ФИЛОНОВЫ И МОРГ НА ДМИТРИЕВСКОЙ
Дом №14 на ул. Дмитриевской ныне известен как морг. Однако мертвецы поселились в нем не более девяноста лет назад. А до этого у особняка со специфическим амбре были интересные и яркие хозяева.
Несостоявшийся губернатор
Харьковская легенда гласит, что этот дом строили пленные французы вскоре после 1812 года. Однако она не совсем верна. И участок, и сама усадьба гораздо старше. Даже степная «каменная баба», вмурованная в ворота для экипажей, появилась на своём месте с конца екатерининской эпохи. Так обустраивал территорию Юрий Фёдорович фон Минстер (1748-1836).
Поначалу участок, купленный в 1780-е годы, был огромен и простирался до самой Чеботарской улицы. Дом отставного майора, ветерана турецких кампаний фон Минстера был деревянным, но впоследствии архитектор Пётр Ярославский спроектировал здание, которое мы можем видеть и сегодня.
С 1803-го и до 1821 года фон Минстер служил в чине коллежского советника председателем Слободско-Украинской палаты уголовного суда. Будучи чиновником 6-го класса, он, тем не менее, разъезжал по городу на шестерке лошадей, что допускалось в то время только для лиц генеральского звания, а по гражданской службе - статских советников, то есть чиновников 5-го класса. Должность его соответствовала чину статского советника, что и давало ему формальный повод разъезжать на шестерке. Кроме этого, следует сказать, что он был приятелем многим бывшим своим сослуживцам, получившим в Петербурге должности, потому в Харькове его побаивались все, включая самого губернатора Ивана Ивановича Бахтина.
В 1814 году министр внутренних дел Осип Козодавлев с согласия находившегося в заграничном походе государя решил сменить Бахтина и вызвал в Петербург вице-губернатора Василия Муратова. Пока решался вопрос, кто станет новым начальником губернии, фон Минстер исполнял обязанности первого лица на Слобожанщине. Харьковские обыватели ждали, что его и назначат, но Александр I предпочел Муратова и даже не повысил Георгия Фёдоровича в чине.
При Василии Гавриловиче Муратове фон Минстер продолжал еще семь лет руководить судом, но к 1818 году имение было разделено на части и продано различным частным лицам. За председателем судебной палаты остался лишь небольшой участок вдоль красной линии по Дмитриевской между Екатеринославской и Благовещенской улицами. Часть его была занята институтом благородных девиц. По окончании службы фон Минстер отбыл в столицу, там и скончался, а вскоре его наследники продали дом на Дмитриевской дворянам Филоновым.
Наследство Бориса Филонова
Борис Григорьевич Филонов (1835-1910) был лицом для Харькова замечательным. Он неоднократно избирался гласным городской думы и собирал коллекцию картин и большую библиотеку. Правда, галерея досталась ему не в результате долгих поисков и поездок на выставки, а благодаря покупке за бесценок собрания бывшего городского головы Чепёлкина.
Газета «Южный край» так описывала его в некрологе от 20 февраля 1910 года: «… В 80-х годах в харьковском обществе, в разных быстро тогда нарождавшихся общественных учреждениях часто являлся высокий и стройный старик представительной наружности, весьма похожий на известные портреты французских королей ХVIII в. В манере его обращаться с людьми, в его вкусах, в любви к искусству и к французской литературе было что-то типически французское, в духе старой дворянской Франции. Это был Борис Григорьевич Филонов, богатый местный землевладелец и домовладелец.
Первоначально он жил в том доме на Благовещенской улице, в котором ныне помещается «Буфф», и жил барски - один на целые анфилады комнат. Позднее он переселился в стоящий рядом другой дом, не столь обширный, но для такого почти одинокого обитателя также весьма просторный, свободно вместивший в себе и богатую библиотеку, и богатую картинную галерею.
Лет десять тому назад с Б. Г. произошло большое несчастье: на него наехал ломовой среди белого дня и изувечил. Долгое время он пролежал в постели; потом перешел на костыли. С этого времени он замкнулся в своей художественной обители, окружил себя лишь книгами и журналами, отказался от участия в общественной деятельности, от всех ее работников, даже от тех, которые шли с ним рука об руку и были его ближайшими сотрудниками. Преклонные годы, тяжелая, продолжительная болезнь обратили его в анахорета инвалида; мало по малу он был вполне забыт; имя его не упоминалось ни в печати, ни в общественных собраниях.
Теперь смерть - этот последний, аккуратный, никого не забывающий счетчик - о нем напоминает, и, напоминая, обязывает отдать должную благодарность его памяти, как человека, немало потрудившегося для общества, отзывавшегося в свое время на все лучшие просветительные и гуманитарные начинания, как гласного думы в течение 8 лет (1883-1901), председателя правления харьковской общественной библиотеки, члена Общества грамотности.
Борис Григорьевич скончался во время городских выборов. А было время, и не однажды, когда он принимал в выборах весьма деятельное участие; в его обширных апартаментах собирались многолюдные предвыборные собрания интеллигентной партии; тут под его прямым воздействием составлялись избирательные списки, отсюда исходила главная агитация».
«Утро» также заметило, что Филонов был близок к партии кадетов. Особняк по Дмитриевской Филонов сдавал в наём купцу и антрепренёру Виктору Васильевичу Жаткину для размещения в его стенах кафе-концертного зала «Театр-Буфф» с 1902 по 1909. Аренда была расторгнута незадолго до смерти Бориса Григорьевича.
Благодетельница Надежда Михайловна
Вдова Бориса Григорьевича, Надежда Михайловна Филонова по смерти супруга тут же вселилась в освобождённый от театра Жаткина дом. И тут же харьковская пресса начала высказывать беспокойство по поводу уникальной коллекции картин. «Сын знаменитого художника, ближайшего друга Л. Н. Толстого Н. Н. Ге, сотрудник нашей газеты, последние годы проживающий в Швейцарии Н. Н. Ге чрезвычайно озабочен судьбою известной картины его отца «Пушкин и Пущин в Михайловском».
Картина эта была приобретена в свое время Н. А. Некрасовым, а после смерти его, когда были распроданы вещи Некрасова с аукционного торга, исчезла из виду. Долгое время о картине не могли навести справок, и уже предполагали, что ее увезли куда-нибудь из России. Но вот случайно Н. Н. Ге - сын, собиравший материалы для издания альбома произведений своего отца, узнает, что картина находится в Харькове у недавно умершего Бориса Григорьевича Филонова. Покойный Филонов, оказывается, нашел эту картину в магазине одного из петербургских торговцев гравюрами и картинами. В магазине антиквария картина стояла где-то в углу, в одной из комнат при магазине и не обращала на себя внимания. От аукциона у Некрасова картина попала к антикварию за бесценок, где и находилась, пока была приобретена г. Филоновым, большим любителем коллекционером.
Н. Н. Ге, находившийся на этой неделе в Харькове, узнав о смерти Филонова, оставил нам в редакции письмо, в котором выражает надежду, что находящаяся у вдовы покойного Филонова картина его отца «Пушкин и Пущин в Михайловском» будет приобретена в один из музеев Харькова. Н. Н. Ге надеется, что, быть может, вдова покойного найдет возможным даже передать картину в дар музею», - сообщала газета «Утро». Так впоследствии и произошло, и эта картина, как и другие полотна, принадлежавшие Филонову, по сей день является гордостью харьковского художественного музея.
В 1910 году Надежда Михайловна передала библиотеку университету, а юридическому факультету 25 тыс. руб. на стипендию им. Филонова. Свой дом она собиралась передать станции скорой помощи.
В 1916 году, как сообщал «Южный край», «Потомственная дворянка Харьковской губернии Надежда Михайловна Филонова сделала крупный дар дворянскому Обществу вспомоществования, пожертвовав 25000 руб. на устройство в новом здании приюта для престарелых дворян и дворянок, по Чайковской улице, домовой церкви во имя св. Архангела Михаила для призреваемых, из которых многие весьма преклонного возраста». В том же году дом Филоновой дважды атаковала одна и та же банда грабителей.
В январе 1918 года большевики «уплотнили» Надежду Михайловну, а в 1922 году выставили вон. Далее её следы теряются, а в особняке с тех пор медицинские учреждения.
Дмитрий Губин