Театральное счастье
"Евгений Онегин" Римаса Туминаса в театре им. Вахтангова - это абсолютное явленное волшебство.
Театральный язык, адекватный поэтическому языку Пушкина - образный, метафоричный, гармоничный и живой, человеческий, без какой-либо зауми и желания сделать "красиво". И история получилась совсем пушкинская - рассказанная мудрым человеком, но поэтично и просто, без экзальтации, с необходимой мерой самоиронии. И вообще с удивительным, редчайшим нынче чувством вкуса и меры.
Это виртуозная режиссура. Из грандиозного романа получился грандиозный спектакль со множеством тем, смыслов, образов. "Евгений Онегин" Туминаса вместил все самое сердцевинное из романа, всю суть его. Собственно, мне кажется, это первый случай, когда интерпретатор Пушкина говорит с ним на равных - в смысле масштаба личности, понимания жизни, природы человека, интенсивности чувства и при этом осмысления этих чувств. (и это при том, что о Туминасе рассказывают, что он человек предельно рациональный и даже холодноватый).
Пишу, пишу... и понимаю, что все эпитеты мало что скажут тому, кто еще не смотрел спектакль. Скажу лишь, что если к чему и приложимо определение "талантливо до потрясения, до оторопи, что так вообще может быть" по самому строгому гамбургскому счету - то к этому спектаклю. Ко всему спектаклю как к единому художественному высказыванию, как к явлению театра и жизни (а это - явление, безусловно).
Мне самой кажется, что это лучшее, что случилось в русском театре за многие годы. И хочется говорить и говорить: идите в Вахтанговский театр и умрите в нем оживите на этом спектакле (потому что живая вода как есть)!
Он удивительно целостен, этот спектакль. В нем ни убавить, ни прибавить (ну разве что сцену с зайцем). И все же почти о каждой из сцен хочется говорить отдельно.
Здесь редчайший по классу актерский ансамбль. Именно ансамбль. Все слышат друг друга, чувствуют буквально кожей, постоянно находятся в диалоге. И полны жизнью каждую секунду своего пребывания на сцене. Прекрасны Римма Маркова, играющая няню Лариных и французскую наставницу в танц-классе. Прекрасен Владимир Вдовиченков, играющий персонаж, какого у Пушкина нет - отставного улана, которому отданы многие пушкинские строки о том, как устроена Россия и жизнь человека вообще.
А вот Ленских и Онегиных в спектакле по двое (молодые и "возрастные", и это отдельный разговор - скажу лишь, что прием оправдал себя совершенно)... Но о каждом здес можно говорить в превосходных степенях. Лучше сами смотрите))
Знаете, со времен "Франкенштейна" я не испытывала в театре ничего подобного тому, что происходит в сцене разговора Татьяны Лариной с няней. В ней - та же безграничная сила любви и свобода, которые раздирают, подбрасывают человека, делают его титаном, что была в сцене, когда Создание объясняет Виктору, как он чувствует любовь.
Со словами "Я, знаешь, няня,... влюблена" хрупкая, тоненькая девушка Татьяна хватает "под брюхо" старинную железную кровать с сидящей на ней Няней - вздергивает ее больше чем на метр от пола, и кружит с ней по сцене, будто та не весит ни-че-го. И если бы она эту койку с сидящей на ней женщиной подбросила под потолок, я бы тоже не удивилась. Потому что невероятная Евгения Крегжде, не теряя девического, действительно в этой сцене преображается и становится стихией, силищей, все сметающей и победительной.
Я не нашла в сети фото этой сцены в ее кульминационный момент. Ест другой эпизод, и с другой актрисой (вероятно, тоже хорошей, но для меня теперь Татьяна - навсегда Крегжде, тут уж ничего не попишешь).
Вот моя Татьяна:
Это она несется к кроватью наперевес по сцене, как Маугли по весенним джунглям, оттого, что в груди бушуют любовь и жизнь.
О, как она играет... В сцену объяснения с Онегиным она вбегает легкой ясноглазой девочкой лет 18, нетерпеливо ожидающей, что вот сейчас, сейчас решится ее счастье. И от нетерпения услышать о нем у нее подкашиваются ноги и сладко томит в груди... Потом, слушая отповедь Онегина, она буквально каменеет. А открыв глаза после его окончательных слов, смотрит уже заледенелой внутри, разочарованной женщиной тридцати с лишним лет. Она в самом деле за эти пару минут, не шевелясь, оставаясь все в том же освещении, взрослеет лет на 15. У нас слова кончились, когда мы пытались описать и объяснить эту силу и очевидность преображения ("у нас" - в смысле, мне не примерещилось, мы все, бывшие на спектакле немаленькой компанией, это увидели) .
А Ольга! Какая здесь Ольга!
Кстати, превосходно решенная сцена - вот эта, заигрывания Онегина с Ольгой, после которой Ленский и вызвал того на дуэль.
Онегин просит помочь ему снять перчатку: Ольга, у которой заняты руки, стаскивает перчатку зубами, аккуратно, медленно и невольно-порочно стягивая белую лайку с мужской руки. После этого Онегин помогает ей подобрать мелодию, неспешно, с некоторым сладострастием пробегая пальцами по клавишам аккордеона - будто по девичьей груди и вниз, к талии.
Здешний Владимир Ленский - стремительный, красивый, на редкость ироничный, совсем не глупый, весь переполненный энергией жизни (но если кто-то примет это упоение жизнью за наивность - то очень зря).
Нагая спина убитого Ленского, засыпаемая снегом - очень страшная сцена. Все кажется, что ему даже мертвому холодно. И нам - холодно.
Все подписанные фото заимствованы из блога фотографа Дмитрия Дубинского http://dubinsky-photo.livejournal.com/
неподписанные - с сайта театра и билетных агентств.
Театральный язык, адекватный поэтическому языку Пушкина - образный, метафоричный, гармоничный и живой, человеческий, без какой-либо зауми и желания сделать "красиво". И история получилась совсем пушкинская - рассказанная мудрым человеком, но поэтично и просто, без экзальтации, с необходимой мерой самоиронии. И вообще с удивительным, редчайшим нынче чувством вкуса и меры.
Это виртуозная режиссура. Из грандиозного романа получился грандиозный спектакль со множеством тем, смыслов, образов. "Евгений Онегин" Туминаса вместил все самое сердцевинное из романа, всю суть его. Собственно, мне кажется, это первый случай, когда интерпретатор Пушкина говорит с ним на равных - в смысле масштаба личности, понимания жизни, природы человека, интенсивности чувства и при этом осмысления этих чувств. (и это при том, что о Туминасе рассказывают, что он человек предельно рациональный и даже холодноватый).
Пишу, пишу... и понимаю, что все эпитеты мало что скажут тому, кто еще не смотрел спектакль. Скажу лишь, что если к чему и приложимо определение "талантливо до потрясения, до оторопи, что так вообще может быть" по самому строгому гамбургскому счету - то к этому спектаклю. Ко всему спектаклю как к единому художественному высказыванию, как к явлению театра и жизни (а это - явление, безусловно).
Мне самой кажется, что это лучшее, что случилось в русском театре за многие годы. И хочется говорить и говорить: идите в Вахтанговский театр и умрите в нем оживите на этом спектакле (потому что живая вода как есть)!
Он удивительно целостен, этот спектакль. В нем ни убавить, ни прибавить (ну разве что сцену с зайцем). И все же почти о каждой из сцен хочется говорить отдельно.
Здесь редчайший по классу актерский ансамбль. Именно ансамбль. Все слышат друг друга, чувствуют буквально кожей, постоянно находятся в диалоге. И полны жизнью каждую секунду своего пребывания на сцене. Прекрасны Римма Маркова, играющая няню Лариных и французскую наставницу в танц-классе. Прекрасен Владимир Вдовиченков, играющий персонаж, какого у Пушкина нет - отставного улана, которому отданы многие пушкинские строки о том, как устроена Россия и жизнь человека вообще.
А вот Ленских и Онегиных в спектакле по двое (молодые и "возрастные", и это отдельный разговор - скажу лишь, что прием оправдал себя совершенно)... Но о каждом здес можно говорить в превосходных степенях. Лучше сами смотрите))
Знаете, со времен "Франкенштейна" я не испытывала в театре ничего подобного тому, что происходит в сцене разговора Татьяны Лариной с няней. В ней - та же безграничная сила любви и свобода, которые раздирают, подбрасывают человека, делают его титаном, что была в сцене, когда Создание объясняет Виктору, как он чувствует любовь.
Со словами "Я, знаешь, няня,... влюблена" хрупкая, тоненькая девушка Татьяна хватает "под брюхо" старинную железную кровать с сидящей на ней Няней - вздергивает ее больше чем на метр от пола, и кружит с ней по сцене, будто та не весит ни-че-го. И если бы она эту койку с сидящей на ней женщиной подбросила под потолок, я бы тоже не удивилась. Потому что невероятная Евгения Крегжде, не теряя девического, действительно в этой сцене преображается и становится стихией, силищей, все сметающей и победительной.
Я не нашла в сети фото этой сцены в ее кульминационный момент. Ест другой эпизод, и с другой актрисой (вероятно, тоже хорошей, но для меня теперь Татьяна - навсегда Крегжде, тут уж ничего не попишешь).
Вот моя Татьяна:
Это она несется к кроватью наперевес по сцене, как Маугли по весенним джунглям, оттого, что в груди бушуют любовь и жизнь.
О, как она играет... В сцену объяснения с Онегиным она вбегает легкой ясноглазой девочкой лет 18, нетерпеливо ожидающей, что вот сейчас, сейчас решится ее счастье. И от нетерпения услышать о нем у нее подкашиваются ноги и сладко томит в груди... Потом, слушая отповедь Онегина, она буквально каменеет. А открыв глаза после его окончательных слов, смотрит уже заледенелой внутри, разочарованной женщиной тридцати с лишним лет. Она в самом деле за эти пару минут, не шевелясь, оставаясь все в том же освещении, взрослеет лет на 15. У нас слова кончились, когда мы пытались описать и объяснить эту силу и очевидность преображения ("у нас" - в смысле, мне не примерещилось, мы все, бывшие на спектакле немаленькой компанией, это увидели) .
А Ольга! Какая здесь Ольга!
Кстати, превосходно решенная сцена - вот эта, заигрывания Онегина с Ольгой, после которой Ленский и вызвал того на дуэль.
Онегин просит помочь ему снять перчатку: Ольга, у которой заняты руки, стаскивает перчатку зубами, аккуратно, медленно и невольно-порочно стягивая белую лайку с мужской руки. После этого Онегин помогает ей подобрать мелодию, неспешно, с некоторым сладострастием пробегая пальцами по клавишам аккордеона - будто по девичьей груди и вниз, к талии.
Здешний Владимир Ленский - стремительный, красивый, на редкость ироничный, совсем не глупый, весь переполненный энергией жизни (но если кто-то примет это упоение жизнью за наивность - то очень зря).
Нагая спина убитого Ленского, засыпаемая снегом - очень страшная сцена. Все кажется, что ему даже мертвому холодно. И нам - холодно.
Все подписанные фото заимствованы из блога фотографа Дмитрия Дубинского http://dubinsky-photo.livejournal.com/
неподписанные - с сайта театра и билетных агентств.