Окрестности Варнека. Мыс Раздельный и мыс Дьяконова.
Вайгач - остров большой, и при всём обилии красот - очень неоднородный. Исторически у него было три центра притяжения - район губ Долгой и Дыроватой на севере у Карских Ворот, район бухты Лямчина в центре у Баренцева моря, и район бухты Варненка на юге, у берега Югорского Шара в прямой видимости от материка. На север острова, где находятся главные ненецкие святилища у Болванской горы, заброшенная метеостанция с каменным корпусами дореволюционной постройки и действующая метеостанция на самом дальнем мысу, мы так и не смогли попасть, зато имели время облазать бухты Лямчина и Варнека вдоль и поперёк. В прошлой части я показывал собственно Варнек, маленькую "столицу" полярного острова, ну а теперь сходим по её окрестностям - если стоять лицом к морю, справа будет Раздельный мыс с остатками сталинских рудников, а слева поодаль остров Хосейто с мысом Дьяконова, где находится самое чтимое ненецкое святилище Вэсако. Два мыса - два жервтенника разных эпох и идей...
Раздельный мыс вдаётся в море прямо напротив Варнека, как этакий гигантский волнолом, защищающий бухту. Мне говорили, что в посёлке несложно найти дотуда вёсельную лодку, но мы поленились что-то искать и под вечер, когда спала совсем не полярная жара, отправились туда пешком - в обход залива это 5 километров. Сначала шли по хорошо заметным колеям от траков вездехода, но вскоре с них пришлось уйти - впадины здесь неизбежно заболачиваются, и две колеи первратились в два тонких и длинных болота.
2.
В самом конце бухты - целый пляж из слежавшихся высохших водорослей, по которым можно ходить, как по твёрдой земле:
3.
Пройдя ещё с пару километров по лугам, разгребая вокруг себя плотную завесу комаров, мы увидели первые следы горных выработок:
4.
Историю о том, как Вайгач чуть было не стал промышленным районом, я рассказывал уже не раз. Первые рудознатцы ходили сюда ещё в 17 веке - не вполне очевидно, что первый в истории России рудник и завод действовали с 15 века в Усть-Цильме, поэтому немудрено, что именно Югорский полуостров, Вайгач и Новая Земля были тогда районом горных изысканий. Но время поморских путей прошло, центр тяжести России неуклонно смещалась на юг, и вновь о рудах Вайгача вспомнили лишь при Советах, когда молодая социалистическая страна отчаянно нуждалась в своих, а не закупаемых у капиталиста, ресурсах золота и серебра. Экспедиции Нестора Кулика (1921) и Евгений Шенкмана (1927) подтвердили наличие на Раздельном мысу полиметаллических руд, при том что искали их геологи "под фонарём" - бухта Варнека просто была оптимальным местом, чтобы бросить там якорь. Уже в 1930 году была создана Вайгачская экспедиция №45 ОГПУ, которую возглавил Фёдор Эйхманс - "латышский стрелок", до того пару месяцев побывший первым руководителем новоучреждённого ГУЛага. На Вайгач возлагались большие надежды...
5а.
Первыми на острова в июле 1930 года пришли суда "Сибиряков" и "Малыгин", в дальнейшем Экспедицию обслуживал в основном "Глеб Бокий", на остров возивший заключённых и оборудование, а на материк - руду, и с каждым рейсом население острова росло в геометрической прогрессии - если первопоселенцами было 125 человек, то к концу навигации в Варнеке было уже более 1100 жителей, а на пике активности достигало 1500-2000 - сравните со сотней человек в Варнеке (да и на всём острове) сейчас! Удивительно, но в начале 1930-х годов Варнек был в числе крупнейших поселений советского Крайнего Севера, и было это именно поселение, а не тюрьма - его основание выпало как раз на те времена, когда в руководстве ГУЛага популярна была идея лагерей-колоний в труднодоступных районах, где заключённые и их надзиратели ходили в один магазин. По меркам ГУЛага тут было в общем даже неплохо - и год зачитывался за два, и кормили хорошо, не забывая даже про клюквенный экстракт против цинги, и вербовали сюда из других лагерей людей адекватных и трудолюбивых. В показанной в прошлой части братской могиле на краю посёлка покоится 36 человек, но и тяготы жизни на Вайгаче были общими для всех от последнего уголовника до самого Эйхманса, чуть не погибшего вместе с беременной женой во время перелёта в Архангельск.
5б.
Но то лишь по меркм ГУЛага "неплохо" - все работы на руднике шли вручную, по технологиям времён Кутной Горы или Потоси. Бывшие заключённые вспоминали, что в шахтах было очень красиво из-за мерцавших криссталлов - но это были кристаллы свинца, пыль которого довольно быстро разрушала здоровье. Именно свинец и цинк, содержание которых в руде достигало 20-30%, и оказались главными богатства Вайгача, в то время как надежды на серебро и платину не оправдались. Стратегическая ценность 45-й экспедиции изрядно поубавилась, и Эйхманса сменил другой, не столь именитый латышский стрелок Александр Дицкалнс. Непосредственно геологическими работами же руководил бессменно геолог-заключённый Павел Виттенбург, и если с тем, что Клондайком Коммунизма острову не бывать, начальство уже смирилось, то попытки превратить его в просто крупный горнодобывающий район, как будущие Норильск или Кольский полуостров, советская власть надежд не оставляла. Изыскания продолжились и за пределами Раздельного мыса - на озере Пайхато по пути в бухту Лямчина и даже в Дыроватой и Долгой губах на севере острова, куда зимой 1933 года экспедиция совершила уникальный по тем временам 100-километровый бросок на тракторах через снежную тундру.
5в.
...Но всё это не оправдало себя, и как бы ни были богаты здешние руды, свинец и цинк СССР добывал в местах куда более доступных. Тот же Павел Виттенбург нашёл в соседней Амдерме залежи флюорита, и в 1934-35 годах Вайгачкая экспедиция была выведена туда. Она давала позже пару рецидивов: в 1940-41 работала Вторая Вайгачская экспедиция, в 1946-48 Виттенбург возвращался на Вайгач с геологической партией уже свободным человеком (Эйхманс же к тому времени лежал в земле с пулей в зытылке, в 1938 году объявленный шпионом), да и в позднем СССР геологи были на Вайгаче нередким гостем. О Вайгачской экспедиции ОГПУ подробно можно прочесть у Севпросторов или например вот здесь, ну а я покажу то, что от неё осталось - на Раздельном не единственный район заброшенных рудников, но крупнейший. Здесь вся земля исполосована разведочными траншеями:
6.
Посреди которых, как спящие молохи с шипастыми гребнями на спинах - отвалы рудников:
7.
И сложно поверить, что они в таком состоянии без пятнадцати сотню лет:
8.
Кое-где остались рельсы:
9.
Вороты с металлическими частями:
10.
11.
И даже входы шахт. Местные советовали нам ходить здесь осторожно - крепи прогнили, где-то, вполне может быть, можно и провалиться под землю, в холодный ГУЛаговский ад:
12.
В Дыроватой такие шахты заполнил лёд, в условиях вечной мерзлоты почти не тающий, и одинокие ненцы Андрей и Васятка используют их в качестве морозилок - этот эффект я когда-то показывал в Новом Порту на Ямале. Здесь же даже углубиться в шахту оказалось невозможно - она залита водой и заполнена грязью:
13.
Не знаю, какова у этих шахт общая протяжённость (при том что они детально закартографированы), а в глубину они достигали 50 метров. Оснащение тут в первый год немногим отличалось от рудников Средневековья - рабочих спускали в шурфы на верёвках, а дорогу себе они подсвпечивали самодельным "коптилками" - просто по халатности ответвтсвенных за снабжение в Архангельском порту забыли погрузить на судно фонари, доехавшие на Вайгач лишь со следующей навигацией.
14.
Рудничные дали Раздельного мыса:
15.
Мы нашли на мысу три шахты - две из них я показывал выше вперемешку, потому что устроены они были совершенно одинаково. Третья - куда интереснее, так как расположена прямо у берега моря:
16.
Спускаясь к нему каскадом деревянных фундаментов:
17.
Остатки каких-то построек у самой воды:
18.
Брошенная техника и рельсы:
19.
20.
Всё это упирается каменистый берег Раздельного мыса:
21.
За десятилетия забвения он сильно изменился - вот крепи и рельсы свешиваются над морем:
22.
Всего здесь только в 1931 году успели добыть 2700 с лишним тонн руды, причём 300 тонн так и не удалось вывезти - как ни дёшева была сила зэка, а через море на своих плечах добытой руды им было не перетаскать:
23.
Помимо шахт, на Раздельном сохранилось и несколько фундаментов зданий, как горная контора, обогатительная фабрика или подсобки. Лишь бараков тут, сколь я понимаю, не было - рабочие жили в Варнеке, летом добираясь на работу лодками и рейсовым катером, а зимой - пешком по льду вдоль натянутой верёвки, без которой в пургу вполне можно было заплутать прямо в посёлке и замёрзнуть насмерть посреди улицы. Пурга могла и рудники от посёлка отрезать надолго, поэтому даже в нежилых зданиях тут были чрезвычайно капитальные печи.
24.
Вещи в этих руинах попадаются самые разные - посуда (как на кадре выше), или вот осколки стекла явно не из наших времён - левое слишком тонкое, правое слишком толстое:
25.
Раньше тут и техники было много, почти как на Брошенных паровозах Селькупии, в том числе десятки вагонеток и пара мощных тракторов. Один из них до сих пор стоит в посёлке импровизированным памятником, и судя по модели (выпускались такие с 1937 года), техника здесь осталась со Второй Вайгачской экспедиции, свёрнутой по случаю войны куда более экстренно, чем Первая. Но с Раздельного технику вывезли несколько лет назад, то ли в музей, то ли в металлолом:
26.
Рядом с вагонеткой - такие вот странные камни: цемент застыл в мешках, а мешки за десятилетия истлели.
27.
Руды и камни вайгачской земли. Например, пирит и медный колчедан, которые я сфотографировал в нарьян-марском музее, а вот неопознанный белый камушек на ладони - непосредственно с рудников:
28.
В том же музее и некоторые вещи с рудников, включая серый кусок свинцовой руды - галенита:
29.
Но куда больше таких вещей у островитян в домах. В посте про бухту Лямчина я показывал целую коллекцию ржавого инвентаря на избе у Андрея, а вот такая вот кирка висела в Варнеке на поселковой бане:
29а.
Вернувшись с Раздельного, на следующий же день мы планировали отправиться на Хосейто - расположенный с другой стороны от Варнека то ли остров, то ли полуостров, вдающийся в море мысом Дьяконова, русским прежде известным как Болванский мыс, а иностранцам - как мыс Идолов. Местные, и в первую очередь оленевод Станислав, у которого мы жили, с нашей идеи туда сходить были совсем не в востороге: "Я, понимаете ли, несколько суеверный, - слово "язычество" здесь не говорят, - и от таких мест стараюсь держаться подальше. Зачем вам туда? Из любопытства что ли? Из любопытства в такие места не ходят, это вам же может обернуться неприятностями", но на мои слова "Раз в жизни-то наверное можно" всё-таки спорить не стал. Вместо этого он предложил нам сходить с ним на Карское море, и этот поход занял пять дней. Так что на Хосейто мы ходили в последний день на Вайгаче, да из-за традиционно долгих сборов - под вечер, но мог ли я пропустить такое место? За те дни кончилась жара и поднялся ветер, разогнавший комариные тучи. Под ярким солнцем мы перевалили через гряды "домашних" мысов, на снежниках которых жители Варнека набирают воду, а в галечных бухтах стоят на привязи их вёсельные лодки.
30.
В первой же бухточке за посёлком обнаружилась ржава баржа, и я принял её за бывший бункеровщик, заправлявший горючим проходившие через Югорский Шар буксиры при Советах:
31.
Но как я узнал позже, её принесло сюда недавно, может быть закинуло каким-нибудь штормом, и староста Варнека вёл переписку с вышестоящими чинами о том, что ему теперь с этой баржей делать.
32.
В этот раз цель была примерно вдвое дальше, чем в прошлый - от Варнека 5 километров до начала Хосейто, а до мыса Дьяконова и все 8. Это по прямой, но и дорога туда вдоль берега практически прямая.
33.
Вон он, Хосейто, и в его скалистом силуэте есть что-то от военного корабля. На самом деле здесь мы видим его узкую "поперечную" сторону, заканичвающуся мощным Приметным мысом:
34.
На берегу же по пути к его началу растёт каменная трава:
35.
36.
Даже после трёх недель путешествия Вайгач не переставал удивлять:
37.
На подходах к Хосейто наш путь преградила река, у устья достаточно глубокая, чтобы с берега не было видна дна. Впрочем, парой сотен метров выше мы нашли брод через галечные островки, на котором не пришлось даже разуваться. И в траве за бродом, и прямо на гальке, уходя в речку, были следы "буранов" - кто-то из жителей посёлка ездит здесь, и совсем не редко. В низинке за Хосейто не было ветра, а из болот выше по речке вдруг налетели комары.
38.
Ближе к морю - жёлтые маки:
38а.
Хосейто считается островом, но с той поры, когда его так обозначили на картах, волна намыла два перешейка, похожих на мосты, и перехлёстывает их лишь в самые жестокие шторма.
39.
И вот мы забрались на длинную спину острова, и ветер тут же разогнал комаров. С виду Хосейто был совершенно прозаичен, ни каменных лиц, ни звероподобных скал, как на Большом Цинковом или в долине Юнояхи. Мой взгляд привлекли лишь деревянные столбики, торчащие из травы тут и там:
40.
Но и они оказались лишь остатками ЛЭП, тянувшейся от дизельной станции в посёлке к маяку (вернее, "огневому знаку"), работающему теперь на солнечной батарее. Оля же по дороге набрала дикого лука, от чего стала не просто Птицей, а Птицей с хвостом:
41.
Слева - второй перешеек, а на нём пара балков, в которых когда-то жила экспедиция... совсем другая, Международная комплексная арктическая экспедиция, под началом Петра Боярского и Ильи Барышева изучавшая в том числе древности священного острова.
42.
Левее Хосейто - ещё пара мысов, ближайший из которых мыс Створный увенчан 3-метровым поморским крестом. Пару таких я уже показывал в посте про Большой Цинковый, ещё один видел в устье Печоры - испокон веков это были не только святыни, но и ориентиры для моряков, а Вайгач был важным пунктом Поморского хода - этого известного с 14 века предшественника Северного Морского пути. Станислав говорил нам, что у креста на Створном есть ещё и эта типично северная треугольная "крыша", но судя по всему, её совсем недавно сорвало штормом или пургой. Вдали же - чья-то промысловая изба, к которой скорее всего и ведёт снегоходка.
43.
Створный - ближайшая к материку точка Вайгача, ширина ЮШара здесь менее 3 километров - не как у морского пролива, а как у огромной реки. Мыс Дьяконова от берега чуть дальше (3,5 километра), но зато это южная точка Вайгача. В проливе мы увидели буксир с жёлтыми надстройками - это оказался знакомый нам по Печоре "Академик Чебышев", видимо весь этот месяц так и ходивший между Нарьян-Маром и Амдермой. На берегу над ним - Хабарово, до советских времён бывшее центром Вайгача, хотя и за его пределами, и его руины мрачно нависают над Варнеком, напоминая о возможном будущем.
44.
Хабарово стояло здесь с 16 века, получив своё название от реки Хаберьяха ("Главная река"), и в 19 веке стало базой миссионеров, объявивших войну идолам самоедов. В 1891 году в Хабарове открылся даже скит Веркольского монастыря на Пинеге, по случаю чего село стало Никольским, но просуществовал он недолго - монахи умерли от цинги. Более подготовленными к северным реалиями оказались староверы, поселившиеся здесь в начале ХХ века. Но к тому моменту Никольское-Хабарово уже было крупным по меркам дореволюционной Русской Арктики портом, начавшимся с перевалочных складов купца-исследователя Александра Сибирякова, первым со времён поморов пытавшегося развивать СевМорПуть. Позже к делу подключились и другие купцы, и даже Норвегия, и возили тут в основном лес, сплавлявшийся в Карское море по Енисею, или английские рельсы и машины для строительства Транссиба: в Пустозерске я когда-то показывал могилу промысловика Ивана Кожевина, в 1894 году спасшего команду английских моряков с норвежского парохода "Стернен", где-то в тех краях севшего на мель. Здесь бывали впервые прошедший Севморпутём швед Нильс Норденшельд, сгинувшие во льдах Эдуард Толль и амбициозный Георгий Седов из далёкого Новоазовска, Фритьоф Нансен на пароходе "Фрам" - словом, цвет исследователей Арктики, этих протокосмонавтов своей эпохи. У советской власти на Хабарово, переставшее быть Никольским в 1917 году, были свои большие планы вплоть до того, чтобы устроить здесь крупный порт с железной дорогой до Воркуты. Если бы они сбылись - наверное, сейчас здесь стоял бы мрачноватый полупокинутый город наподобие Певека или Тикси, но планы так и остались планами. Говорят, финалом того проект был отчаянный бунт заключённых, который возглавил прошедший Великую Отечественную войну полковник, разработавший детальный план захвата ледокола, периодически заходившего в бухту... но среди заключённых нашёлся предать, и ледокол встретил восставших пулемётным огнём. В этой истории нет имён, а стало быть скорее всего это легенда. Во всяком случае, крупным посёлком Хабарово так и не стало, в советское время даже соседней Амдерме уступая в разы, а опустело уже в 1990-е годы. Подробнее о нём можно прочесть у Севпросторов.
На старой фотографии из нарьян-марского музея, в окружении чумов - та самая Никольская церковь (1891), в честь которой было переименовано село.
44а.
Между тем, ближе к концу мыса на его гребне пошла высокая трава, а из травы кое-где выглядывали скалы. Вайгач для ненецкой религии часто сравнивают с Меккой, но фактически это был скорее Олимп, дом богов, в который людям позволялось лишь потоптаться на пороге. Этим порогом и был остров Хосейто, и помолиться северным богам самоеды приходили сюда не менее тысячи лет. Боярский и Барышев нашли здесь не менее пяти существовавших в разное время святилищ, и старейшим их вещам - личинам в "зверином стиле" Оби да ложкам из лебединых костей - порядка 1500 лет. В более поздних горизонтах - вещи из древнерусского Новгорода, у туземцев бывшие большой ценностью и потому порой отправлявшиеся в дар богам. Первыми здесь молились ещё сихиртя, жившие в этой тундре до ненцев, ну а когда в 12 веке их вытеснили и поглотили самоедские племена, святыни их и для новых хозяев оказались чтимы.
45.
За бугром с кадра выше, который и сам был святилищем в Средние века - наша цель. Вот она - главная святыня ненецкого народа, и с того берега паломники переправлялись зачастую даже не на лодках, а на нартах, к которым для остойчивости прилаживали широкие "крылья" из досок - северный олень прекрасно плавает и вполне в состоянии одолеть этот пролив.
46.
...В 1556 году здесь был Стивен Барроу, на Западе прослывший первооткрывателем Вайгача, а в 1590 Югорским Шаром прошли Ричард Джексон и Артур Пит, назвавшие его проливом Нассау. Англичане же оставили и самые первые описания этого мыса: "Число идолов было более трехсот, самой плохой и неискусной работы, какую я когда-либо видел. У многих из них глаза и рты были вымазаны кровью. Они имели грубо сделанный облик мужчин, женщин и детей; то, что было намечено из других частей тела, также было обрызгано кровью. Некоторые из их идолов были не чем иным, как старыми кольями с двумя, тремя нарезами, сделанными ножом... Перед некоторыми идолами были сделаны плахи высотой до рта идола; все они были в крови, и я подумал, что эти плахи служат жертвенниками" - и в общем примерно то же писали о Болванском Носе и другие путешественники независимо от того, из какой стороны пришли. Жаль, что того святилища уже не увидеть - судя по всему, это был жутковатый лес деревянных идолов от "почти скульптуры" до просто острого кола, поставленных в большинстве своём не вертикально, а под разными углами, и каждый со следами подношений да запёкшейся кровью на губах. Можно предположить, что каждый ненецкий род, каждая семья промысловиков или оленеводов из всей необъятной тундры от Мезени до Таймыра, приходя на Вайгач, стремилась оставить здесь своего божка, чтобы он доносил до обитателей Полярного Олимпа их нужды. Миссионер отец Венеамин в 1820-х годах упоминал так же гору рогатых оленьих черепов высотой полтора метра, но главного идола Вэсако он называл не иначе как "сатаной" - именно его экспедиция в 1827 году впервые разрушила это святилище. Далее повторялась история, хорошо знакомая по литовской Горе Крестов, только вместо крестов были сядеи (ненецкое название идола) - ненцы ставили их, а власти и попЫ периодически разрушали. С появлением в 1891 году миссионерского поста в Хабарове, основной задачей которого был транзит священников в поселения Новой Земли, контролировать борьбу с сядеями стало проще, ну а там и советская власть подошла, у которой не забалуешь!
46а.
Не знаю точно, когда возродилось святилище Вэсако, но теперь это чисто символическое место, потрясающее в своей невзрачности:
47.
За характерный "вал" вокруг "кургана" я не разрешил заходить Ольге - женщина у ненцев считалась нечистой, и большинство святых мест, кроме довольно редких женских святилищ, были для женщин запретны.
48.
Судя по обилию оленьих костей - это святилище не забыто:
49.
Рядом с ним - дыра в земле, в которую можно и не догадаться заглянуть, стоя в двадцати метрах. Мы заглянули и были потрясены:
50.
Более того, пляжик под этой аркой - единственное место на Хосейто, к которому можно причалить посреди отвесных скал. Не служила ли эта арка воротами, отделявшими мир людей от обители богов?
51.
Вэсако - значит, Старик. Есть ещё Хэдако, то есть Старуха, и её святилище располагалась на другом Болванском Носе, в отличие от нынешнего мыса Дьяконова сохранившим своё название - это северная точка Вайгача. Там не было леса сядеев, а был лишь высокий камень, похожий на фигуру старухи... но его разрушили не миссионеры, а море. От Старика и Старухи происходили властитель Верхнего мира Нум и властитель Нижнего мира Нга, у которых были жёны Я'Мюня и Я'Миня. Их дом - не Болванский мыс, а Болванская гора, высшая точка Вайгача на севере острова, или вернее Нюбя-Хэхе (Мать-Бог) - две скалы у её подножья, разделённые "Божьей рекой" рекой Хэхэяха. Другие же боги разошлись с Вайгача по четырём сторонам света, основав другие святилища ненецкой веры - на западе Козьминов перелесок у самой Мезени, на юге гора Миннисей (или Константиновский Камень) на Полярном Урале, на севере - Семь Чумов то ли на Ямале, то ли на Белом острове: тамошние оленеводы гораздо набожнее здешних, и точного местоположения чужакам так и не раскрыли до сих пор.
52.
Обратно по спине острова Хосейто шли уже на закате - настоящем закате, так как солнце в эти дни в конце июля таки стало ненадолго прятаться за горизонт.
53.
Ненцев-паломников с материка этот мыс встречал, а мы, наоборот, здесь со Священным островом прощались, и я точно знал, что даже если дорога заведёт меня на Вайгач вновь - я больше никогда не буду искать его святилищ.
54.
Но прежде, чем покинуть Вайгач, в следующей части я ещё расскажу о том, как мы ходили пешком на Карское море.
ВАЙГАЧ-2017
Дорога на Вайгач
Перелёт Москва - Архангельск - Нарьян-Мар.
Нарьян-Марские посёлки.
Лодка "Амдерма-24" и краткий обзор экспедиции. Оглавление.
Печорское море. Нарьян-Мар - остров Песяков.
Печорское море. Остров Песяков - Вайгач.
Вайгач
Об острове в целом.
Остров Большой Цинковый, или Вайгач в миниатюре.
Бухта Лямчина и Талата. Старик и тундра.
Юнояха. Вайгачский Урал, или В поисках ненецких богов.
Варнек. Посёлок на острове.
Окрестности Варнека. Мыс Раздельный и остров Хосейто.
Поход на Карское море.
Дорога с Вайгача
Перелёт Варнек - Амдерма - Нарьян-Мар.
Нарьян-Марские посёлки.
Печорская баржа. Нарьян-Мар - Ижма.
Автостопом до Москвы, или не забывайте про обратные билеты!