О цифровизации, «медийных животных» и современной проповеди
Часть 1: «Айтишники - благодатная аудитория для проповеди христианства»
Продолжаем разговор о тех вызовах, что стоят сегодня перед Церковью и обществом при форсируемой цифровизации, навязываемой всем нам; о выявлении правды и действии сообща в своей стране и в том зыбком и во многом пока токсичном и опасном интернет-пространстве, где пропадают наши дети и молодежь, а своего суверенитета Россия там так еще и не добилась. Это вторая часть беседы с одним из ведущих IT-экспертов России, членом Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, президентом компаний «Крибрум» Игорем Ашмановым.
- Я знаю не очень удачный пример, хотя начиналось все хорошо. В среде интеллигенции главным миссионером был в восьмидесятых и девяностых протодиакон Андрей Кураев. Он блестящий апологет христианства и очень многих привел к вере. Можно сказать, что частично и меня. Но он, как мне кажется, в начале нового века сгорел, спекся, его сожгла медийная популярность. Я это называю «превратиться в медийное животное» - когда известный блогер, который у всех на слуху, начинает питаться лайками-просмотрами, и это его затягивает, он начинает искать, что бы еще такое написать резкое, вытворить что-то необычно, чтобы было еще больше просмотров и лайков. И перестает видеть «красные линии». Это огромное искушение - людским мнением, славой, угождением толпе. Не новое искушение, но в новой форме, автоматизированное. Но я надеюсь, что отец Андрей Кураев к нам еще вернется. Он нужен Церкви.
- Миссионерский фронт, особенно в интернете, один из самых сложных.
- Медийная среда действительно разъедает личность. Я знаю - не в Церкви - достаточно большое количество таких «хайпожоров», «медийных животных» - некоторые, к сожалению, совсем уже безвозвратные. Поэтому церковным людям нужно здесь быть очень осторожными.
- А как это затягивание происходит? От этого можно обезопаситься?
- Человек начинает получать все больше лайков, просмотров, и это влияет на его психоэмоциональное состояние, на самоощущение, на самооценку. Создается зависимость, которая вгоняет просто в депрессию, если количество просмотров падает. Такой блогер понимает, что надо сейчас на камеру не только, условно говоря, присесть, а необходимо уже кувыркнуться, встать на руки, сделать колесо и так далее, чтобы следующая волна хайпа была больше предыдущей. Как при любой зависимости, здесь постоянно повышаются градус, дозы.
Так как сам я в это практически не втягивался, не могу эффективно рассуждать, какая тут может быть действенная техника безопасности. Точно так же, как я не страдал, например, от алкоголизма, и мне сложно рекомендовать какие-либо методы преодоления этой зависимости. Я не знаю, как именно люди в эту трясину попадают. Выводить оттуда должен кто-то, кто сам, наверно, все это прошел.
Основные правила, конечно, известны: воздержание, мера, рефлексия, обнаружение у себя признаков зависимости.
- Ладно, еще взрослый человек, наверно, может как-то отследить, отрегулировать время своего нахождения в сети, вовлеченность. А дети?
- Дети особенно уязвимы, не защищены, потому что у них нет этой самой рефлексии, они могут не чувствовать, что с ними происходит что-то не то. Это должны заметить родители и воспитатели. У ребенка есть несколько стадий цифровой зависимости, первые две-три из них обратимы, их можно распознавать по определенным признакам: первая-вторая - нервно ждет сообщений, не хочет отдавать смартфон, испытывает тревогу и не находит себе места без любимого устройства, тратит все больше часов в день за экраном; следующая - зависание в смартфоне влияет уже на здоровье, питание (худеет или, наоборот, толстеет), потом он уже ссорится с домашними, становится асоциальным. И так вплоть до неразличения реального и виртуального миров. На последних стадиях цифровой зависимости необходимы уже медицинская помощь и медикаментозное лечение.
- А медийную зависимость вообще лечат?
- А как таких «медийных животных» лечить, если они сами всего этого хайпа хотят и их от него «прет?» Это такой зыбучий из пикселей песок - вот некто на эту странную ниву ступает, начинает вести бложик, в комменты тут же или через какое-то время сбегаются восторженные почитатели и почитательницы, по крайней мере, таковых можно себе отобрать, а тех, кто спорит, критикует, высказывает свое мнение, - забанить.
А дальше уже затягивается петля положительной обратной связи: человек реально начинает верить в то, что он «вообще-то великий». Но этому люди во все времена были подвержены. Когда-то такого соблазна и Лев Толстой не смог избежать. В последние десятилетия жизни это был уже сошедший с ума старик, который не писал романов, а только распространял прокламации своих «прозрений» и считал, что весь мир им восхищается.
- И решил основать свою «религию»…
- Ну да. Отец Андрей Кураев, конечно, не делал таких заявлений, но он начал писать очень резко, провокативно, блокировать несогласных, начал борьбу с Церковью. Конечно, везде и всюду есть то, с чем можно побороться; вопрос в методах и состоянии борющихся. В конце концов, те его могучие силы, которые шли некогда на миссионерскую работу, а она и сегодня нужна, тратятся теперь непонятно на что.
Можно ли остановить «галопирующую» цифровизацию?
- Святитель Феофан Затворник предрекал, что будет некогда «что ни голова, то своя вера», - вот сейчас, судя по Интернету, нечто такое и происходит… Но люди верующие, адекватные боятся уйти в эту бесконечную болтовню в соцсетях, которая уже просто как информационный шум воспринимается. Жалко же на это тратить время?
- Это все верно. Сейчас соцсети во много построены как некие замкнутые комнаты, в которых люди «просаливаются» какой-то одной, часто радикальной, точкой зрения.
- И что с этим делать?
- Не знаю. Я бы все-таки устраивал какие-то большие события. Диспуты. Которые бы привлекали многих, выманивали из этих капсул. В первые века христианства, повторюсь, диспуты о вере были весьма распространены и это работало.
- Где сейчас такие диспуты - конкретно на каких площадках - устраивать? И как их лучше проводить?
- Надо подумать. В телевизоре, в Ютубе - это точно. Это уже делается, у церковных проповедников и полемистов миллионы просмотров. До недавнего еще времени покойный отец Димитрий Смирнов очень хорошо мог держать аудиторию, сейчас отец Андрей Ткачев необычайно популярен. Отец Федор Лукьянов регулярно выступает, Владимир Романович Легойда с его «Парсуной», журналом «Фома». Полемисты в Церкви есть, нужно сделать так, чтобы их выступления «заходили», чтобы это не было разговором между своими, - только с духовными чадами, прихожанами.
- Реплики, рассуждения тех же отца Димитрия, отца Андрея в мессенджерах то и дело пересылают, смотришь под грифом «Часто пересылаемое».
- Но я не знаю, кто их пересылает: уже верующие или еще нет?
- Отца Андрея Ткачева и невоцерковленные пересылают.
- Это хорошо. Так как для неверующего вообще-то человек в рясе сразу отторжение вызывает. «С крестом на пузе - ой, все!» Поэтому надо придумывать какие-то массовые форматы, не создающие такого порога вхождения. Пусть бы хотя б темы были, цепляющие всех и каждого.
- Например?
- Надо звать цифровизаторов на диспуты. Где-нибудь на общественных площадках, от которых трудно увернуться. Цифровизаторы уклоняются от обсуждения общественных вопросов, социальных последствий цифровизации, ее нравственных аспектов. А нужно заставлять их говорить об этом.
- Сейчас, когда в Сбербанке переоформляешь карточку, там фотографируют лицо, еще и моргнуть в планшет надо. Это что?
- Не надо давать фотографировать лицо. Это биометрию снимают. Это большой риск, потому что будет следующий вал мошенничеств уже с биометрией.
- Многие сейчас уже считают, поскольку это мнение навязчиво у людей формируется: все равно всю эту цифровизацию не остановить. Это так?
- Если так думать, то точно не остановишь.
- А как можно?
- Создавать общественное движение, формировать общественное мнение, действовать силами гражданского общества. Придавать общественный вес этой теме. Искать союзников - например, родительские ассоциации.
- А какой-то шаг назад возможен для тех, чьи биометрические данные сняли?
- Где-то это все уже навсегда осело. Вопрос в том, как эти данные будут использовать. Кроме того, их нужно регулярно актуализировать. Лучше не давать и дальше «разводить» себя на то, чтобы «удобно» проходить в транспорт по лицу и так далее. Выйдет это «удобство» боком.
Другое дело, что цифровизаторы непременно попытаются сделать сдачу биометрии и других персональных данных обязательной. С этим нужно бороться, в том числе гражданским неповиновением.
Главное не война, а миссионерская деятельность
- Но вот позвать условного Грефа, а дальше что?
- Пусть с ним публично поговорит кто-то из владеющих словом отцов. Есть же много серьезных социальных и нравственных вопросов, на которые у цифровизаторов нет готовых ответов. Эти интеллектуальные бои надо выигрывать.
Прямо и открыто говорить про цифровизацию, про социальные рейтинги, про попытки на всех собрать данные. Не про «число зверя» и «чипизацию» - нельзя давать пасы тем, кто считает верующих глупыми мракобесами. А про то, что касается нас всех, независимо от конфессии: про права человека, как быть с тем, что граждане не хотят, чтобы все данные о них были собраны цифровизаторами, и так далее.
У меня, например, в этом году было несколько острых публичных дискуссий с разными медийными персонажами, продвигающими безоглядную «прогрессивную» цифровизацию. Обычно эти медийные деятели не выдерживают прямого обсуждения, они не привыкли, что им кто-то публично возражает; существуют они в очень комфортном медийном пузыре, специально организуемом. На поверку у них нет системы убеждений и никаких аргументов дальше пары первых реплик, в результате публичной дискуссии они зачастую публично теряют лицо, невольно раскрывают свои реальные мотивы и ценности.
А потом ролик с дискуссией оказывается в сети, и их накрывает волна народного возмущения. Для них это шок - они привыкли к контролируемой медийной среде, так что обычно даже не могут понять: как это народ может возмущаться, да и что это за «народ» такой. Им кажется, что это какая-то специально организованная «атака» на них.
Публичная дискуссия - это метод, который реально работает. Вообще, я ни разу не видел, чтобы открытое обсуждение проблемы, вынос ее на публику как-то чему-то повредило, всегда только положительный результат - происходила очистительная гроза.
- Но известно же, что тех миссионеров, кто активен в сети (и не играет и в те, и в другие ворота) сразу начинают банить, удалять аккаунты, ютуб-каналы… И что делать? Вы же сами говорили: не мы выбираем, втягиваться нам в эту войну или нет.
- Чтобы вести информационную войну (хотя это неправильная риторика для Церкви, по-моему), в частности, устраивать такой миссионерский поход в соцсети, надо все стратегически планировать. Так просто, на локальном уровне действий - что тут посоветуешь? Ну, разговаривать. «Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой» (Мф. 10: 23), - так же и с соцсетями. Но, чтобы планировать серьезные, стратегические шаги, нужны какие-то исследования - хотя бы разобраться: кто там в Интернете, какие страты общества, о чем и с кем можно говорить?
Во-первых, надо изучать «социальный ландшафт» - где та аудитория, условно говоря, сомневающихся, которых миссионерством можно обратить к вере? Стоит ли, например, заходить с проповедью в группы «чайлд-фри» или уже нет, безнадежно? А к радикальным феминисткам? Это все надо анализировать, продумывать, решать. Может быть, походить в эти радикальные сообщества - провести «разведку боем».
Во-вторых, нужно определиться, какие мы берем сообщения, какие смыслы сейчас актуальны и как их в те или иные сообщества нести. Можно же рубить с плеча: вы все дураки и не лечитесь, а Иисус Христос и отцы наши заповедовали нам то-то и так-то, это истина и все. Но это давно уже не работает в этой среде. А можно ведь и как-то косвенно, непрямо подходить к проблемам: «Вот вы уверены, что в Церкви одни ретрограды и луддиты? А смотрите, вот у нас в пятницу будет весьма крутая дискуссия, где разговаривают об очень сложных вещах, о новых технологиях, присылайте вопросы». Дураков или профессиональных провокаторов, которые будут троллить и задавать откровенно глупые вопросы, можно как-то по возможности отсеять, а с остальными общаться. То есть необязательно действовать, что называется, в лоб. Можно говорить о том, о чем собеседник сейчас расположен говорить, находить какие-то точки соприкосновения. Не нужно переходить на площадной, базарный язык, компрометировать догмы, но приноравливаться к уровню понимания и потребностям аудитории все равно необходимо.
Миссионер, хочет он того или нет, вынужден выходить за рамки догматически осмысленного и утвержденного. Хотя бы потому что там находится огромное население нашей страны, и они все мыслят и живут на другой волне, говорят иначе. До них надо добираться, дотягиваться как-то, идти к людям.
- Собственно, это и заповедано: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие» (Мк. 16: 15). Просто ситуация по итогам XX века внутри самой нашей страны такова, что и далеко ходить не надо - есть с кем благой вестью поделиться.
Полностью
.