Валентиныч
Мы не дружили, скорее, наоборот. Не знаю, почему захотелось про него написать. Был когда-то такой коллега на одной из прежних работ. Выглядел он солидно и авторитетно, пожилой, пузатый, бородатый, с высоким лбом и сломанным носом. За что Валентиныч был справедливо уважаем - он досконально разбирался[Spoiler (click to open)]
в разнообразной аппаратуре- мог собрать, разобрать и починить любой агрегат, особенно, доцифровой эпохи.К нему неизменно тянулся народ с неработающими чайниками, пылесосами, приемниками. Шли также преподаватели с лаборантами, со сложными физическими приборами из вузовских кабинетов. За свой добросовестный труд Валентиныч получал порой огненную воду, порой- раритетные модели аппаратуры для своей коллекции, ну и деньги, надо полагать.
Общаться с ним было не слишком интересно, он был зануден, скучен, жлобоват, однако порой его пробивало на довольно неожиданные сюжеты. Например, он любил вспоминать, как вел в молодости радиокружок в доме пионеров. В один прекрасный день к ним пришел посетитель и принес устройство, которое оказалось вечным двигателем. Посетителю ожидаемо указали на дверь, но он пришел снова, включил устройство и таки да, оно работало. На другой день в кружок пришли инженеры и знакомые физики из вуза. Устройство работало. Собравшиеся были ошеломлены, но конструкция не содержала никаких фокусов или там иллюзий и нарушала закон сохранения энергии наглядно и без подзарядки. Жаль, что в силу своей дремучести и невнимательного отношения к словесному потоку Валентиныча, я не могу воссоздать описание устройства более наглядно. Этого не могло быть, но оно было.
Решили созвать какую- то комиссию, уже официально, но мужик с перпетуум- мобиле на другой день пропал.
"Просто вы не придумали еще, что будет дальше"- безжалостно говорила я.
Валентиныч сверкал глазами, раздувал ноздри сломанного носа и клялся страшными клятвами, что все так и было.
Другой басней Валентиныча был рассказ про то, как женщины из деревни, где живут его сватья, шли рано утром на дойку и перед ними опустился с небес летающий аппарат. Круглый, огромный, он светился и распространял вокруг какое- то силовое поле, из= за которого люди не могли пошевелиться и только стояли в ужасе. Стоял там же и кум Валентиныча."Кум точно был трезвый?"- строго уточняла я. Ноздри Валентиныча снова начинали раздуваться от негодования. "Да это все в той деревне видели!"- уверяел он.Она потом еще прилетала!
И нет, ни шутником, ни мистификатором он не был. Наоборот, был серьезен, консервативен, начальство боялся до усера и никакого элемента игры в общении не допускал. Возможно, его байки на фоне обычной унылой трепотни вызывали некоторый интерес у тех, с кем он общался и от частого повтора приобрели статус легенд местного значения. А легендам следует верить, даже если они противоречат законам физики и здравого смысла.
("Особенно, когда противоречат", - ухмыляется старуха Казимира, наблюдающая за печатанием этого текста).
Валентиныч не раз пытался завязать разговоры о политике. По вечерам дома смотрел все передачи Соловьева, а утром старался пересказать их не успевшим увернуться коллегам. Мне он мешал чисто технически, поскольку в тот момент приходилось многое изучать в компьютерных программах, но на валентинычеву гудню метод у меня был. Метод заключался в том, чтобы не возражая, не соглашаясь и вообще ника не вникая в тему, сбить поциента с темпа. Это на время лишает его настроя, а поскольку он сам не всегда понимает, что именно хочет донести, то постепенно его речь уихает.дальше уже можно потихоньку от него избавляться. "Вчера не смотрела? Прилепин был в студии, так вот он сказал..."
"Прилепин- это кто?", спрашиваю. - "Писатель",- отвечает Валентиныч. "А что он написал?" Валентиныч запинается, но вскоре продолжает: "Неважно...ну так вот, он сказал...". "Постойте, как это неважно- так он, видимо, авторитетный писатель, но я его не читала, как же я могу узнать, в чем он специалист". Валентиныча, конечно, этим было трудно сбить, но пафос он терял и тащился вскоре в дверь другого кабинета со своей дискуссией о профсоюзах.
Однажды, войдя к нему в лабораторию, обнаружила его сидящим понуро, с одышкой и лицом зеленоватого оттенка. "Вам плохо?" - "Да нет, устал только подниматься по лестнице". Однако опыт подсказывал мне, что верный признак того, что человек нездоров, даже если он сам ничего особенного не чувствует, - это цвет лица, изменение цвета.Оно было явным. Вызвала на работу скорую, помогла одеться. У скорой не оказалось носилок, ребята из отдела донесли бедолагу, усаженного в офисное кресло, до машины. Оказалось, у Валентиныча отек легких. С трудом в больнице его откачали.
Мы думали, что больше его не увидим, однако похудевший вдвое, медленной походкой, он пришел после отпуска на работу. "Жена говорит, поработай еще год", - признался. Его было жаль, но вскоре он опять принялся заводить речи про политику, занудствовать и торчать возле чужого монитора,зачем- то стараясь рассмотреть, чего там. Подолгу комментировал укладку асфальта, наблюдая через окно. Надоел, как и все остальное на той работе. Вскоре я оттуда ушла. Но когда вспоминаю изредка тех коллег, вспоминаю и то, как Валентиныч неожиданно просил посмотреть в интернете, когда в наших широтах можно наблюдать Венеру и Юпитер. Очень ему хотелось их наблюдать. Ночью наблюдал с балкона.
Может, и про тарелку не врал?