Память и грусть
Оригинал взят у p_syutkin в Память и грусть
Деда нет уже много лет. Но все чаще я вспоминаю его. Пытаюсь восстановить его жизнь. Понять, как оно было тогда.
Я прожил с ним и с бабушкой практически до школы. Даже спустя годы я ясно помню все это время. Как ходили на рынок за арбузами, как лепили пельмени всей семьей, как он чинил мой велосипед. В семь лет переехали с родителями в Москву. И как-то все закрутилось - учеба, пионерлагеря, комсомол. Иногда он приезжал к нам, пару раз в год. А потом вдруг раздался звонок тетки из Краснодара - деда не стало.
Сегодня, 9 мая, мне пришла в голову одна простая вещь. Я ни разу не слышал от деда слова «Сталин». Помню, как он пытался рассказывать мне про войну. Ну, что там можно поведать 6-летнему мальчишке? Наверняка, его рассказ, как он был ранен осколком, был сглажен и «адаптирован» для малыша. И все-таки даже во «взрослых» разговорах за праздничным столом я не помню возгласов «За Родину, за Сталина!» Я вообще многое теперь воспринимать по-новому в тех годах.
Дед с бабушкой. А на руках - это я (1968 год)
Но одно остается из моей детской памяти. Каждый раз в этот день в 18.00, когда по телевизору передавали «Минуту молчания», дед с бабушкой молча вставали перед экраном. Они не говорили мне, зачем это нужно делать. Просто все присутствующие - гости, дети, внуки, - глядя на них, замолкали и тоже поднимались на ноги. И стояли так, пока не смолкала траурная музыка.
Много лет спустя, разбирая старые фотографии, я начал понимать, что судьба деда была совсем не так уж и безоблачна в советском понимании этого слова. Он любил эту жизнь и понимал в ней толк. И так же, как и я сегодня, мог порой безрассудно броситься против ее течения.
Итак, июль 1940 года. Части Красной армии входят в Кишинев. Как мы помним, незадолго до этого Бессарабия была присоединена к СССР. Военврач Павел Федорович Сюткин вместе с полком расквартирован в городе. Здесь-то он и нашел свою судьбу - Богуславу Кордину, дочь дореволюционного русского военного капельмейстера Яна Кордина, волею судьбы оказавшегося после I Мировой в Бессарабии.
Оркестр Яна Кордина (1920-е)
Через всю войну она пронесла любовь к деду, ожидая с двумя его маленькими дочерьми (от первого брака Павла Федоровича) и родившимся уже весной 1942 года сыном в эвакуации в Свердловске.
Вот она, бабушка. В такую можно было безоглядно влюбиться
А у деда была война. Вот лишь пара ее эпизодов:
Орденов и медалей у деда было еще много. Выйдя в отставку полковником, Павел Федорович долгое время работал в больницах Краснодара, поднял на ноги троих детей, множество внуков. Он прожил долгую и непростую жизнь. В общем, это мой дед. И мне есть, чем гордиться. Но почему-то в это день, лишь грусть стоит у меня в глазах.
Деда нет уже много лет. Но все чаще я вспоминаю его. Пытаюсь восстановить его жизнь. Понять, как оно было тогда.
Я прожил с ним и с бабушкой практически до школы. Даже спустя годы я ясно помню все это время. Как ходили на рынок за арбузами, как лепили пельмени всей семьей, как он чинил мой велосипед. В семь лет переехали с родителями в Москву. И как-то все закрутилось - учеба, пионерлагеря, комсомол. Иногда он приезжал к нам, пару раз в год. А потом вдруг раздался звонок тетки из Краснодара - деда не стало.
Сегодня, 9 мая, мне пришла в голову одна простая вещь. Я ни разу не слышал от деда слова «Сталин». Помню, как он пытался рассказывать мне про войну. Ну, что там можно поведать 6-летнему мальчишке? Наверняка, его рассказ, как он был ранен осколком, был сглажен и «адаптирован» для малыша. И все-таки даже во «взрослых» разговорах за праздничным столом я не помню возгласов «За Родину, за Сталина!» Я вообще многое теперь воспринимать по-новому в тех годах.
Дед с бабушкой. А на руках - это я (1968 год)
Но одно остается из моей детской памяти. Каждый раз в этот день в 18.00, когда по телевизору передавали «Минуту молчания», дед с бабушкой молча вставали перед экраном. Они не говорили мне, зачем это нужно делать. Просто все присутствующие - гости, дети, внуки, - глядя на них, замолкали и тоже поднимались на ноги. И стояли так, пока не смолкала траурная музыка.
Много лет спустя, разбирая старые фотографии, я начал понимать, что судьба деда была совсем не так уж и безоблачна в советском понимании этого слова. Он любил эту жизнь и понимал в ней толк. И так же, как и я сегодня, мог порой безрассудно броситься против ее течения.
Итак, июль 1940 года. Части Красной армии входят в Кишинев. Как мы помним, незадолго до этого Бессарабия была присоединена к СССР. Военврач Павел Федорович Сюткин вместе с полком расквартирован в городе. Здесь-то он и нашел свою судьбу - Богуславу Кордину, дочь дореволюционного русского военного капельмейстера Яна Кордина, волею судьбы оказавшегося после I Мировой в Бессарабии.
Оркестр Яна Кордина (1920-е)
Через всю войну она пронесла любовь к деду, ожидая с двумя его маленькими дочерьми (от первого брака Павла Федоровича) и родившимся уже весной 1942 года сыном в эвакуации в Свердловске.
Вот она, бабушка. В такую можно было безоглядно влюбиться
А у деда была война. Вот лишь пара ее эпизодов:
Орденов и медалей у деда было еще много. Выйдя в отставку полковником, Павел Федорович долгое время работал в больницах Краснодара, поднял на ноги троих детей, множество внуков. Он прожил долгую и непростую жизнь. В общем, это мой дед. И мне есть, чем гордиться. Но почему-то в это день, лишь грусть стоит у меня в глазах.