Лимонов на Эхе
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, скажите, пожалуйста, а вам как оппозиционеру не кажется, что на сегодняшний день в непростой ситуации, которая складывается вокруг того же Удальцова, вы его, что называется, подпинываете?
Э.ЛИМОНОВ: Я говорю абсолютно достоверные вещи, которые обязан говорить опытный человек. Я говорю, он неосторожен. Я мог бы выразиться еще крепче, я этого не делаю. И я считаю, что, к сожалению, против него теперь собралась масса материалов. Эти материалы будут следователи пытаться подкрепить показаниями различных людей. У него тяжелое положение, вот что я говорю, не более, не менее. Я смотрел этот фильм (и фильм НТВ, и оперативную съемку) вместе с адвокатом, моим старым приятелем и моим адвокатом когда-то на процессе моем Сергеем Беляком. Мы были в Питере. И, вот, мы смотрели внимательно и осторожно. И мы оба сразу пришли к выводу, что по этой оперативной съемке ему могут предъявить (Сергею и тем людям, которые с ним были) массу тяжелых статей. Массу. И это правда. И пусть себя люди не тешат иллюзиями, что, вот... Не надо вставать в позицию, в которой мы и так находимся. Мы оппонируем власти, правильно, никто этого не говорит. Мое сердце на стороне того же Удальцова и любого человека, который попытается, как говорил когда-то Каспаров, демонтировать этот режим. Но я не могу не видеть оплошностей, глупостей и просто легкомыслия такого чрезвычайного, которые привели ряд людей уже к такой тяжелой ситуации. Вот, всё. Поэтому не надо на меня набрасываться и говорить, что Лимонов то, Лимонов сё. Лимонов абсолютно видит недостатки людей. И пусть я буду их говорить. Я пока был союзником с либералами 5 лет, я старался этого не говорить. Сейчас у меня руки развязаны, поскольку они перестали быть моими союзниками.
(...)
Теперь что касается Развозжаева. Я воспитывался в простой рабочей среде, а потом довоспитывался в разных странах и среди разных людей. И везде, хочу сказать... И потом последние уже штрихи - это было в тюрьме. И везде считается вот эта вот явка с повинной в русской тюрьме, так называемая чистуха - это целый жанр. Это, как бы, жанр признания, в котором человек вольно или невольно закладывает своих товарищей. И я, мертвый, живой, я буду стоять на этом своем моральном принципе, что этого делать нельзя. Тебя запугивают, но ты должен, Развозжаев должен был понимать, включить свой ум, страх выключить, включить свой разум и понять, что по такому громкому политическому делу ничего с ним не случится, его не убьют, с ним не будет ничего страшного, ему даже не будут наносить побои видимые. Поэтому надо было пересилить свой страх и не писать эту самую чистуху. Сейчас он через адвоката Фейгина отказался от этого чистосердечного признания. Но нужно понимать, что эти 10 страниц будут вшиты в тома уголовного дела и они будут там присутствовать. И судья потом на процессе и после процесса, вынося приговор, она вынесет свое суждение, в том числе и об этих 10 страницах. Поэтому что написано пером, к сожалению, в уголовных делах не вырубишь топором. И он совершил очень опрометчивый поступок. Я не читал того, что он написал. Но что бы он там ни написал, чистосердечное признание - это жанр сдачи. Чистосердечное признание добровольным, надо понимать, никогда не бывает. Всегда оказывается давление.
Когда я сидел, например, в Саратовском централе в 2003 году, там в 3-м корпусе на 4-м этаже была пресс-хата, где несчастных простых парней заставляли признаваться в изнасиловании, в чем угодно. То есть их обрабатывали. В Лефортово все куда мягче и куда интересней. Там вот подсаживали, и ко мне в том числе подсаживали разных личностей, которые пели над ухом, размахивая комментарием к Уголовному кодексу, показывали и говорили «Смотри, вот тебе по этой статье вваляют 20 лет, а по этой тебе столько». Это вот называется психологическое насилие. Но надо сопротивляться страху и выходить из этого с честью и с достоинством. Тем более, если человек столько лет, насколько я знаю его биографию, уже в этом протестном движении, в разных его формах, ты обязан держаться, потому что это не только твоя судьба, это судьбы других людей. Я закончил свою речь.
(...)
Н.БОЛТЯНСКАЯ: ... «Эдуард Вениаминович, - это вопрос от Ростра по интернету, - что, по вашему мнению, ждет сегодняшних протестантов и их лидеров?»
Э.ЛИМОНОВ: Я преисполнен... Мне мои ребята говорят «Не будьте... Эдуард Вениаминович, идете на радио, не будьте агрессивны». Я преисполнен мирных намерений.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я смотрю, вы кулаки-то сжали.
Э.ЛИМОНОВ: Нет-нет-нет. Я преисполнен мирных намерений и хочу просто объяснить. Я хочу сказать, что, все-таки, протест рассерженных горожан был уведен для своих целей либералами или, как я их называю, буржуазными лидерами. Этого делать было нельзя. И в конце концов, на мой взгляд, процесс деградировал до степени избрания Координационного совета, личный состав которого напоминает список гламурной вечеринки в Москве.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, 100 тысяч проголосовали только так.
Э.ЛИМОНОВ: Да мне что?.. Ну, что мне 100 тысяч? У нас и 300 тысяч найдется людей, которые проголосуют за Собчак и за кого-то. Дело не в этом, что этот Координационный совет не боеспособен. Это все превращается... У меня спрашивают о будущем?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да.
Э.ЛИМОНОВ: Вот, я говорю, будущего у этого аппендикса, называемого Координационным советом, нет и не будет. Там нет ни одной инициативной фигуры. А если они есть как Удальцов, то вот он сейчас под угрозой... Его сейчас просто подвесят на крючок. Он не будет сидеть, это не выгодно для власти его сажать (надо же понимать).
http://www.echo.msk.ru/programs/personalno/944347-echo/
По наводке fish12a
Э.ЛИМОНОВ: Я говорю абсолютно достоверные вещи, которые обязан говорить опытный человек. Я говорю, он неосторожен. Я мог бы выразиться еще крепче, я этого не делаю. И я считаю, что, к сожалению, против него теперь собралась масса материалов. Эти материалы будут следователи пытаться подкрепить показаниями различных людей. У него тяжелое положение, вот что я говорю, не более, не менее. Я смотрел этот фильм (и фильм НТВ, и оперативную съемку) вместе с адвокатом, моим старым приятелем и моим адвокатом когда-то на процессе моем Сергеем Беляком. Мы были в Питере. И, вот, мы смотрели внимательно и осторожно. И мы оба сразу пришли к выводу, что по этой оперативной съемке ему могут предъявить (Сергею и тем людям, которые с ним были) массу тяжелых статей. Массу. И это правда. И пусть себя люди не тешат иллюзиями, что, вот... Не надо вставать в позицию, в которой мы и так находимся. Мы оппонируем власти, правильно, никто этого не говорит. Мое сердце на стороне того же Удальцова и любого человека, который попытается, как говорил когда-то Каспаров, демонтировать этот режим. Но я не могу не видеть оплошностей, глупостей и просто легкомыслия такого чрезвычайного, которые привели ряд людей уже к такой тяжелой ситуации. Вот, всё. Поэтому не надо на меня набрасываться и говорить, что Лимонов то, Лимонов сё. Лимонов абсолютно видит недостатки людей. И пусть я буду их говорить. Я пока был союзником с либералами 5 лет, я старался этого не говорить. Сейчас у меня руки развязаны, поскольку они перестали быть моими союзниками.
(...)
Теперь что касается Развозжаева. Я воспитывался в простой рабочей среде, а потом довоспитывался в разных странах и среди разных людей. И везде, хочу сказать... И потом последние уже штрихи - это было в тюрьме. И везде считается вот эта вот явка с повинной в русской тюрьме, так называемая чистуха - это целый жанр. Это, как бы, жанр признания, в котором человек вольно или невольно закладывает своих товарищей. И я, мертвый, живой, я буду стоять на этом своем моральном принципе, что этого делать нельзя. Тебя запугивают, но ты должен, Развозжаев должен был понимать, включить свой ум, страх выключить, включить свой разум и понять, что по такому громкому политическому делу ничего с ним не случится, его не убьют, с ним не будет ничего страшного, ему даже не будут наносить побои видимые. Поэтому надо было пересилить свой страх и не писать эту самую чистуху. Сейчас он через адвоката Фейгина отказался от этого чистосердечного признания. Но нужно понимать, что эти 10 страниц будут вшиты в тома уголовного дела и они будут там присутствовать. И судья потом на процессе и после процесса, вынося приговор, она вынесет свое суждение, в том числе и об этих 10 страницах. Поэтому что написано пером, к сожалению, в уголовных делах не вырубишь топором. И он совершил очень опрометчивый поступок. Я не читал того, что он написал. Но что бы он там ни написал, чистосердечное признание - это жанр сдачи. Чистосердечное признание добровольным, надо понимать, никогда не бывает. Всегда оказывается давление.
Когда я сидел, например, в Саратовском централе в 2003 году, там в 3-м корпусе на 4-м этаже была пресс-хата, где несчастных простых парней заставляли признаваться в изнасиловании, в чем угодно. То есть их обрабатывали. В Лефортово все куда мягче и куда интересней. Там вот подсаживали, и ко мне в том числе подсаживали разных личностей, которые пели над ухом, размахивая комментарием к Уголовному кодексу, показывали и говорили «Смотри, вот тебе по этой статье вваляют 20 лет, а по этой тебе столько». Это вот называется психологическое насилие. Но надо сопротивляться страху и выходить из этого с честью и с достоинством. Тем более, если человек столько лет, насколько я знаю его биографию, уже в этом протестном движении, в разных его формах, ты обязан держаться, потому что это не только твоя судьба, это судьбы других людей. Я закончил свою речь.
(...)
Н.БОЛТЯНСКАЯ: ... «Эдуард Вениаминович, - это вопрос от Ростра по интернету, - что, по вашему мнению, ждет сегодняшних протестантов и их лидеров?»
Э.ЛИМОНОВ: Я преисполнен... Мне мои ребята говорят «Не будьте... Эдуард Вениаминович, идете на радио, не будьте агрессивны». Я преисполнен мирных намерений.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я смотрю, вы кулаки-то сжали.
Э.ЛИМОНОВ: Нет-нет-нет. Я преисполнен мирных намерений и хочу просто объяснить. Я хочу сказать, что, все-таки, протест рассерженных горожан был уведен для своих целей либералами или, как я их называю, буржуазными лидерами. Этого делать было нельзя. И в конце концов, на мой взгляд, процесс деградировал до степени избрания Координационного совета, личный состав которого напоминает список гламурной вечеринки в Москве.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, 100 тысяч проголосовали только так.
Э.ЛИМОНОВ: Да мне что?.. Ну, что мне 100 тысяч? У нас и 300 тысяч найдется людей, которые проголосуют за Собчак и за кого-то. Дело не в этом, что этот Координационный совет не боеспособен. Это все превращается... У меня спрашивают о будущем?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да.
Э.ЛИМОНОВ: Вот, я говорю, будущего у этого аппендикса, называемого Координационным советом, нет и не будет. Там нет ни одной инициативной фигуры. А если они есть как Удальцов, то вот он сейчас под угрозой... Его сейчас просто подвесят на крючок. Он не будет сидеть, это не выгодно для власти его сажать (надо же понимать).
http://www.echo.msk.ru/programs/personalno/944347-echo/
По наводке fish12a