Коржавин о евреях, антисемитах и русской культуре
Через davidaidelman вышла на статью Наума Коржавина о письме Куприна и отнюдь не только о нем. Статья старая (1982 год), при этом очень актуальная и интересная. О евреях и русской культуре.
Несколько цитат.
"Сегодня, когда многие евреи ощущают себя русскими, любят Россию и проникнуты ее культурой, такое отношение выглядело бы и выглядит дискриминацией по расовым мотивам. Тогда же такое чувство причастности было далеко не всегда и даже считалось обязательным. В применении к людям, которые и сами осознавали свою отдельность и даже на ней настаивали, это выгляде ло несколько иначе. Выглядело в некоторых случаях - хотя не все это осознавали - как защита культуры от вторичности.
...
Но в принципе такое отношение Куприна к участи евреев в русской культуре было искаженной реакцией на реальное явление, связанное отнюдь не только с евреями. В те времена во всем мире в культуру буквально ринулись массы неофитов, часто плохо еще понимавших, зачем и куда они ринулись. Приобретая культурные профессии и приспосабливаясь к культуре, они инстинктивно пытались приспособить культуру к себе, к своему уровню. В России существенная часть таких “интеллигентов в первом поколении” составляли евреи и среди них люди, первыми в роду заговорившие по-русски. "
Об эмигрантах и их отношении к "стране исхода":
"Вообще-то я уже привык к тому, что лица, только что покинувшие СССР, особенно, если они “национальной ориентации”, - поначалу считают своим долгом смачно плюнуть в сторону оставленной родины. Хотя вроде бы зачем? Почувствовал себя чужим - отвернись и забудь. Так ведь спокойнее. Но нет, надо все дотла “разоблачить”, надо не только плюнуть, а еще и подчеркнуть, что плюешь в сторону не строя, а именно страны. "
О критикессе “национальной ориентации”:
"она просто требует, чтобы писатели, происходящие из национальных меньшинств, при изображении представителей этих меньшинств соблюдали сугубую осторожность, ибо враждебно настроенная аудитория обязательно истолкует любую отрицательную черту такого персонажа как черту всей нации." - очень характерно: о евреях только хорошо, любой плохой еврей, изображенный в искусстве - пища для антисемитов, а если автор - еврей, то он - самоненавистник.
Коржавин отвечает на это:
"Если художник не может быть свободным в изображении того, что ему изображать нужно, то, значит, нет условий для его творчества. Значит, он не органичен."
О других писателях:
"Но о Пушкине и Лермонтове в этой связи, похоже, не говорили. Их в этом смысле вводит в “научный оборот” только В. Левитина. Чувство истории ей здесь изменяет абсолютно. Могу ее уверить, что никакого отношения к евреям, ни плохого, ни хорошего, у обоих классиков просто не было. Можно их за это осуждать, но еврейского вопроса они просто не заметили (как не догадывались о нем в то время и русские евреи). Образы же эти романтически условны и соответствуют европейской (отнюдь не русской) традиции"
"Вот она возмущается Куприным за то, что он говорит о принципиальной чуждости любого еврея русской культуре и неорганичности его участия в ней. Безусловно, эти обобщения, даже если они основаны на опыте, слишком смелы и несправедливы. И даже оскорбительны. Например, для меня. Но при чем тут г-жа Левитина? Ведь она сама говорит: “Да, у каждого еврея всегда в душе “Сион”, да, еврею русская литература не может быть близка, как русскому”. А если “да”, то зачем возмущаться Куприным за то, что он говорит то же самое? Или она полагает, что у него есть святая обязанность принципиально не замечать всего этого? Но ни у кого нет обязанности не замечать того, что видит. И тогда нет ничего удивительного, что его это раздражает. Культура, особенно литература, не терпит ландскнехтов. А тот, кто сам настаивает на своей двоюродности - не более чем ландскнехт. Культура не терпит двоюродности как неподлинности, как вторичности. И естественно, что это раздражает.
Да и нехорошо расписываться за всех. Я, например, ощущаю и считаю Россию своей родиной, и мне неприятно, когда за меня расписываются в моей принципиальной чуждости ей. Не меньше, чем когда меня пытаются отлучить от нее антисемиты на том же основании."
Несколько цитат.
"Сегодня, когда многие евреи ощущают себя русскими, любят Россию и проникнуты ее культурой, такое отношение выглядело бы и выглядит дискриминацией по расовым мотивам. Тогда же такое чувство причастности было далеко не всегда и даже считалось обязательным. В применении к людям, которые и сами осознавали свою отдельность и даже на ней настаивали, это выгляде ло несколько иначе. Выглядело в некоторых случаях - хотя не все это осознавали - как защита культуры от вторичности.
...
Но в принципе такое отношение Куприна к участи евреев в русской культуре было искаженной реакцией на реальное явление, связанное отнюдь не только с евреями. В те времена во всем мире в культуру буквально ринулись массы неофитов, часто плохо еще понимавших, зачем и куда они ринулись. Приобретая культурные профессии и приспосабливаясь к культуре, они инстинктивно пытались приспособить культуру к себе, к своему уровню. В России существенная часть таких “интеллигентов в первом поколении” составляли евреи и среди них люди, первыми в роду заговорившие по-русски. "
Об эмигрантах и их отношении к "стране исхода":
"Вообще-то я уже привык к тому, что лица, только что покинувшие СССР, особенно, если они “национальной ориентации”, - поначалу считают своим долгом смачно плюнуть в сторону оставленной родины. Хотя вроде бы зачем? Почувствовал себя чужим - отвернись и забудь. Так ведь спокойнее. Но нет, надо все дотла “разоблачить”, надо не только плюнуть, а еще и подчеркнуть, что плюешь в сторону не строя, а именно страны. "
О критикессе “национальной ориентации”:
"она просто требует, чтобы писатели, происходящие из национальных меньшинств, при изображении представителей этих меньшинств соблюдали сугубую осторожность, ибо враждебно настроенная аудитория обязательно истолкует любую отрицательную черту такого персонажа как черту всей нации." - очень характерно: о евреях только хорошо, любой плохой еврей, изображенный в искусстве - пища для антисемитов, а если автор - еврей, то он - самоненавистник.
Коржавин отвечает на это:
"Если художник не может быть свободным в изображении того, что ему изображать нужно, то, значит, нет условий для его творчества. Значит, он не органичен."
О других писателях:
"Но о Пушкине и Лермонтове в этой связи, похоже, не говорили. Их в этом смысле вводит в “научный оборот” только В. Левитина. Чувство истории ей здесь изменяет абсолютно. Могу ее уверить, что никакого отношения к евреям, ни плохого, ни хорошего, у обоих классиков просто не было. Можно их за это осуждать, но еврейского вопроса они просто не заметили (как не догадывались о нем в то время и русские евреи). Образы же эти романтически условны и соответствуют европейской (отнюдь не русской) традиции"
"Вот она возмущается Куприным за то, что он говорит о принципиальной чуждости любого еврея русской культуре и неорганичности его участия в ней. Безусловно, эти обобщения, даже если они основаны на опыте, слишком смелы и несправедливы. И даже оскорбительны. Например, для меня. Но при чем тут г-жа Левитина? Ведь она сама говорит: “Да, у каждого еврея всегда в душе “Сион”, да, еврею русская литература не может быть близка, как русскому”. А если “да”, то зачем возмущаться Куприным за то, что он говорит то же самое? Или она полагает, что у него есть святая обязанность принципиально не замечать всего этого? Но ни у кого нет обязанности не замечать того, что видит. И тогда нет ничего удивительного, что его это раздражает. Культура, особенно литература, не терпит ландскнехтов. А тот, кто сам настаивает на своей двоюродности - не более чем ландскнехт. Культура не терпит двоюродности как неподлинности, как вторичности. И естественно, что это раздражает.
Да и нехорошо расписываться за всех. Я, например, ощущаю и считаю Россию своей родиной, и мне неприятно, когда за меня расписываются в моей принципиальной чуждости ей. Не меньше, чем когда меня пытаются отлучить от нее антисемиты на том же основании."