К двадцатилетию вывода советских войск из Афганистана
Анатолий Васильевич Неежмаков - полковник в отставке. Служил в органах государственной безопасности с 1974 г. по 2001 г., прошел путь от рядового оперативного сотрудника до начальника одного из Управлений разведывательной структуры, которая сегодня называется Служба внешней разведки Украины. Боевой офицер, в период афганской войны был командирован в эту страну и в течение почти 4 лет руководил работой оперативных групп КГБ в разных провинциях. За эту работу награжден боевыми орденами и медалями СССР и Афганистана, получил личную благодарность начальника советской разведки. Одним из первых награжден "Почесною відзнакою" разведки. В отставку был вынужден уйти по состоянию здоровья после перенесенного тяжелого инфаркта. По отзывам его коллег, является профессионалом высокого класса, честно и добросовестно выполнявшим свой долг офицером, неординарно мыслящим человеком.
7 сентября 1979 г., пройдя очередное собеседование и медкомиссию, я приступил к учебе на факультете повышения квалификации руководящего состава органов и войск КГБ Высшей Краснознаменной школы КГБ СССР им. Ф. Дзержинского с изучением иностранного языка. Официально о предназначении группы нам ничего не сообщили (в КГБ был принцип - каждому положено знать только то, что непосредственно необходимо для выполнения задания). Из неофициальной информации, получаемой однокашниками от связей в центральном аппарате КГБ, вскоре стало ясно, что нас будут готовить для работы в качестве советников в Афганистане, с такой специализацией наша группа является первой. После ввода в Афганистан Ограниченного контингента советских войск наше предназначение было подтверждено официально.
Какие требования предъявлялись к сотрудникам, которым предстояло стать советниками, что входило в курс подготовки?
Специфических параметров отбора было три: возраст до 35 лет, наличие опыта руководящей работы, пригодность для работы в условиях жаркого и влажного климата.
Группа насчитывала 32 человека (10 - из территориальных органов, 10 - из Особых отделов, 12 - пограничники). Занимались по 6 часов: особое внимание - языковой подготовке (4 часа), 2 часа - спецдисциплины, затем самоподготовка до 17.00, потом - выполнение домашних заданий по языку (хоть до утра).
Языковая подготовка была наиболее трудной. Персидский язык мы обязаны были выучить за 2 года и сдать в полном объеме (10 семестров для восточных языков), а этот объем в обычном режиме осваивается в течение 5 лет
Наконец, учеба окончена…
Окончив учебу с красным дипломом, 7 сентября 1981 г. в составе спецгруппы прибыл в Кабул. Трое из нашей группы (и я в их числе) были назначены руководителями оперативных групп Представительства КГБ в различных провинциях Афганистана, остальные - сотрудниками этих оперативных групп.
Я был назначен руководителем опергруппы в провинцию Бадахшан (крайний северо-восток страны) где прослужил до конца 1983 г. При составлении графика замены мне было сказано, что обстановка осложняется, руководителей опергрупп не хватает, а у меня - опыт, результаты, знание обстановки и языка…в результате я был переведен в Мазари-Шариф, где разрешалось проживание с семьей, назначен руководителем оперативной группы провинции Балх, а вскоре, дополнительно к этому, - исполняющим обязанности представителя КГБ в зоне "Север" (эта должность не имеет аналогов в КГБ или СБ Украины, определена спецификой работы в Афганистане. Упрощенно - наряду с руководством своей опергруппой, осуществлял функции координации и взаимодействия с афганской стороной, советническим аппаратом и представителями других ведомств, а также оказывал помощь в решении возникающих проблем в деятельности еще трех ОГ, входящих в состав зоны).
Какая разница между "советником" и "сотрудником опергруппы"?
Никакой разницы нет, это одни и те же люди, только в разных документах их по разному называли.
Помощь Афганистану в строительстве нового государства оказывали различные советские представители: помимо структурированных и разветвленных аппаратов партийных, комсомольских, военных советников и советников МВД, многочисленные советники, эксперты, специалисты, преподаватели и т.д. работали практически везде, кроме, разве что, частного бизнеса; не было "советского друга" и у губернаторов провинций и мэров городов (они входили в сферу влияния местных партийных органов).
КГБ СССР проводил работу в Афганистане с использованием различных форм, сил и средств: активно действовала резидентура (с легальных позиций под различными официальными прикрытиями), в Ограниченном контингенте советских войск несли службу работники Особых отделов, в северных и северо-восточных провинциях Афганистана, граничащих с СССР, выполняли поставленные перед ними задачи мотоманевренные группы погранвойск. Действовали спецподразделения КГБ разведывательно-диверсионного предназначения под общим названием "Каскад".
Кроме них работала большая группа сотрудников Представительства КГБ СССР при органах безопасности Афганистана. В то время КГБ СССР осуществлял сотрудничество со спецслужбами ряда дружественных государств. Непосредственно эта работа велась 20-м отделом ПГУ КГБ СССР через Представительства КГБ при органах безопасности этих стран. Сотрудников такого Представительства в Афганистане и называли "советники КГБ".
Какие задачи по роду службы решали сотрудники Представительства КГБ?
Предназначением сотрудников Представительства являлось оказание помощи афганской стороне в решении всего комплекса проблем, связанных c:
а) созданием и применением спецслужбы, обеспечивающей государственную безопасность республики Афганистан;
б) использованием её сил и средств в интересах КГБ;
в) недопущением с её стороны действий, могущих нанести ущерб интересам СССР.
Слова все знакомы, но сказано слишком В общих чертах. а нельзя ли немного подробнее рассказать о работе советников.
Хорошо, давайте по-порядку.
О структуре
Служба Государственной Информации (СГИ - так назывался орган госбезопасности Афганистана) состояла из центрального аппарата, территориальных органов и органов военной контрразведки: по-сути, при формировании спецслужбы использовались организационные принципы построения КГБ. Центральный аппарат включал линейные отделы, работавшие по направлениям борьбы со шпионажем, бандформированиями, террористическим подпольем и т.д., а также подразделение, курировавшее работу территориальных органов. В этой структуре были и другие подразделения, но в контексте нашей беседы они значения не имеют.
Наше Представительство имело аналогичную структуру и вело практическую работу в соответствующих афганских подразделениях. Таким образом, помимо Кабула, сотрудники КГБ несли службу в каждой из провинций Афганистана (административный масштаб, соответствующий нашей области) в составе оперативных групп КГБ (ОГ).
О личном составе оперативных групп в провинциях
Руководители ОГ назначались из числа руководящего состава территориальных органов КГБ (от заместителя начальника отдела до заместителя начальника областного управления или заместителя Председателя автономной республики); сотрудники опергрупп были большей частью из числа оперативного состава. В командировку в Афганистан направлялись сотрудники, имевшие необходимые политические, личные качества, профессиональный опыт, состояние здоровья. В начальный период афганской кампании этих критериев было достаточно, но существенным недостатком являлось то обстоятельство что основную часть сотрудников составляли славяне и работу им приходилось вести через переводчика. Понятно, что такая работа была малоэффективной,. поэтому Комитетом госбезопасности велась интенсивная подготовка руководящего и оперативного состава со знанием одного из государственных языков Афганистана (в Институте разведки, Высшей школе и на курсах в Ташкенте) и, начиная примерно с 1983 г., на приоритетных участках уже работали сотрудники, прошедшие специальную подготовку, владеющие языками дари или пушту.
Структура и численность ОГ (как и местного органа госбезопасности) определялась особенностями военно-политической и оперативной обстановки в зоне ответственности. Как уже говорилось, в течение первой половины командировки я был руководителем ОГ в провинции Бадахшан, дислоцировавшейся в административном центре г. Файзабад. Отдел СГИ насчитывал около 200 человек, а состав моей ОГ был таким: 3 оперативных работника, следователь, 2 пограничника, переводчик, экипаж связи (офицер и 4 солдата). Во второй половине командировки я руководил ОГ в провинции Балх. В военно-политическом и оперативном отношении провинция имела весьма важное значение: это обусловливалось наличием протяженного участка границы с СССР, здесь располагались Генконсульство СССР, филиал торгпредства, крупные объекты советско-афганского экономического сотрудничества, газопровод, трубопроводы, по которым из СССР для нужд армии поставлялись авиатопливо и солярка, работали свыше 1100 гражданских специалистов и сотрудников советнических аппаратов различных ведомств, наконец, здесь находилась крупнейшая перевалочная база военных и народнохозяйственных грузов и порт Хайратон (многие помнят кадры, когда выводимые советские войска следуют через границу по железнодорожно-автомобильному мосту через р. Аму-Дарья - один конец этого моста находится как раз в Хайратоне). Управление СГИ насчитывало более 800 сотрудников и свыше 1200 бойцов в составе 6 специальных боевых отрядов. Опергруппа провинции Балх по численности была, пожалуй, наибольшей в Афганистане.
А как обеспечивалась личная безопасность сотрудников опергрупп, ведь, помимо военной обстановки, как сотрудники спецслужбы все вы были и секретоносителями?
Известные нам афганские секреты нуждающимся в них проще было получить у самих афганцев, определить же, кто из нас владеет действительно ценной информацией, было просто невозможно (не похищать же всех подряд). Но, конечно же, принимались все возможные меры безопасности: вне пределов места постоянной дислокации разрешалось перемещаться только с оружием, не менее, чем по 2 человека, как правило, на автомашине, а в некоторых местах - только на двух автомашинах, не менее, чем по 2 человека в каждой. На спинки сидений вешали бронежилеты, укрепляли ими двери. Устанавливались часы появления в том или ином районе, ряд мест был вообще запрещен для посещения.
На особом режиме были наши шифровальщики.
Каждая оперативная группа самостоятельно решала вопросы обеспечения безопасности места проживания, исходя из своей численности, имевшегося вооружения, окружающей местности. На вооружении опергрупп состояли пистолеты (систем Макарова и Стечкина), автоматы Калашникова, ручные пулеметы, снайперские винтовки, ручные гранаты, автоматические и ручные гранатометы, бинокли и прицелы ночного видения. В оборудовании места дислокации в инженерном отношении, в организации системы охраны и обороны оказывали помощь специалисты советских армейских подразделений, с командованием частей отрабатывались вопросы взаимодействия на случай нападения на место расположения опергруппы.
В зависимости от конкретной обстановки принимались и иные, порой весьма оригинальные меры.
Вот два примера. Как я уже говорил, жизнеобеспечение оперативной группы в Файзабаде во многом зависело от советского полка, расположенного от нас в 6 км, а в 2-х км. далее находился аэродром, являвшимся единственным путем, связывавшим нас с внешним миром. Дорога шла вдоль р. Кокча мимо трех кишлаков, а на другом берегу располагался советский мотострелковый полк.
По прибытию в Файзабад, изучая оперативную обстановку, обратил внимание, что со стороны одного из кишлаков совершаются периодические обстрелы полка, а иногда и проходящего по дороге транспорта. В таких случаях полк открывал огонь по вероятным маршрутам отхода нападавших средствами системы охраны (танки, пушки, минометы, тяжелые пулеметы), поднимались в воздух дежурные вертолеты, выходил на прочесывание местности советский разведбатальон, из Файзабада подтягивались афганские части, которые проводили чистку кишлака. Результат, обычно, был нулевым, и через некоторое время все повторялось. Выставление дополнительных постов, устройство засад ничего не давало. Не приносили успеха и оперативные мероприятия: все источники (наши, военной разведки) утверждали, что обстрелы совершаются "не местными", своевременно сообщить об их прибытии возможности нет, так как перед операцией они блокируют выходы из кишлака.
Пока шла чистка кишлака после очередного обстрела, встретившись с командиром полка, предложил реализовать придуманный мной план, подчеркнув при этом, что нет надежды добиться нужного результата обычными мерами. Командир меня поддержал, приглашенный нами губернатор также согласился сыграть отведенную ему роль и мы тут же приступили к реализации плана.
В ходе чистки кишлака все мужчины обычно отправлялись на фильтрационный пункт: их компактно рассаживали у дороги, рядом ставили стол - начиналась проверка документов и составление списка. Неподалеку стоял БТР команды "Каскад", в нем сидел их источник-опознаватель, хорошо знавший всех жителей кишлака, который указывал на подозрительных.
Губернатор указал нам на несколько домов местных богатеев и авторитетов, а также на заброшенный сарайчик на краю кишлака. Солдаты из разведбатальона на сарае и этих домах нарисовали белилами большие круги с крестами внутри, получилось некое подобие мишеней. Затем губернатор попросил жителей кишлака смотреть на сарайчик, а я сказал командиру полка, что пора перейти к следующему пункту плана. Команда по радио - два танка и две пушки из системы охраны полка одновременно открыли огонь по сарайчику. Когда пыль осела, на его месте зияла воронка. После этого губернатор обратился к жителям кишлака с длинной и знакомой им речью. Но на этот раз в ней содержался совершенно новый для афганцев и важный для нас тезис, который сводился к следующему: пушки наведены на оставшиеся цели, и, в случае возобновления обстрелов, как бы не пришлось кое-кому подыскивать новую жилплощадь.
Вот такая нестандартная мера почти на полтора года избавила нас от каких-либо неприятностей на этом участке.
Вот другой пример. По прибытию в Мазари-Шариф обратил внимание, что большая территория места дислокации оперативной группы (она размещалась в одном из домов комплекса горно-нефтяного техникума, в домах по соседству проживали советские преподаватели, афганский обслуживающий персонал) вызывала необходимость использования дополнительной охраны из числа афганцев. Такие посты были выставлены. У офицера безопасности поинтересовался, кем являются наши охранники. "Из бедняков, верные революции люди". "Да, - думаю,- кто и как ту верность проверял, да и кому известно, что будет делать бедный дехканин, если ему предложат хорошие деньги". Решить задачу помог случай. Однажды к начальнику Управления госбезопасности генерал-лейтенанту Наджибу, советником которого я являлся, приехал познакомиться вновь назначенный военком, в результате чего мне стало известно следующее. В отношении прежнего военкома неоднократно поступала информация, что за взятки он давал освобождение от призыва или помогал остаться на службе в Мазари-Шарифе (обычно новобранцев отправляли служить подальше от дома, чтобы хоть как-то снизить волну дезертирства). По ряду причин его не стали привлекать к ответственности, а просто отправили на передовую.
У меня родилась идея, которую мой афганский коллега, выступивший в данном случае в качестве эксперта по местным нравам и обычаям, счел плодотворной. От нового военкома получили списки призывников из состоятельных семей, имевших в городе "солидное дело", через военного советника решили вопрос, чтобы оставить их на службе в городе и использовать в охране горно-нефтяного техникума. После этого начальник Управления госбезопасности провел беседу с родственниками новобранцев о том, что если их чада не будут нести службу как положено, и - спаси Аллах - по месту жительства советских друзей произойдут какие-либо происшествия, то детей отправят на передовую на другом конце страны, пострадает и бизнес родственников. Таким же образом поступили и в отношении других мест проживания советских граждан. Наверное, нам в какой-то мере повезло, но происшествий не случилось.
Известно, что разведчики делятся на "работавших в поле" и "в кабинете" - как с этой точки зрения можно оценить работу советника.
По моему мнению, употребление в отношении сотрудников Представительства слова "советник" является весьма неудачным, так как своим значением искажает действительные характер и содержание их работы. Например, в "Словаре русского языка" С.Ожегова слово "советник" имеет то же значение, что и "советчик", т.е. дающий советы. При этом само собой подразумевается, что тот, кому их дают, на свое усмотрение решает, следовать им или нет. Повседневная же работа сотрудников Представительства КГБ заключалась отнюдь не в том, чтобы просто давать советы, а в решении весьма широкого круга разнообразных и сложных проблем, вытекающих из указанных выше задач. Характер и содержание работы наших сотрудников определялись на первый взгляд несовместимыми требованиями Центра:
- работа каждого сотрудника КГБ оценивается по результатам работы его подсоветных (так назывались сотрудники подразделений афганских органов госбезопасности, с которыми мы работали);
- при оказании помощи афганской стороне не допускать возможных попыток отдельных афганцев переложить свою работу и ответственность за ее результаты на плечи наших сотрудников (к сожалению, среди афганских партнеров оказалось немало людей, очень быстро поддавшихся иждивенческим настроениям).
Прежде, чем рассказать об особенностях этой работы, уместно уточнить, почему же разведчики гордятся тем, что "работали в поле", а не в кабинетах? Да потому, что при этом подразумевается работа за рубежом, требующая постоянного максимального задействования интеллектуальных, душевных, моральных, физических сил и возможностей организма, профессионального мастерства - и все это в условиях, сопряженных с риском поломать карьеру, потерять свободу или здоровье, а то и жизнь. Как нигде, "работа в поле" позволяет оперативнику состояться или не состояться как профессионалу.
Так вот, в полной мере все это относилось и к условиям работы советников КГБ. Но в этой командировке работа имела и иные, весьма, на мой взгляд, существенные особенности.
У российского певца О. Газманова есть хорошая песня со словами "…офицеры, ваше сердце под прицелом…", - эти слова по-особому звучат для меня и моих боевых товарищей, поскольку я считаю, что сотрудники оперативных групп КГБ в силу специфики своей работы находились в условиях повышенного риска. Ведь, как я уже говорил, нам приходилось на работе и в быту постоянно находиться в гуще афганцев, в том числе настроенных к нам не всегда дружественно, нередко - вовсе враждебно; при этом меры личной безопасности были весьма формальными, ну, а обычай кровной мести на Востоке еще не отменен. И в таких условиях мы вынуждены были находиться постоянно. У нас не было тыла и фронта, мы постоянно находились на передовой линии.
Но Вы сами говорили, что, помимо сотрудников КГБ, были и другие советские советники; разве они жили и работали в иных условиях, почему же вы выделяете только "своих"?
В начале 80-х годов, выступая на совещании руководителей оперативных групп КГБ в Кабуле, Посол СССР в Афганистане Ф.Табеев, подчеркивая необходимость объективно оценивать складывающуюся на местах обстановку, пошутил: "Читаю отчеты некоторых партийных советников, а там - такая динамика роста рядов партии, такая поддержка населением проводимых мероприятий, что хочется вызвать кое-кого в Кабул и строго взыскать за то, что затягивают переход в провинции к развернутому строительству коммунизма". Количество членов партии действительно росло, но вновь прибывшие использовались не столько для борьбы с контрреволюцией, сколько для достижения призрачной, а главное гибельной для партии победы в межфракционной борьбе. Таким образом, деятельность партийных и комсомольских советников интересы конкретного противника режима прямо не затрагивала.
На советников по линии МВД тоже причин "обижаться" не было, ведь норма "не воруй - не посадят" в любой стране действует независимо от наличия или отсутствия советников при правоохранительных органах. Советников оперативных отрядов МВД (прообразы ОМОН и т.п.) можно приравнять в этом смысле к военным советникам.
Последние обучали военному делу афганскую армию. Но моджахеды, с которыми эта армия должна была воевать, были далеко не мальчиками для битья, а такими же афганцами (только зачастую с более высоким боевым духом и храбростью в бою), обученными тому же военному делу, только другими инструкторами (американскими, пакистанскими, и т.д. - всех этих умников не перечесть). Ну, а когда дело доходит до дела, то кто останется в живых в бою - решает судьба, а не инструктор или советник. Получается, и здесь "спросить не с кого".
Другое дело - работа советника КГБ. Общеизвестно, что Восток - это не лучшее место для поддержания режима секретности. Поэтому, к нашему сожалению, слишком многие посторонние знали, что, если проводились аресты (не в ходе облав или чисток) конкретных людей, ликвидации конкретных бандформирований или террористических групп, то сотрудники КГБ не только санкционировали (не формально-юридически, а по существу), но и разрабатывали соответствующие мероприятия. Согласитесь, есть все основания,- как сейчас говорят,- для разборок.
Как можно без малого четыре года прожить с такими мыслями?
А я с ними и не жил.
И в этой связи вот о чем надо сказать. В нашей среде существует поверье о неписанном законе тайной войны: без нужды своих партнеров-противников не задевать, иначе действие родит противодействие. Помните, как было в годы "холодной" войны: выдворят из какой-либо страны советского разведчика (разведчиков), аналогично поступал СССР по отношению к разведчикам той страны. Поэтому в глубине души мы надеялись, что жестко действовать против нас не будут.
Действительно, прямых террористических актов против советников КГБ, других ведомств или иных находящихся в Афганистане советских граждан практически не было. Но, хотя небезызвестный О.Бендер и утверждал, что "абсолютную гарантию дает страховой полис", в реальной жизни гарантировано только то, что в её конце наступит смерть. И иных гарантий, к сожалению, никто дать не может. Вот примеры пусть и не террористических актов, так сказать "в чистом виде", но действий против наших граждан, приведших к тяжелым последствиям.
Во время одного из приездов на совещание в Представительство в начале 80-х годов от кого-то из кабульских коллег услышал такую историю. На протяжении почти полутора десятков лет в Кабуле трудился советский специалист в области геологии, который вел работу по составлению карты полезных ископаемых Афганистана. Почти все это время его обслуживал водитель из числа афганцев, они дружили семьями, при поддержке нашего специалиста афганец имел возможность отдыхать и лечиться в СССР, его дети неоднократно бывали в "Артеке". Когда работа над картой подошла к концу, они оба исчезли, а вскоре поступили сведения, что геолог похищен и находится в Пакистане, в акции участвовал его водитель, а причиной явилось то, что результаты его работы представляли интерес не только для Афганистана.
2 января 1983 года в г. Мазари-Шарифе были похищены 16 советских гражданских специалистов, участвовавших в строительстве элеватора - крупного объекта советско-афганского экономического сотрудничества (это произошло до моего перевода по службе в этот город, мне же довелось завершать связанную с этим операцию "Возмездие", о которой мы еще поговорим). В результате этой враждебной акции из числа захваченных в живых осталось только 9 человек.
Осенью 1983 года под г. Файзабад было совершено нападение на мою автомашину УАЗ-469, в результате чего погиб водитель и был ранен солдат из числа сопровождавших. Ничего подобного благодаря принимаемым мерам безопасности здесь не происходило в течение почти полутора лет. В ходе проведенных мероприятий по расследованию был сделан вывод, что по не совсем ясным причинам нападавшие "охотились" именно за этой автомашиной.
По-моему, даже эти примеры в достаточной степени подтверждают тезис о том, что, несмотря на упомянутые неписанные законы противостояния, никаких гарантий безопасности не было. Понимание этого и рождало чувство "мишени", которое удавалось загнать в подкорку, чтобы не мешало работе, но оно долго еще преследовало и после возвращения на Родину.
Например, операция "Зеленка" - один из самых сложных комплексов мероприятий, из всех проведенных нашей опергруппой.
В двух десятках километров к западу от Мазари-Шарифа находился крупный объект советско-афганского экономического сотрудничества - завод азотных удобрений (ЗАУ). Сырьем для производства являлся газ, поступающий по газопроводу из соседней провинции Джузджан. На этом же газе работала теплоэлектростанция, подававшая электричество в Мазари-Шариф. Рядом с заводом располагался поселок, где проживали работавшие на заводе и ТЭС советские специалисты, здесь же находилось Генеральное консульство СССР и филиал торгового представительства.
Прямо за забором, окружавшим завод и поселок, начиналась так называемая "зеленка", тянувшаяся далее на многие километры до самой границы провинции. "Зеленкой" или "зеленой зоной" мы называли местность с многочисленными кишлаками, плодородными полями, густыми садами и рощами - все это в совокупности давало не только обильные урожаи, но и предоставляло прекрасные возможности для ведения партизанской войны.
Эта зона практически полностью находилась вне контроля государства, зато там было полно вооруженных формирований оппозиции. Они совершали нападения на проходящие воинские колонны и колонны с народнохозяйственными грузами, обстреливали завод, поселок и охранявшие их посты, взрывали газопровод. Подрыв на газопроводе приводил к остановке производства не только на ЗАУ, прекращала работу ТЭС, останавливались все предприятия в провинции, чья работа зависела от наличия электроэнергии, страдало и население (особенно та его часть, у которой были холодильники, кондиционеры и иные блага цивилизации - советские специалисты, афганские партгосчиновники и состоятельные люди). Удивительно, но каких-либо серьезных ответных мер по изменению ситуации в свою пользу со стороны властей не предпринималось: наносились воздушные и артиллерийские удары по складам и местам базирования вооруженных групп в примыкавших к газопроводу горах, под прикрытием армейских частей высылали рабочих для ремонта газопровода, проводилась чистка в ближайших кишлаках - и через некоторое время все повторялось.
Изучая оперативную обстановку, убедился, что через имеющиеся у нас оперативные позиции в "зеленке" можно было в основном решать первичные информационные задачи, а создание более серьезных позиций требовало неизвестно сколько времени.
Так совпало, что почти одновременно с моим переводом по службе в Мазари-Шариф произошла смена и всех советников других ведомств. Когда они поняли, что с электричеством жизнь лучше (а это произошло очень быстро), я нашел возможность собрать всех на неформальное совещание по этому поводу. Обменялись мнениями по ситуации, реальных предложений по ее нормализации у приглашенных не было; мнение было одно - мы здесь люди новые, у Вас за плечами 2 года пребывания в стране, полагаемся на Ваш опыт.
Я схематично изложил разработанный опергруппой план, подчеркнув, что успех зависит от согласованности действий всех участников. Договорились пока никого с деталями плана не знакомить, мероприятия проводить так, чтобы не выдавать раньше времени наш замысел и преследуемые цели. Координация работы, внесение необходимых корректив были возложены на меня.
По рекомендации партийного советника партийными руководителями зоны, провинции, города и губернатором, (по моему совету и руководством Управления госбезопасности) были проведены встречи и беседы со старейшинами, родовыми авторитетами, духовенством из представляющих для нас интерес кишлаков "зеленки", в том числе в индивидуальном порядке. В результате у жителей "зеленки" не должно было остаться никаких сомнений в том, что враждебные вылазки властям надоели и, если они не прекратятся, то будут приняты такие ответные меры, что лучше не доводить дело до этого.
Управлением госбезопасности к этому времени была закончена работа по склонению одного из вооруженных формирований в ближайшем от ЗАУ кишлаке к открытому переходу на сторону властей. Это в провинции был первый случай, в этой связи был проведен комплекс пропагандистских мероприятий, выставлены дополнительные блокпосты, в результате чего границы контролируемой нами территории отодвинулись от упомянутого выше забора примерно на полтора километра.
Выполнение следующего пункта плана было за нашими противниками и, хотя они, естественно, об этом и не догадывались, но не заставили себя ждать - газопровод был подорван.
По известным местам базирования бандгрупп в прилегающих к газопроводу горных районах были нанесены авиационные и артиллерийские удары, газопровод восстановлен, а в "зеленку" за подписью губернатора направлены письма: мы вас предупреждали, предупреждаем теперь в последний раз.
Какое-то время положение было стабильным, но потом газопровод был не просто взорван, а в дневное время и в нескольких местах одновременно.
Наступил момент для реализации главных пунктов плана, на которые мы возлагали все надежды.
"Зеленая зона" была зеленой благодаря наличию оросительной системы, питавшейся водой из р. Балх. Подача воды из реки в оросительную систему регулировалась с помощью небольшого гидротехнического сооружения, действовавшего по принципу заслонки. Для охраны был выставлен малочисленный пост, но это только для формы, т.к. заслонку никто разрушать не собирался - вода нужна всем. В соответствии с планом пост был заменен сильным гарнизоном, на угрожаемых направлениях сооружены блокпосты, подходы заминированы.
Параллельно с этой работой партийный советник, оказавшийся секретарем комитета партии из находящегося через речку Термеза, помог губернатору закупить столбы, изоляторы, провод и т.п. - все это потребовалось, чтобы начать работу по электрификации "наших" кишлаков и еще некоторых, расположенных по соседству, откуда при расширении контролируемой нами зоны вооруженные группы на всякий случай отошли в горы.
Губернатором были повторно направлены в "зеленку" письма, аналогичные упоминавшимся.
Газопровод в очередной раз был взорван.
Был проведен ставший для всех привычным комплекс связанных со взрывом мероприятий, но теперь появился новый элемент: была опущена заслонка - и воды в системе не стало. Попытки противника уничтожить охрану заслонки и пустить воду оказались безуспешными. Как мы и предполагали, сразу же из "зеленки" к губернатору прибыла делегация. Переговоры шли около недели (на это время дали воду). Позиция властей была простой: безопасность газопровода в обмен на воду и электричество. Потом сделали перерыв, во время которого опять был произведен подрыв, но далеко от "переговорной" территории. Это противостояние продолжалось еще какое-то время, причем, как я уже говорил, это - только "видимая" часть работы, параллельно органами госбезопасности проводилась большая и сложная негласная работа.
Думаю, достаточно деталей, а закончилась операция так. Под контроль государства одновременно было взято около двух десятков крупных кишлаков, граница контролируемой государством территории отодвинута от ЗАУ и поселка на расстояние свыше 30 км. Выведено из борьбы против власти несколько вооруженных формирований, часть из них просто сложили оружие, другие начали сотрудничать с органами госбезопасности на негласной основе, третьи открыто перешли на сторону властей. В отношении не пожелавших идти на контакт была проведена масштабная войсковая операция, в результате которой часть банд была разгромлена или взята в плен, другим удалось уйти, понеся потери. Были захвачены склады с оружием, боеприпасами, снаряжением, продовольствием и.т.д. Ситуация в этом районе надолго стабилизировалась.