Песок больше нет. Русских березок больше нет. Все уничтожили украинские освободители
После распада Советского Союза поселок Пески жил, как и многие на постсоветском пространстве: научная работа держалась на энтузиазме специалистов старой закалки, производство не обновлялось, а бизнес скатился к торговле. Но люди жили, растили детей, обсуждали новости. До тех пор, пока эти новости прямо из телевизора не заехали в село на танках.
В первые дни войны жители даже не понимали, что происходит, и от кого их прилетели защищать серые горбоносые украинские «сушки», парами кружившие над крышами домов. Не догадывались песковцы, зачем в Донецкий аэропорт зачастили тяжелые военно-транспортные Илы, которые весь апрель и май 2014 года доставляли наемников и тяжелую технику в старый терминал Донецкого аэропорта. Но очень скоро автоматные очереди сменились артиллерийскими залпами. Стреляли так, что лопались даже пустые банки на полках, обваливались стены, вылетали стекла от взрывной волны. Дом, в котором раньше жил Григорий Федосеевич, принимал снаряды неоднократно: сначала в стене появилась дыра, потом в крыше, потом дом выгорел полностью от прямого попадания.
Все наследие заслуженного агронома Украинской ССР разрушили Украинские вооруженные силы. Дом культуры после многократных обстрелов сгорел полностью. Здание почты, то самое, в котором был его рабочий кабинет, отметил свое столетие прощальным фейерверком - деревянные перекрытия горели больше суток. Универмаг, бывший ОРС, был разбит до фундамента, опытная станция была разграблена. Архивы и семенной материал срочно и грубо украинские вояки грузили в машины и увозили на территорию, подконтрольную Киеву. И никто не знает, как маркировали освободители этот груз. И знали ли они вообще что вывозят, и как потом этим пользоваться? А вывозили они коллекционный фонд, материал для селекции.
Не выдержав жесточайших обстрелов и ежедневных пожаров, почти все сотрудники станции бежали, спасая детей и стариков. В поселке оставались единицы, но и они, встречая в Донецке своих, песковских, с трудом подбирали слова, чтобы описать, что творили украинские освободители в поселке. На улице Ленина, той самой, которую построил Григорий Древицкий, украинские военные вкопали танки и пушки, построили капониры, нагородили укрытия из мешков. Только мешки были не с песком, а с зерном. Районированные сорта ярового ячменя, прошедшие сортоиспытание в Песках, стали мишенью и безмолвно принимали в себя осколки и пули, оставляя позицию, украинский танк просто размазал их гусеницами, вдавил в грязь уникальные зерна.
Песок больше нет. Даже березовая роща, посаженная школьниками, была вырублена только за то, что береза - русское дерево. Не на дрова, не для постройки, а просто так, из ненависти. Пробираясь через блокпосты, не зная, как правильно врать воякам, местные пытались забрать из своих расстрелянных квартир хоть какие-то вещи. Но везло не всем. Если квартира не сгорела, не была превращена в штаб или нужник, то все ценное было вынесено, раскурочено и вырвано с мясом. Даже выключатели и светильники, даже дверные ручки и старые кастрюли.
Семь десятилетий назад фашистские захватчики не посмели взорвать Дом Джона Юза и здание старой больницы. Потом председатель совхоза Григорий Древицкий берег это здание, в нем был сельсовет. Что с ним сейчас? Неизвестно. Как никто не знает, что декоммунизаторы сделали с мемориалом на братской могиле. Что стало с кладбищем известно - его неоднократно перепахали снарядами на протяжении изнурительных баталий за Донецкий аэропорт. Кладбища больше нет. Поселок уничтожен. И сделали это украинстующие потомки тех, чьи имена и портреты с любовью и гордостью несли на руках участники Бессмертного полка по всему миру…
Отсюда
В первые дни войны жители даже не понимали, что происходит, и от кого их прилетели защищать серые горбоносые украинские «сушки», парами кружившие над крышами домов. Не догадывались песковцы, зачем в Донецкий аэропорт зачастили тяжелые военно-транспортные Илы, которые весь апрель и май 2014 года доставляли наемников и тяжелую технику в старый терминал Донецкого аэропорта. Но очень скоро автоматные очереди сменились артиллерийскими залпами. Стреляли так, что лопались даже пустые банки на полках, обваливались стены, вылетали стекла от взрывной волны. Дом, в котором раньше жил Григорий Федосеевич, принимал снаряды неоднократно: сначала в стене появилась дыра, потом в крыше, потом дом выгорел полностью от прямого попадания.
Все наследие заслуженного агронома Украинской ССР разрушили Украинские вооруженные силы. Дом культуры после многократных обстрелов сгорел полностью. Здание почты, то самое, в котором был его рабочий кабинет, отметил свое столетие прощальным фейерверком - деревянные перекрытия горели больше суток. Универмаг, бывший ОРС, был разбит до фундамента, опытная станция была разграблена. Архивы и семенной материал срочно и грубо украинские вояки грузили в машины и увозили на территорию, подконтрольную Киеву. И никто не знает, как маркировали освободители этот груз. И знали ли они вообще что вывозят, и как потом этим пользоваться? А вывозили они коллекционный фонд, материал для селекции.
Не выдержав жесточайших обстрелов и ежедневных пожаров, почти все сотрудники станции бежали, спасая детей и стариков. В поселке оставались единицы, но и они, встречая в Донецке своих, песковских, с трудом подбирали слова, чтобы описать, что творили украинские освободители в поселке. На улице Ленина, той самой, которую построил Григорий Древицкий, украинские военные вкопали танки и пушки, построили капониры, нагородили укрытия из мешков. Только мешки были не с песком, а с зерном. Районированные сорта ярового ячменя, прошедшие сортоиспытание в Песках, стали мишенью и безмолвно принимали в себя осколки и пули, оставляя позицию, украинский танк просто размазал их гусеницами, вдавил в грязь уникальные зерна.
Песок больше нет. Даже березовая роща, посаженная школьниками, была вырублена только за то, что береза - русское дерево. Не на дрова, не для постройки, а просто так, из ненависти. Пробираясь через блокпосты, не зная, как правильно врать воякам, местные пытались забрать из своих расстрелянных квартир хоть какие-то вещи. Но везло не всем. Если квартира не сгорела, не была превращена в штаб или нужник, то все ценное было вынесено, раскурочено и вырвано с мясом. Даже выключатели и светильники, даже дверные ручки и старые кастрюли.
Семь десятилетий назад фашистские захватчики не посмели взорвать Дом Джона Юза и здание старой больницы. Потом председатель совхоза Григорий Древицкий берег это здание, в нем был сельсовет. Что с ним сейчас? Неизвестно. Как никто не знает, что декоммунизаторы сделали с мемориалом на братской могиле. Что стало с кладбищем известно - его неоднократно перепахали снарядами на протяжении изнурительных баталий за Донецкий аэропорт. Кладбища больше нет. Поселок уничтожен. И сделали это украинстующие потомки тех, чьи имена и портреты с любовью и гордостью несли на руках участники Бессмертного полка по всему миру…
Отсюда