Гарри Поттер и Сумма теологии - 2

[var_r_r]

День еще не прожит
Путь еще не начат
Слова в этих книгах
Так мало что значат
Я думал, я умный
Ходил играл в прятки
Я больше не стараюсь
Теперь все в порядке
И огонь в глубине
Горит негасимо
И все неизъяснимо (с.)
Роза


Я стала взрослой. Велеслава, и.о. директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, теперь серьезный человек. Я ношу длинные платья, корсеты и тяжелые плащи, в которых выгляжу как ископаемое с парадных портретов XIX века. В этой одежде можно ходить, с большим усилием - ходить быстро, бегать - невозможно. У меня в кабинете хранится печать Школы, я подписываю важные бумаги вместо директора, принимаю на работу специалистов, отчитываю студентов и принимаю решения. На мне теперь лежит огромная ответственность, потому что так сложилась судьба. Я - во главе Хогвартса.
Императрица, которая никогда не была принцессой, и никогда не станет Императором.

У всех факультетов кроме моего - сменились деканы. Во главе Гриффиндора встал Гаррет Панаби - специалист по магическим животным и фанат Киплинга. Рейвенкло возглавляет Диана Вильерс - недавняя выпускница Хогвартса, которая даже не успела закончить аспирантуру. Слизерин доверен Тибериусу Огдену.
И положа руку на сердце, я не знаю, какая из кандидатур вызывает у меня наибольшее беспокойство.

***
- Не чашу с вином послал нам этот день, но чашу с пеплом. Воздух пахнет дымом, и где-то уже горят костры, что служат ему источником.
Я держу в руках белую фарфоровую чашку с ирисами по канту. Внутри - прах моего студента. Он пал первой жертвой вновь вспыхнувшей войны.
Золотой сад видел много слез и слышал много слов. Он запоминает и хранит их, я точно знаю.
- Флексио Флюктус Аэрис!
Диана безупречна. Порыв свежего ветра разгоняет чернильный сумрак и развеивает пепел над розами. Их алая сердцевина мерцает, как кровь моего сердца.

***
- Ненавижу войну ровно за одно: нельзя носить корсеты, - капризным голосом сообщаю я Гаррету Панаби. - Теперь придется отказаться от своих шикарных платьев.
Гаррет слушает мое нытье, послушно отвернувшись к двери, а я надеваю изношенный до дыр, но родной до боли наряд: черные брюки, высокие сапоги, белую рубашку, песочную тунику, короткое пальто, замшевые перчатки (чтобы в ночных патрулях не мерзли пальцы), травянисто-зеленый шарф, сумку через плечо. Просо в кармане. Делаю пару поворотов. Старая одежда, которую я уже два года храню в самом дальнем ящике стола, сидит как вторая кожа. Как офицерская форма. Теперь я голова к бою.
Сбегаю с крыльца. Такое чувство, что за спиной выросли крылья. Мне снова двадцать лет. Снова война.

***
В Хогсмиде тревога - упыри. Я стою на своем любимом месте - около ворот, и слегка покачиваюсь на каблуках. За плечом - отнятая у студентки Слизерина метла. Рядом переминается с ноги на ногу Диана Вильерс.
- Велеслава, у тебя есть Ультима?
- Неа. Завтра будет, если доживу.
- Так странно, когда нет Мортимера.
Мортимер. Он всегда знал, как правильно поступать. Он принимал решения единолично, и я знала, что если не понятно, что делать - надо спросить у него. А теперь - мы остались одни. Не смотря на то, что я учила Диану - мы с ней относимся к одному поколению. И теперь старше нас нет никого. Мы как дети, которые остались без родителей, и вынуждены заменить их для тех, кто еще младше нас. Для тех, кто никогда не видел войны.
Переглядываемся. Отчаянные смельчаки, которые только что окончательно и бесповоротно повзрослели.

***
Рыча и пошатываясь, границу Хогвартса переступает огромная черная пантера. Это Гаррет. Он истекает кровью, и по состоянию ран я вижу, что их нанесла нежить. Дрожащими руками измельчаю пепел чернокнижника, чтобы остановить заражение, и становлюсь на колени перед зверем. Он не перекидывается в человека - так куда проще регенерировать. Пантера рычит от боли, и я понимаю, что без Мунго не обойтись.

Мы идем по темной улице к больнице, и я напряженно слушаю хриплое дыхание Гаррета, стараясь не смотреть на хлопья кровавой пены, которые падают с его морды.
Затолкав пантеру в приемный покой, я выясняю историю ранений Гаррета. Оказывается, упырь ворвался внутрь больницы, и его никак не удавалось оттуда вытащить. Тогда Гаррет перекинулся, и силой выволок нежить, за что и поплатился.

Я остаюсь ждать, пока его вылечат, и со всей остротой понимаю, что за прошедший семестр, этот черноволосый парень, которому вечно не сидится на месте - стал мне младшим братом. И что если придется - я ради него готова таскать голыми руками целый выводок упырей.
В ожидании я тихо цитирую стихи Киплинга, и до меня доходит, что Гаррет Панаби - это анаграмма. Интересно, нашел ли он себе Маугли по сердцу?

***
Дементоры в Хогвартсе. Я легко и непринужденно вызываю Чары Патронуса и с наслаждением гоняю тварей по замку. Вдруг, вижу в противоположном от себя углу внутреннего двора Тибериуса Огдена, которому некуда отступать. Рядом с ним - юная студентка. Как во сне, я слышу его нейтральный, бесцветный голос, и ее ответ:
- Да, профессор. Я согласна и иду на это добровольно.
Дементор в пяти метрах от них.
- Неееет! Тибериус, не смей! - слышу я свой крик будто со стороны.
Я кастую Патронус и бегу так, как не бегала никогда в жизни. Тибериус слышит меня и опускает занесенную руку.

***
Мы не просто преподаватели, мы деканы. Хранители домов, которые связаны друг с другом куда сильнее, чем отношениями трудового договора.
Юная, резкая Диана. Ярко-голубые глаза дышат льдистым холодом, но я знаю, сколько в ней чуткости, ранимости и любви.
Дерзкий, отчаянно-смелый Гаррет, боевой анимаг. Взгляд смешливый, глубокий и очень теплый.
Тибериус смотрит на нас с отеческой заботой и не скрывает улыбки. Он изменчив как подземная река, и так же непонятен порой, но в его голосе я слышу неподдельную любовь.
И я. Что я? Чешская полукровка, которая так любила венки из виноградных листьев и звонкие песни.
Я новыми глазами смотрю на своих коллег и вижу двух братьев и сестру. Я ловлю на себе их взгляды, которые говорят мне о том же.
Нас четверо. Так уже было тысячу лет назад.

Крест

Лорд Кросс возник в моей жизни едва ли больше года назад. В безупречном черном сюртуке, белоснежном шейном платке и тяжелых охотничьих ботинках, которые он носил зимой и летом, Оливер был аристократом до мозга костей. Он писал блестящие письма, был галантен как царедворец, обладал едким, точным чувством юмора и мог выпить несколько бутылок вина, сохраняя трезвый рассудок. Он был немногим старше меня, но владел Риктумсемпрой на Ультиме, вызывая легкую зависть. А еще, он был моим Магистром.

Осень 2004
Отдел Тайн завален делами. Меня кое-как хватает на самые «горячие», а на мелочи приходится закрывать глаза. Стол погребен под десятками неотвеченных писем, недописанных отчетов и неотправленных прошений. Моя основная работа - Хогвартс, а тут кручусь как белка в колесе, потому что больше некому. Доменика Салис уехала со Снейпом, Фабер тоже не задержался. Иногда приезжает мистер Уэлл из Лондона, сочувственно гладит по плечу и виновато вздыхает: «Я бы и рад помочь, но сам зашиваюсь…Людей везде не хватает».

И вот, ранний вечер. Хогсмид укутан лиловыми сумерками, и все приличные люди сидят у каминов и едят кексы с патокой. А я упрямо иду на свою вторую работу, невзирая на дождь и горячее стремление послать все куда подальше. Дверь приоткрыта, оттуда слышатся приглушенные голоса. Я напрягаюсь, потому как еще слишком свежи воспоминания о войне, и я хорошо знаю, что за открытой дверью может ждать всего….

Горят свечи. Вместо вороха бумаг на столе - скатерть из черного шелка. В моем кресле сидит мужчина, его лицо укрыто тенью. Он перебирает мои бумаги, читает мои отчеты, а обе его палочки лежат там, куда я всегда кладу свою, чтобы была под рукой.

- Дела в плохом состоянии, - обращается он ко второму мужчине, который стоит ко мне спиной, облокотившись на стол. Анри, нам придется работать вдвое больше, чем я ожидал. Интересно, кто тут так все запустил?
От его наглости я теряю дар речи. Плевать мне, кто этот пижон, даже если это новый Темный Лорд. Не разбирая дороги, я подбегаю к столу, спотыкаюсь о стул и невольно падаю на молодого человека, именованного Анри, который довольно ловко успевает меня поймать.
- Какого черта вы оба делаете в моем кабинете? - я задыхаюсь от боли в ушибленном колене и от злости.
Мужчина встает и протягивает мне руку.
- Позвольте представиться, леди. Сожалею, что не имею чести знать вашего имени. Оливер Кросс. А это мой брат, его зовут Генри.
Я отталкиваю руку и сажусь на стол, намеренно игнорируя его манеры, которые бесят своей церемонностью..
- Меня зовут Велеслава, я местный сотрудник, и мне очень интересно, какого черта вы позволяете себе хозяйничать здесь.
Мистер Кросс старается сдержать скепсис. Ну да, я знаю, что дела отдела далеки от совершенства. Но вы бы попробовали работать столько, сколько я…
- Очень приятно, леди Велеслава.
Леди Велеслава? Да он слышит, как это звучит? Или специально издевается?
- Я новый магистр Ордена Невыразимцев в Британии, - голос звучит немного смущенно, точно ему неловко за то, что он вынужден назвать свое звание.
Что? ЧТОООО? Да как он смеет?
Наверное, мне надо выразить почтение, или преклонить колени, раз он теперь мой магистр. Но я разворачиваюсь, и ухожу, хлопнув дверью.
Ну их всех к лешему! Уволюсь завтра же!

***
Крыльцо Отдела Тайн. Острый запах созревших яблок. Новый магистр стоит, прислонившись к стене.
- Я не хотел Вас обидеть, леди Ржезач. Мне рассказывали о Вас, как об одном из лучших специалистов в стране. Просто я несколько опешил, увидев объем работы, хотя джентльмену не стоит демонстрировать свои эмоции.
- Ненавижу бюрократию, чиновников и бумагомарателей. Ненавижу отвечать на письма. И не зовите меня леди Ржезач, это звучит абсурдно.
- Я найму специалиста, который избавит Вас от бумажной рутины. И если это так режет Ваш слух - то скажите, как Вас называть.
- Велеслава. Мое имя - Велеслава. И не надо смотреть на меня так, будто я на Ваших глазах превращаюсь в морщерогого кизляка.
- Хорошо, как Вам угодно. Составите мне компанию за чашечкой чая?
- Кхм. С удовольствием, лорд Кросс.
- Не сочтите за труд, для Вас - Оливер. Или Оливье, мы с братом привыкли называть друг друга на французский манер.
_____________________________________________________________________

Мы стоим на кладбище бок о бок. Вокруг тела Марыськи Тардиевски горят девять свечей. Лорд Кросс, как это повелось, держит меня под руку. Он очень бледен, но в глазах - презрение к усталости. Я могу догадываться, каких усилий стоит Оливеру твердо держаться на ногах. Начинает светать - это значит, что уже очень поздно, ведь на дворе - глубокая осень. Я утыкаюсь носом ему в плечо и прикрываю глаза. Черный драп остро пахнет анисом.

***
До занятия - четверть часа. Не успев причесаться, выглядываю из спальни. Оливер сидит прямо на земле, прислонившись спиной к дереву, и смотрит в небо, следя за движением облаков. На минуту мне кажется, что нам обоим - по пятнадцать лет, и это мы студенты, опаздывающие на урок, а не преподаватели, которым сейчас надо читать оную лекцию….

Оливер по моему приглашению, ведет теорию ЗОТС, которую частенько называет ЗОТС духа. Я люблю сидеть у него на уроках, слушая о методах защиты тонких тел или о теории противодействия соблазнам темной стороны. Не то что бы я не владела вопросом. Но иногда даже самые простые вещи важно слышать со стороны, особенно когда их проговаривает человек, вера которому велика.

***
Моя спальня. Парадное платье категорически отказывается застегиваться. Замок полупустой, все готовятся к балу.
- Мой брат и мой магистр, помогите с платьем!
Оливер уверенно, хотя и несколько смущенно, берется за дело. Проходит несколько минут, и он уже вовсе не так самонадеян. Более того, выражение его лица показывает, что он мечтает оказаться где угодно, даже на дыбе Малфой-Манора, но как можно дальше от этого проклятого платья. В итоге, худо-бедно застегнув его на мне, магистр натягивает перчатки и с облегчением выбегает из комнаты. Я закусываю губу, чтобы сдержать смех. Чем-то он невероятно напоминает мне Тимоти МакРейна.

***
Бальная зала пуста. На стенах развешены факультетские знамена, но гости еще не собрались. Играет «Аллилуйя».
- Велеслава, как твой магистр, я хотел бы подарить тебе кое-что на день рождения, - Он вкладывает мне в левую руку изящную палочку из красноватого дерева. - Пусть обе твои руки будут равновесны.
Да, это лучший подарок из возможных.
- Вальс?
- Ну что вы, Велеслава, я же плохо танцую.
- Пока в зале все равно никого нет, а у меня день рождения!

Мне чудится чуть слышный звук,
Что радует Господень слух,
Как жаль, что он твой разум не волнует.
Он так красив - за тактом такт,
То боль и грусть, то счастье - так
Господь рисует звуком: «Аллилуйя!»

***
Светает. Над опушкой Запретного леса вьется туман.
- Клянешься ли ты, Иммануил Оккам, соблюдать три основных завета Ордена Невыразимцев: «Волшебство, изящество, беспристрастность?»
- Клянусь.
- Клянешься ли ты, Иммануил Оккам, никогда не использовать тайны этого мира в угоду личным интересам?
- Клянусь.
- Клянешься ли ты, Иммануил Оккам, всеми силами хранить гармонию нашего мира?
- Клянусь.
- Я, Игнис Парабеллум, магистр Ордена Невыразимцев, принимаю твои обеты.
Палочка касается каждого плеча коленопреклоненного.
- Я, Терра Бенедикта, вручаю тебе, Иммануил Оккам, твою волшебную палочку, дабы отныне и впредь служила она на благо нашего мира, и принимаю тебя, Иммануил Оккам, в свои Оруженосцы. Как символ посвящения, вручаю тебе эту черную маску, что послужит символом Тайн, хранимых нашим Орденом.
Оккам кланяется и уходит. Мы с магистром переглядываемся и сбрасываем Чары Личины.
- Велеслава, ночь на исходе, а мы до сих пор ничего не ели, - дурашливым тоном заявляет лорд Кросс.- Ты что-то там рассказывала про курицу и вино!

***
Семестр закончен. Студенты в чемоданами покидают Хогвартс. Я и Оливер сидим на ступенях во внутреннем дворике. Щурюсь на яркое солнце, радуясь минутам спокойствия.
В углу двора появляется Гаррет со своими возлюбленными учениками.. Они подходят к каменной лестнице, выстраиваются парами у ее подножья. А, ну да - это Гарретовские тренировки: падение на руки товарищей. Как по-гриффиндорски!
- Велеслава, профессор Кросс, - окликает нас Гаррет, - вы не поможете - людей не хватает.
Встаем. На протянутые руки падают один за другим студенты. Нам ли привыкать их держать?!
- А Вы?! - Гаррет обращается к лорду Кроссу.
Тот слегка растерянно поправляет белоснежный шейный платок, на бледных скулах проступает слабый румянец.
- Вряд ли мне стоит….
- Э, ну нет, нет, нет, пожалуйте!
Панаби настойчив. Я присоединяюсь к просьбам.
Оливер всходит по ступеням. Стоит спиной к нам, не решаясь… В какой-то момент - раскидывает руки крестом и замирает. Потом опрокидывается вниз, так решительно и быстро. Точно в бездну, а не на руки друзей и учеников. Лежа на наших руках - открывает глаза. Помимо прежнего недоверия, в них светится что-то еще.