Современное киноискусство. Часть вторая. Аббас Киаростами - Первый человек
Аббас Киаростами - Первый человек того Иранского Кинематографа, который сегодня называют культурным феноменом конца 20-го века.
Новые ветры в кинематографе, раньше дувшие, как правило, с Запада (исключение - Япония), в наше время идут мощнейшим циклоном и с Востока, и, в первую очередь, - с плоскогорий Ирана.
Явление Аббаса Киаростами и Мохсена Махмалбафа (еще один наиболее значимый иранский автор) условно сравнивают с явлением Майкла Джексона и Принца. Только в отличие от поп-звезд великие иранцы наоборот - восхищаются друг другом (Киаростами в фильме «Крупный план» главным героем избирает человека, который выдает себя за Махмалбафа).
В первую очередь, Киаростами и Махмалбаф своими фильмами в конце 80-х - начале 90-х прорвали завесу культурной изоляции исламского Ирана и явили миру свой киноязык и свою страну. Страну, где каждый тегеранский мальчик мечтает стать кинорежиссером. Страну, где быть кинорежиссером - значит быть национальным героем.
Их ученики: Джафар Панахи, Маджид Маджиди и клан Махмалбафов - идут путями своих учителей и отцов, штурмуя крупнейшие фестивали мира и не давая умолкнуть критикам (и не только) из самых разных уголков нашей необъятной планеты.
За пределами своей страны творчеством Киаростами восхищаются такие люди, как Джим Джармуш и Аки Каурисмяки, Квентин Тарантино и Чжан Имоу, и многие др. Его фильмы запрещают на родине, а на кинофестивалях смотрят тысячи людей под проливным дождем и в гробовой тишине.
И действительно, только показав свою голову, Киаростами тут же снял черные очки и указал мне глазами на далекую дверцу (которую я раньше почему-то игнорировал), за которой оказался не имеющий конца коридор с множеством других дверей, за каждой из которых - свой мир. В одну из них я и решил заглянуть.
"Вкус вишни" (1997)
Режиссер, автор сценария, продюсер, монтаж - Аббас Киаростами
“Вкус вишни” - первый иранский фильм, удостоенный Золотой пальмовой ветви на фестивале в Канне. Самое интересное, что картину сначала сняли с конкурса иранские киновласти и только в последний момент, уже во время фестиваля, разрешили ее мировую премьеру. На родине премьера состоялась позже.
По традиции осветим место, где, собственно, и произошло это знаковое не только для иранского, но и для всего мирового кинопроцесса событие.
В тот, 97-й, год Канн праздновал юбилейный 50-й фестиваль, главным событием которого стала, бесспорно, не раздача Пальмовых ветвей, а награждение Ингмара Бергмана Пальмой пальм в результате тайного голосования всех на тот момент живых (30-ть с небольшим) обладателей Золотых пальмовых ветвей - как бы неофициальное признание шведского классика лучшим режиссером второй половины века! С этим событие связанно и главное разочарование фестиваля - Бергман не приехал.
Фестивальная программа, по общему мнению, была слаба как никогда, но эти песни мы слушаем каждый год, так что это уже очередная забавная традиция.
На мой взгляд, в программе было представлено немалое число интересных работ значимых на сегодняшний день авторов. И тем интересней просто посмотреть на распределение «медалей».
Итак, жюри, с прекрасной Изабель Аджани во главе, решило поровну поделить Золотую пальмовую ветвь, наградив ею Аббаса Киаростами и патриарха японской эстетики - Сехея Имамуры («Угорь»); Ветвь за режиссуру кладет в свой карман Вонг Кар-Вай («Счастливы вместе»); Гран-при увозит в своем чемодане канадец Атом Эгоян («Радость грядущего»); Джеймс Шамус получает конверт с Ветвью за сценарий фильма Энга Ли («Ледяной шторм»); американский бунтарь Шон Пенн признается лучшим актером («Она так прекрасна»), хотя этого в не меньшей степени заслуживал и исполнитель главной роли в фильме Киаростами - Хомаюн Эршади.
Отметим, что новые творения таких немецкоговорящих режиссеров, как сдающий свои позиции, словно падающий ангел, Вим Вендерс («Конец насилия) и, набирающий эти позиции быстрыми оборотами, Михаэль Ханеке («Забавные игры»), были попросту проигнорированы. Дебютировал в официальной программе и наш Алексей Балабанов со своим культовым “Братом”. Люк Бессон представил публике свой новый феерический фильм “Пятый элемент”, который, спустя эти почти десять лет, остается последней удачной работой знаменитого француза. Другой француз - Матье Кассовиц - только становился на ноги с фильмом “Убийца(ы)”.
К сожалению, фестиваль был омрачен криминальной стороной: серией грабежей и разбоев, апофеозом которой стало покушение на все того же Вима Вендерса перед показом его фильма с говорящим названием - “Конец насилия”…
Заметим, все же символично, что победа Иранского Кинематографа произошла в юбилейный фестиваль, в год награждения живого классика Кинематографа, великого Ингмара Бергмана.
"Вкус вишни" и ее автор, Аббас Киаростами, без сомнений, достойны места на страничке тотально минимализма современного киноискусства. Подобного минимума вы не увидите даже в "Алисе в городах" Вима Вендерса и в фильмах Александра Сокурова. Схема фильма проста: полфильма камера фиксирует сменяющие друг друга крупные планы лиц героев в машине; остальная половина - статичное наблюдение за машиной со стороны, c наложением на изображение монологов. (И дорога как проводник.)
Стиль картины и творчество режиссера в целом принято называть современным неореализмом. Самого Аббаса Киаростами называют не иначе, как “иранским Росселини” (в том же Канне в 92-м иранец был даже удостоен Премии имени Росселини).
Можно не придумывать новых терминов и просто тупо согласиться. Да, это неореализм нашего времени и все. Но… В моем представлении, Росселини - это только Росселини. Киаростами - это только Киаростами. И закроем на этом тему.
Киаростами до прихода в режиссуру был фотографом-пейзажистом и, не поверите, - клипмейкером. Но, как ни странно, влияний предыдущих увлечений в этой поздней картине не прослеживается. Ни особо живописных кадров, ни, тем более, рваного монтажа. Умиротворенный реализм в неспешном пыльном, документально-суховатом ключе и до неприличия длиннющие и медленные планы в сочетании с крупными. Эффект настолько поразителен, что можно просто задаться вопросом: Аббас, как тебе это удалось?
В фильме совсем отсутствует музыкальное сопровождение (исключение сделано лишь в “утреннем послесловии»), и если “Караваджо” и “Легенде о Нараяме” я ставил в минус столь малое использование столь важного ингредиента, то случай с «Вишней» тот же, что и с Дарденами - т.е. совершенно оправданный.
Не отвлекает нас от истории не только музыка, но и монтаж, операторская работа. Все это настолько гениально вписывается, что попросту не замечаешь. Киаростами как бы изолирует своего героя (или зрителя?), помещает его в свою собственную замкнутую вселенную, настолько цельную, что забываешь, о том, что это всего лишь кино. Перед нами Жизнь и ничего более.
Еще более интересно, как Киаростами “забивает” на правила драматургии и прочие кульминации. Где подобное можно увидеть? Пожалуй, лишь у позднего Ван Сента.
Немаловажная для Ирана тема женщин в кино не обошла стороной и Киаростами. И если в предыдущем фильме, “Сквозь оливковую рощу” (ассистентом режиссера здесь был адепт Киаростами - Джафара Панахи, фильмы которого называют феминистскими, нарушающими табу на использование женской темы), он снимал женщин в главных ролях, то во «Вкусе вишни» места им не нашлось: лишь у одной девушки с фотоаппаратом есть хоть какой-то монолог. Похоже, их не должно быть там, где речь заходит о таких вещах, как смерть.
Отдельных слов заслуживает актер Хомаюн Эршади, исполнивший роль Бадии. Это - Человек “со своим” внутри. Если герои Дарденнов “прячутся” от объектива, то Бадди все время перед нами, его глаза все время на виду, и они говорят с нами. Загляните лучше сами ему в глаза и все поймете!
Во “Вкусе вишни” и кроется ответ на вопрос, кто же такой этот иранец Аббас Киаростами? Это - Первый человек Иранского Кинематографа, но он еще и режиссер-философ, который как никто другой представляет и, на примере своего метафорического киноязыка, наглядно показывает нам, что такое есть Магия Кинематографа.
Попробуем восстановить лишь общий(!) смысл картины.
"Во имя Аллаха" - таким эпиграфом автор отправляет нас в свое путешествие. И, честно скажу, человеку вроде меня, ни разу не державшему Коран в руках (правильней сказать - не читавшему электронной версии) и имеющему представления о стране Иран примерно те же, что и среднестатистический американец о нас, только вместо водки - ковры, а вместо медведей - соседи афганцы с минометами на плечах, и еще телки в платках со странным названием, согласитесь, трудновато будет оценивать этот фильм и его послание с позиций религии Ислам.
«Аллах дал жизнь - он ее и заберет!» - говорит один из персонажей фильма, эти общие слова, пожалуй, я и могу почерпнуть.
Но все же, во "Вкусе вишни" Киаростами скорей размышляет о жизни и смерти ближе к европейским понятиям. Прав я буду или нет - не знаю, но стану рассуждать с позиций экзистенциализма, и Альбера Камю в частности.
Итак, "Вкус вишни" - это экзистенциальная притча. Камю в своей «Библии» ("Миф о Сизифе") говорил: "Есть лишь один поистине философский вопрос - вопрос о самоубийстве. Решить, стоит ли жизнь труда быть прожитой или она того не стоит, - это значит ответить на основополагающий вопрос философии. Все прочие вопросы следуют потом. Они всего лишь игра; сперва надо ответить на исходный вопрос". Ответ на него дает 100% экзистенциальный ответ, ответ, который обязывает к ДЕЙСТВИЮ!!!
Так же звучит еще одна экзистенциальная тема - тема пустыни. Пустыня - место, где рождается иррациональность, на этом рубеже человек оказывается перед ней, он испытывает желание быть счастливым, постигнуть разумности жизни и прикоснуться к вечному.
В центре фильма - человек, который просит называть себя господином Бадии. Он хочет освободиться от этой жизни, решается на самоубийство, выкопал себе могилу под деревом в пыльном карьере и ищет человека - "брата", - который согласится выполнить для него эту нелегкую работенку за приличное вознаграждение или, как он сам говорит: "Накрыть его землей, как любящий брат!"
На вопрос - почему? - он отвечает, что мы все равно не поймем, даже не почувствуем! В поисках этого человека Господин Бадии в круговом движении колесит на своем убитом "рэндж ровере" по пустыне (читай - путешествует внутрь себя, внутреннее путешествие), где встречает людей разных национальностей (курда, афганцев), но все они отказываются выполнить его просьбу, мотивируя отказ понятиями своей религии.
И только один человек - человек пустыни (он так и говорит: "Я в этой пустыни, как в плену!"), привыкший к одиночеству, - выслушав просьбу Бадии, рассказывает ему взамен свою мудрую историю про "вкус вишни". Однажды он решился на самоубийство и залез на дерево повесить веревку, и перед тем, как (все должно было случиться), он пробует вишенку, передумывает и возвращается в свой дом, к жене, с горсткой ягод...
Этот человек, долго отговаривая Бадии от задуманного, все же соглашается: "Если б не мой ребенок я бы отказался”.
Бадии уезжает один. Разворачивается (обратите внимание на съемку). Возвращается к “брату”, узнает, что тот работает в музее и делает чучела птиц. Бадии боится: «Если Вы завтра придете, возьмите два камня с собой и киньте их в меня! Вдруг я проснусь!”- на что получает ответ: - “Два не помогут, я возьму три! Не волнуйся, я выполню свое обещание, даже если меня приговорят к смертной казни".
Кадр. Линия самолета на голубом небе. Крупный план лица Бадии. На нем то ли сомнения, то ли просветление. Может быть, он видит дорогу к Аллаху. (Символ нам на это отчетливо указывает)
Далее следуют кадры, наполненные различной символикой: дети, черная кошка, птицы…
И, наконец, Заход Солнца.
Темнота. Гром. Дождь. Тишина. На исходный вопрос господин Бадии ответил!
Жизнь - как путь до конечной станции, где тебя ждет смерть, машина - как проводник, ведущий тебя к этой станции. Одно неясно, вырастет ли куст вишни на этом пути?
“Утреннее послесловие” ставит нам еще один вопрос: так что же это - жизнь или кино?
Вот тебе тонкая восточная философия. Просыпаясь утром, смотрите на небо.
В заключение. Молодым кинематографистам следует смотреть не на туманные звезды, а на кусток вишни, под которым сидит Аббас Киаростами с плодом в руке.
Аббас Киаростами. Без названия. Galeries de France.
P.S.
Хе. Очень своевременно я посмотрел “Вкус вишни”, спустя некоторое время после просмотра “Острова” Лунгина. И сомнений быть не может, где перед нами - Искусство, а где - современное российское кино. Где, наконец, - Человек со своим, а где - юродивый актеришка…
Сирийско-французский фильм “Улыбка Хасана” Фредерика Гупиля, показанный на прошлой недели по ‘Культуре’ мне категорически не понравился. Это тот случай, когда за минимализмом скрывается бедность постановки и невыразительность автора.
А вообще, Разлогов, какую-то муть все время показывает в своей программе, недавно вот были ‘Вокальные параллели’, сегодня "вне временная" сатира Шахназарова...
Special thanks for leonsdottir -))