а значит уже совершенно неважно, откуда у него появились миллионы долларов, и чья тень стояла за спиной тогдашнего нижегородского губернатора, неожиданно взлетевшего в вице-премьерское кресло. Все в прошлом.
Но только один вопрос снова и снова возвращает меня к гибели Бориса Немцова. Как стало возможно, не зная заранее о выстрелах на Москворецком мосту, за одни сутки организовать гигантское траурное шествие, напечатать десятки тысяч плакатов и портретов, обеспечить функционирование сложной системы оповещения, создать тысячи страниц в соцсетях? И как получилось, что, практически, сразу после убийства, сотни оппозиционеров, от беглых олигархов и профессиональных революционеров до журналистов, одномоментно выступили с совершенно одинаковыми заявлениями и статьями, написанными будто под копирку? Всё это оперативное тиражирование вдалбливало в головы лишь одно - Немцова убила власть, причем нигде не было никакой конкретики или доказательств, а только голое утверждение. Складывается впечатление, что кто-то, богатый и умный, очень хорошо подготовился к смерти Немцова - вплоть до организации шествий по всему миру и раздачи черновиков для будущих выступлений.
Насколько мне известно, «коллеги и друзья» Немцова еще при жизни не раз его использовали, зная специфический характер Бориса. И после смерти, ставшей для многих манной небесной, его продолжают пользовать по четко отработанном плану действий. Теперь уже в качестве символа, знамени, памятника и призыва к массовым протестным действиям. И нет никаких сомнений в том, что мертвый Немцов для них гораздо важнее и полезней, чем живой. Не слишком ли удачно у них все складывается? А в случайности и совпадения как-то не очень верится.
Я не знаю, кто убил Немцова. В отличии от сотен знатоков, уже сочинивших выгодные кому-то версии. Понимаю, что самые сладкие сливки с трагедии на Москворецком месту снимает оппозиция, её американские и украинские друзья, коллеги и спонсоры. Понимаю, что логика «кому выгодно» указывает именно на них, позволяя собрать на ничтожнейший очередной марш протеста полсотни тысяч человек, трансформировав его в траурный митинг по убитому. А смертельное превращение бывшего вице-премьера и весьма непопулярного оппозиционера в героя революции и памятник, дает широкие возможности для призывов к борьбе с властью, клятв на светлой памяти убиенного режимом Бориса и прочего пепла, стучащего в сердце… Остальным же Немцов нужен был или живым, или, вообще, был не нужен ни в каком виде - а уж тем более, в мертвом. Но это не моя версия. Это просто констатация общеизвестных фактов.
Я знал Бориса. Не раз беседовал с ним, впервые еще в 98-м, когда он был вице-премьером и назойливо спрашивал у меня о том, почему я так вцепился в его нехорошее нижегородское прошлое. Переживал. Убеждал, что не такой. Потом, уже в оппозиционный период, Немцов снова упрекал за то, что я осмелился раскопать аферу с акциями «Газпрома» в дефолтный год. Отношения наши были, мягко говоря, так себе.
Но Немцова нет среди живых, а значит уже совершенно неважно, откуда у него появились миллионы долларов, и чья тень стояла за спиной тогдашнего нижегородского губернатора, неожиданно взлетевшего в вице-премьерское кресло. Все в прошлом.
Но только один вопрос снова и снова возвращает меня к гибели Бориса Немцова. Как стало возможно, не зная заранее о выстрелах на Москворецком мосту, за одни сутки организовать гигантское траурное шествие, напечатать десятки тысяч плакатов и портретов, обеспечить функционирование сложной системы оповещения, создать тысячи страниц в соцсетях? И как получилось, что, практически, сразу после убийства, сотни оппозиционеров, от беглых олигархов и профессиональных революционеров до журналистов, одномоментно выступили с совершенно одинаковыми заявлениями и статьями, написанными будто под копирку? Всё это оперативное тиражирование вдалбливало в головы лишь одно - Немцова убила власть, причем нигде не было никакой конкретики или доказательств, а только голое утверждение. Складывается впечатление, что кто-то, богатый и умный, очень хорошо подготовился к смерти Немцова - вплоть до организации шествий по всему миру и раздачи черновиков для будущих выступлений.
Насколько мне известно, «коллеги и друзья» Немцова еще при жизни не раз его использовали, зная специфический характер Бориса. И после смерти, ставшей для многих манной небесной, его продолжают пользовать по четко отработанном плану действий. Теперь уже в качестве символа, знамени, памятника и призыва к массовым протестным действиям. И нет никаких сомнений в том, что мертвый Немцов для них гораздо важнее и полезней, чем живой. Не слишком ли удачно у них все складывается? А в случайности и совпадения как-то не очень верится.