Психогуманитарная война нацистских спецслужб в Украине
Продолжая историко-документальный рассказ о ноу-хау гитлеровских спецслужб в области информационно-психологической борьбы, стоит подробнее остановиться на опередивших свое время приемах использования агрессором тех представителей национальной гуманитарной интеллигенции, которые в довоенное время спокойно совмещали «украинофильство» и мечты о самостоятельной Украине с активной агентурной работой в ОГПУ-НКВД по линии «освещения» своих же собратьев по научно-гуманитарному цеху, имевшей для последних трагические последствия.
Без таких «добровольных помощников» чекистов (в послевоенной диаспоре имевших репутацию «пострадавших от тоталитаризма» и убежденных патриотов-антисоветчиков высшей пробы) «Большой террор» 1937-1938 гг. не состоялся бы. Пригодились они и спецслужбам оккупантов, твердо помнивших завет начальника кайзеровской разведки полковника Вальтера Николаи: «Отбросов нет, есть кадры»…
«Гуманитарии» из штаба Розенберга
Ранее («2000» №12(946) 20 - 26 марта 2020 г.) мы уже упоминали об открытии «штаба Розенберга» («министра восточных территорий» Рейха и одного из ведущих архитекторов официальной идеологии и эзотерического духа нацизма). Работа этого учреждения (по сути - мозгового центра по вскрытию и использованию в подрывных целях психокода украинского советского народа и конструированию его нового менталитета с определенными установками, оказавшимися весьма живучими) подробно освещалась (по материалам агентуры) в спецсообщении 4-го (зафронтовая разведывательно-диверсионная работа) Управления НКГБ УССР от 30 сентября 1944 г. «О деятельности щтаба Розенберга в г.г. Киеве и Харькове».
Используя советских ученых-коллаборантов, даже «либеральный» (по меркам Рейха) Альфред Розенберг категорически не желал развития образования и науки среди «унтерменшей». В июне 1943 г., сообщали агенты НКГБ УССР, на совещании с участием гебитскомиссаров Украины министр указывал: «ни о какой науке для украинских ученых не может быть и речи. Пока следует разрешить… открытие некоторых научно-исследовательских институтов для помощи фронту.., собирая материалы о советской экономике и индустрии. Украинские ученые должны работать в институтах под строгим контролем немецких штабов». Для образовательной сферы унтерменшей рейхсминистр считал достаточным четырехклассные школы и двухлетние профессиональные школы по узкой рабоче-ремесленной специализации 1.
Под прикрытием «исследовательских работ», сообщали источники, собирались и обобщались «всесторонние разведывательные экономико-политические данные о Советском Союзе», ими же прикрывалось «повсеместное ограбление культурных и исторических ценностей Украины». Начало работы «штаба» было положено созванным в феврале 1942 г. бургомистром Киева (февраль 1942 - ноябрь 1943 гг.) Леонтием Форостовским (1896 - 1974 гг., умер в эмиграции в США) совещанием, куда явилось свыше 50 представителей научно-педагогической интеллигенции Киева, включая ранее пострадавших от незаконных репрессий (люди Форостовского, в частности, оказывали оккупантам живейшее «экспертное» содействие в ограблении святынь и историко-культурных ценностей Свято-Успенской Киево-Печерской лавры).
Для научных работников штабом формулировались исследовательские темы, среди которых: советское законодательство; национальный вопрос и национальная политика в СССР; общественная жизнь и роль профсоюзов; женский вопрос; положение с основными свободами; социальное положение рабочих, крестьян, интеллигенции; подготовка специалистов, наука и техника (по отраслям); психология народов СССР и изменения в ней за последние четверть века; библиография «советских идей», развитие марксистско-ленинской идеологии и другие.
Оккупанты ставили жесткие условия «научного сотрудничества»: строгое документирование и опора на первоисточники, точность и правдивость изложения, неукоснительное соблюдение сроков работ, согласование результатов с немецкими специалистами из штаба. В историческую секцию вошли известные историки Александр Оглоблин (в довоенные годы - негласный помощник НКВД «Крымский»), агент НКВД с конца 1920-х гг., главный редактор газеты «Нове українське слово» Константин Штепа (оба в то время - профессора Киевского университета). Тему «Психология украинского, русского и белорусского народов» вели проректор университета А.Грузинский, заведующий отделом культуры и просвещения городской управы филолог Евгений Марковский и др. Упор на исследование необходимых при ведении психологической войны проблем истории, психологии, повседневности и быта преобладал и в тематике штаба Розенберга в Харькове 2.
О взглядах и психологии гуманитариев-коллаборантов красноречиво свидетельствуют материалы оперативной разработки (с конца 1920-х гг. и после войны) профессора Евгения Марковского, заведовавшего в период оккупации Киева гимназией № 10 и упомянутым отделом культуры.
Агенты из числа гуманитарной интеллигенции «Игоренко», «Смирнов», «Луиза», «Том», «Сидоров», «Днепровский», «Овсянников» и другие достаточно подробно осветили взгляды известного филолога. Так, в период оккупации на заседании Института педагогики (УНДИП) Евгений Михайлович подверг критике проекты учебных программ для начальных и средних школ по украинскому языке Петра Приходько в силу их «недостаточной националистичности». Марковский требовал «воскрешения тех архаизмов, которых уже нет в живой речи», а также приспособить преподавание украинского к «условиям немецкого оккупационного режима», максимального дистанцироваться от русского языка. Говорящие на русском «вызывали у него возмущение». Он же разработал ряд учебных пособий для «новой украинской школы» при оккупантах, «тесно сотрудничая с немцами, бесконечно оббивая пороги генерал-комиссариата и штаба Розенберга».
Возглавив отдел культуры, в кадровой политике отдавал предпочтение выходцам из Галиции, «вел резко националистическую линию в подборе кадров в… научно-исследовательском институте школьного образования, выражал недовольство, что там оставались советские элементы». В силу этого конфликтовал даже с директором этого института, участником украинского национального движения с 1917 г. и сторонником украинской церковной автокефалии Василием Завитневичем (1899-1983 гг., умер в эмиграции в США).
Е.Марковский, сообщал агент «Сидоров» уже после войны, «упорно ищет материал для того, чтобы доказать, что украинский народ сложился независимо от русского народа, что он близок западнославянским народам, а не русскому», слушает западные радиостанции, не желает проводить официальные идеологические концепции в преподавании. Студенту-белорусу, инвалиду войны Тимошенко, на экзамене по украинскому фольклору за слабое владение украинскими языком тут же поставил «неуд». При всем при этом Е.Марковский долгое время заведовал после войны кафедрой украинского языка Сумского пединститута, даже пребывая под негласным надзором и в оперативной разработке НКГБ-МГБ! 3
Ученая «Гниль»
В декабре 1942 г. 4-е Управление НКВД Украинской ССР, занимавшееся развертыванием разведывательно-диверсионной работы на оккупированной гитлеровцами территории Украины, утвердило у наркома внутренних дел Украины Сергея Савченко «Соображения по организации опергруппой НКВД УССР агентурной работы по гор. Киеву». Ставилась задача «обложить город Киев нашей квалифицированной агентурой», в т.ч. - путем десантирования «подготовленных резидентских групп и агентов-одиночек с радиостанциями для оседания в ближайших к Киеву районах» 4.
Среди тех, на кого планировали опереться в разведывательной работе в оккупированном Киеве, упоминался давний агент ОГПУ-НКВД «Крымский» - доктор исторических наук Александр Оглоблин (1889-1992), ушедший в 1943 г. с немцами и ставший известной научной фигурой в украинской диаспоре США. Будучи недолго городским головой у немцев, составил печально известную листовку к «жидам города Киева» с приглашением спокойно, без опаски двигаться к Бабьему Яру. С ним также предписывалось восстановить связь в оккупации (позже резидент нелегальной разведки «Богдан» живописал, как Александр Петрович у Бессарабки подобострастно подносил в 1941 г. хлеб-соль полковнику войск СС).
Как сообщалось в справке отдела контрразведки Управления госбезопасности НКВД УССР (июнь 1939 г.), до войны профессор-агент центрального аппарата НКВД УССР Оглоблин («разрабатывающий украинские националистические кадры»), активно работал по оперативному делу «Гниль», участвовал в «комбинациях» (нередко брал для прикрытия сына), сливал информацию на коллег-преподавателей и студентов Киевского госуниверситета имени Т.Г.Шевченко5. На его совести, в частности, арест в 1938 г. и последующая гибель известного историка Наталии Мирзы-Авакянц (1889-1942).
«Работал в институте истории Академия Наук УССР, - сообщалось в упомянутом документе 4-го Управления НКВД, - одновременно возглавлял кафедру истории в Киевском государственном университете. Имел обширные связи среди украинской интеллигенции и научных кругов Киева, Львова и др. городов УССР. С нашими органами связан продолжительное время. Разрабатывал украинских националистов - академика Крымского (видного историка и востоковеда, умер в ссылке. - Авт.), Студинского6, Возняка, научных сотрудников академии Василенко, Грушевскую (Екатерину, дочь историка, умерла в ГУЛАГе. - Авт.), и др. В отношении этих лиц представлял заслуживающие внимания материалы. Серьезным недостатком в поведения «КРЫМСКОГО» являлось чрезмерное употребление алкоголя и на этой почве ненужная болтовня... При временном отходе из Киева «КРЫМСКИЙ» остался там и занял руководящий пост в немецко-фашистском административном аппарате. Через некоторое время «КРЫМСКИЙ» немцами был смещен с этого поста и находился не у дел. По сообщению фашистского радио в октябре - ноябре м-це 1942 г., «КРЫМСКИЙ» назначен в созданную немцами комиссию «по изучению и приведению в порядок исторических памятников и музеев Украины».
Будущий автор диаспорных книг по «научной русофобии» и антиправославию, ушедший с нацистами Константин Штепа характеризовался НКВД как «САМАРСКИЙ» - профессор истории Киевского государственного университета, арестовывался в 1938 году за антисоветскую националистическую деятельность, к суду не привлекался, будучи освобожден по оперативным соображениям. Имел широкие связи среди украинской интеллигенции, вел разработку националистических элементов…»
«Через него-же, - продолжали чекисты, - агентурно освещалась семья умершего академика М. ГРУШЕВСКОГО, в прошлом председателя «Центральной рады» и, в частности, разрабатывалась дочь Грушевского - Екатерина Грушевская, которая была арестована и осуждена на 8 лет лишения свободы за контрреволюционную националистическую деятельность. Находясь в оккупированном немцами Киеве, «САМАРСКИЙ» был назначен фашистскими властями на ответственный пост в редакцию Киевской украинской фашистской газеты, откуда вскоре был освобожден от работы и, по последним данным, возглавляет один из отделов городской управы Киева»7.
До войны Константин Штепа (1896-1958, крупный историк-византист в диаспоре) был активным «сексотом» секретно-политического управления ГПУ-НКВД Украины. Еще во время пребывания под стражей (и освобождением после вербовки в 1927 г.), докладывали в Москву киевские чекисты, «по собственной инициативе освещал нам настроения арестованных - его сокамерников, сообщил ряд данных, представляющих для следствия определенный интерес»8.
Заведовал кафедрой Киевского госуниверситета, ненадолго арестовывался (для «подтверждения» вербовки) в 1938-1939 гг. Немцы доверили ему быть ректором столичного университета, редактором ведущей антисоветской газеты «Новое украинское слово» (1941-1943 гг.). Согласно показаниям бывшего начальника ІV-го отдела Управления безопасности и СД в Киеве Вальтера Эбелинга, К.Штепа пребывал на связи у гауптштурмфюрера Губера, начальника одного из рефератов ІV-го отдела. В эмиграции с 1952 г. сотрудничал с американской разведкой, работал на радио «Свобода», преподавал русский язык и литературу в военном учебном заведении, выступил одним из основателей известного центра психологической войны - Института по изучению истории и культуры СССР в Мюнхене.
«Убеждения оптом и в розницу»
Одним из «шедевров» «интеллектуалов» на службе у оккупантов (работавших в «группе писателей» (!) органа психовойны «Отдел пропаганды «Украина») стало составление бдительного «списка №1» «Нежелательной советской художественной литературы» с рубриками: «нежелательные украинские авторы» (36 персон, включая председателя Директории УНР Владимира Винниченко), «нежелательные украинско-жидовские авторы» (23 позиции) и «нежелательные жидовские авторы» (23 человека)9.
Источником сведений о гуманитарной ситуации на оккупированной территории и о действиях противника в области культуры и вероисповеданий служили зафронтовые резидентуры НКВД-НКГБ в крупных городах. В этом отношении показательна работа резидента 4-го Управления НКВД «Богдана», оставленного при отступлении Красной Армии на оседание в Киеве. Его агентурная группа «Смелые» специализировалась на изучении деятельности националистических кругов, других «антисоветских элементов», их отношений или сотрудничества с оккупантами.
Кроме резидента, выпускника Киевского политехнического института, в нее вошли негласные помощники НКВД с начала 1930-х гг., представители старшего поколения украинской национал-демократической интеллигенции. Среди них -- и бывшие офицеры армии УНР, дворянин - родственник участников «белого движения», солидные представители научно-педагогической и художественной интеллигенции с обширными связями в этой среде, репутацией пострадавших от режима (что соответствовало действительности), на сотрудничество с госбезопасностью вынуждено пошедшие после арестов - в т.ч. по сфабрикованному ГПУ «резиновому» делу «Союза освобождения Украины». Большинство не один год состояли в агентурной сети секретно-политического подразделения ГПУ-НКВД УССР, «освещая» доверявшую им антисоветски настроенную интеллигенцию.
Резидент в мае--июне 1943 г. предоставил обширные доклады о положении в оккупированных Киеве и Харькове, о националистическом движении, об активных пособниках гитлеровцев, о расстреле в первые недели оккупации в Бабьем Яру 55 тыс. евреев. «Богдан» дал массу подробностей о деятельности оккупационной администрации, быте столицы, положении различных социальных слоев советских людей. В частности, сообщал он и о деятельности религиозного отдела городской управы, занимавшего в ней «второе место по важности»10.
Разумеется, в центре внимания была среда украинских националистов, причем разведчик четко разделял собственно членов ОУН («по их словам, приехали из Западной Украины, чтобы попасть во власть»), преследовавшихся советской властью представителей национал-демократического движения 1917-1920 гг., участников тогдашнего государственного строительства, а также отдельных представителей украинской уже советской интеллигенции, конъюнктурно избравших национализм в совокупности с ревностным служением «новому порядку».
«Богдан» (инженер-строитель Иван Носарь) дал интересный социально-психологический анализ среды, из которой выходили коллаборанты в идейно-духовной сфере: «Значительная часть активных украинских националистов согласилась с политикой оккупантов, и, «забыв» о строительстве национального Украинского государства, заняла посты в городской управе, в хозяйственных учреждениях, и, частично, в немецком губернаторстве… Создавалась новая формация из украинской националистической интеллигенции, ставшей на службу немецкому фашизму. Националисты «старой формации» под страхом арестов, расстрелов, на некоторое время притихли.., изучая политическое направление новой формации, под влиятельным руководством профессора Штепы…
Новая формация украинских националистов целиком подготовлена немецкими специалистами министерства пропаганды Геббельса. В этой формации объединилась та часть интеллигенции, которая вышла из белогвардейцев, раскулаченных, репрессированных и прочих, ранее даже лояльно относившихся к политике советской власти. Они потеряли веру в победу советской власти и пошли на работу в пользу фашизма… Эти люди новой формации… страшнее самого ярого украинского националиста, так как последние открыто высказывают свою враждебность к коммунизму и советской власти, а они… на словах преданы советской власти, а на деле торгуют своими убеждениями оптом и в розницу»11.
Содержательный доклад советская разведка подготовила о положении в т.н. Транснистрии - Одесской, Николаевской областях, части Подолья (до 40 тыс. кв. км с населением в 2,3 млн. человек), отданной Германией в оккупацию союзной Румынии. Особое внимание уделялось деятельности румынских властей в сфере спецпропаганды и изменения идентичности населения. Отмечалось, что официальным языком объявлен румынский, «вспомогательными» - украинский и русский, до 70% одесситов «объявили себя украинцами». Открыт Одесский университет с набором в 1700 студентов, из которых 350 - румыны, идет экспансия Румынской православной церкви на каноническую территорию РПЦ. Раскрывались традиционные для румынского национализма и великодержавия трактовки «исторического прошлого» и лингвокультурных проблем.
Пропаганда в гуманитарной сфере основывалась на утверждениях о том, что население Бессарабии, Буковины и Транснистриия в расово-этническом отношении является сугубо румынским, однако в «неволе забыло румынский язык, веру и культуру». Упомянутые земли еще 1000 лет назад входили в великую румынскую империю от Дуная до Волги и Урала12.
Сакраментальная пропаганда
С весны 1943 г. (когда фронт неуклонно покатился на Запад) министерство пропаганды Германии развернуло кампанию по дискредитации советских властей, рассчитывая, в частности, на усложнение сотрудничества СССР с ведущими странами Запада путем создания соответствующего общественного мнения. Одним из актов этой кампании стало конъюнктурное использование Винницкой трагедии.
С 26 марта по 10 мая 1938 г. внесудебной «тройкой» Винницкого УНКВД (во главе с Иваном Кораблевым, осужденным к расстрелу, замененным в июне 1941 г. 10 годами лагерей «без поражения в правах») были рассмотрены дела по «по украинскому националистическому повстанческому подполью», при этом осуждено 3112 чел. Всего же лишь с 26 марта по 3 июня 1938 г. винницкая «тройка» УНКВД («из всех комнат которого день и ночь неслись душераздирающие крики и плач») осудила «по первой категории» (расстрел) без малого 5000 граждан. Жуткие подробности допросов, пыток, издевательств, имитаций расстрелов языком документов изложены в публикации историка-архивиста Александра Лошицкого «Лаборатория»13.
В Виннице при немцах начались раскопки мест захоронений (на ул. Подлесной и в других местах) расстрелянных НКВД граждан, оккупанты создали международную комиссию с участием медиков, юристов, журналистов, священнослужителей из 11 стран, союзных или оккупированных Рейхом, и нейтральной Швеции. Возглавил комиссию назначенный министерством пропаганды профессор Герхард Шрадер. С мая по 16 июня было извлечено из могил 509 трупов. 4--7 июня международная комиссия провела исследования тел, вынеся вывод о том, что они убиты выстрелом в затылок 5--6 лет назад. Показательно, что 18 июня в Берлин ушло донесение представителя рейхскомиссариата «Украина» фон Зауккена: «ожидаемое количество трупов 8-10 тысяч»! В 1944 г. в Берлине вышел сборник материалов, утверждавший, что жертвами «жидобольшевизма» в Виннице стало около 9,5 тыс. человек. По немецким данным, 679 тел идентифицировали. После восстановления советской власти все захоронения объявили местами погребения жертв гитлеровского террора.
В связи с этим представляет интерес выявленный автором документ - спецсобщение 4-го Управления НКГБ УССР в НКГБ СССР от 10 марта 1944 г. Проведенное контрразведчиками расследование вопроса «о раскопках могил замученных органами НКВД» в Виннице показало, что в мае 1943 г. гестапо создало комиссию из сотрудничавших с оккупантами лиц. В частности, ее председателем стал агент гестапо, преподаватель географии пединститута и заместитель редактора газеты «Вінницькі вісті» Трембовецкий, членами - винницкий гебисткомиссар Моренфельд, начальник отдела здравоохранения Винницкого гебитскомиссариата, «украинский националист» Дорошенко (занимавшийся организацией отправки в Германию научно-преподавательских кадров), бургомистр Винницы и член ОУН (А.Мельника) Севастьянов, а также представитель УАПЦ отец Григорий. Фактическим руководителем комиссии (также изучавшей эксгумированные останки) стал сотрудничавший с гестапо сотрудник министерства пропаганды Шмидт.
С первых же дней эксгумации, сообщили источники контрразведки, немцами запускались слухи о 15 тыс. жертв НКВД, хотя население скептически относилось к версии оккупантов, обращая внимание на несоответствие состояния тел погибших пятилетней давности погребения (участвовавших в раскопках военнопленных, отмечалось в документе, гитлеровцы расстреляли). Одновременно немцы практиковали перенесение останков из могилы в могилу для достижения «статистического» информационного эффекта. Основным местом захоронения считалась могила по ул. Подлесной. Однако именно в полуподвальном тире по Подлесной, 1, оккупанты расстреляли несколько тысяч евреев. В пропагандистких мероприятиях активно участвовали не только приезжавшие в Винницу И.Геббельс, Г.Геринг и А.Розенберг, но и Поликарп (Сикорский), другие служители УАПЦ14.
1 Отраслевой государственный архив (ОГА) СБУ. Ф.60. Д.83508. Т.1. Л.21-21об.
2 ОГА СБУ. Ф.60. Д.83508. Т.1. Л.31-33об.
3 ОГА СБУ. Ф.2. Оп.3. Д.5. Л. 220-233.
4 ОГА СБУ. Ф.60. Д. 83540. Л.51 - 58.
5 ОГА СБУ. Ф.16. Оп. 32. Д.43.Л.89-90.
6 Студинский Кирилл Иосифович (1868-1941), видный галицкий, украинский ученый-филолог, председатель НТШ, академик АН УССР, проректор Львовского госуниверситета с 1940 г., председатель Народного собрания Западной Украины и депутат Верховного Совета УССР. Как доносили агенты НКВД, не чурался за подношения «хлопотать» за арестованных галичан. В 1941 г. эвакуирован из Львова (как, кстати, и сын классика Петр Франко), прибыл в Киев, пропал без вести (по официальной версии -- погиб при бомбежке эшелона на пути в Харьков). Отметим, что начало войны для поднадзорных НКВД «активных антисоветчиков» и «украинских националистов» имело фатальные последствия. 22--25 июня 1941 г. лишь в Киеве арестовали до 800 проходивших по оперативным учетам «неблагонадежных» граждан. В Харькове «в порядке реализации оперучетов по линии контрреволюционных элементов изъяли» к 1 августа 314 человек, из них 185 - по линии секретно-политического отдела УНКГБ, занимавшегося интеллигенцией.
7 Обзор дан по: ОГА СБУ. Ф.60. Д. 83540.
8 ОГА СБУ. Ф.16. Оп. 32. Д. 43. Л.111-112.
9 ОГА СБУ. Ф.16. Оп. 36. Д. 4. Л.113-114.
10 ОГА СБУ. Ф.60. Д.26959. Л.64.
11 ОГА СБУ. Ф.60. Д.26959.
12 ОГА СБУ, ф.60, д. 83503, л.324.
13 «Лабораторія». Нові документи і свідчення про масові репресії 1937-38 років на Вінничині» (З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 1998. № 1-2). Массив документов по репрессиям на Винничине и работе международной комиссии 1943 года опубликован в сборниках: Вінниця: злочин без кари. Документи, свідчення. К.: «Воскресіння», 1994. 333 с.; Народовбивство в Україні. Офіційні матеріали про масові вбивства у Вінниці. Львів, 1995. 264 с.
14 ОГА СБУ. Ф.60. Д. 83508. Т.1 Л.16-17.
Дмитрий Веденеев